Препятствие для Богини (ЛП) - Картер Эйми. Страница 36

С Генри моя жизнь совсем другая. Она обрела смысл. Однако никто и никогда не спрашивал меня нужна ли мне такая жизнь. Никто, кроме Джеймса.

И неважно, какой выбор я сделала, я не в состоянии соперничать с душераздирающей любовью Генри к Персефоне. А теперь она еще и рядом с ним…

Я перестала понимать какой выбор был бы правильным.

— Мам? — прошептала я. — Почему ты решила родить меня, если я всего лишь замена Персефоне?

Она открыла глаза и пару мгновений ничего не говорила. Мне уже показалось, что она не ответит, но мама поцеловала меня в лоб. — Неужели ты правда думаешь, что для меня ты лишь ее замена?

Я кивнула. Мне не нравилась эта мысль, но после всего случившегося, после всех пережитых страданий, я не могла думать иначе.

Мама вздохнула. — Если ты хочешь поговорить, то давай хотя бы переоденемся во что-то чистое.

Она соскользнула с кровати и исчезла в гардеробной. Я знала, что мама любит меня так же сильно, как и я ее, но чем бы все закончилось, если бы я провалила испытания? Она бы тоже отпустила мою руку?

Мама вернулась, держа в руках стопку одежды, и я неохотно слезла с кровати. Мои джинсы и свитер были безнадежно испорчены, поэтому я стянула их, и после взмаха маминой руки они исчезли.

— А теперь, — сказала она, пока я надевала пижаму, — расскажи, что тебя беспокоит.

Я не знала с чего начать. Все пошло под откос с самого момента моего прихода в Подземный мир, и сколько бы Ава и мама ни пытались убедить меня, что у Генри есть ко мне чувства, я этому не верила. Их просто нет. Потому что я не Персефона.

Хотя дело не только в этом. Есть еще много того, о чем мне хотелось рассказать, поэтому лучший вариант — начать все с начала. — Всю мою жизнь спланировали, — пробормотала я. — Мое рождение, мое воспитание, все, чему ты меня научила… ради того, чтобы пройти испытания, ведь так?

Мама медленно кивнула, будто не понимала, что в моих словах плохого. — Конечно, милая. Я хотела помочь тебе выиграть настолько, насколько могу, особенно учитывая, чем все закончилось для других девушек.

Я одернула край пижамной рубашки. — Ты знала, что кто-то попытается убить меня, но все равно отпустила меня в Эдем.

— Я… — Мама нахмурилась. Похоже, она все поняла. — Кейт, дорогая, я бы никогда не отпустила тебя, если бы не была уверена, что приняты все возможные меры предосторожности. До тебя лишь некоторые из нас следили за тем, как девушки проходят испытания. Когда появилась ты, все изменилось. Я настояла на твоей защите, и Генри полностью меня поддержал. Он хотел обезопасить тебя. Как и все мы. Вот почему рядом с тобой всегда кто-то был.

Мама не была тогда в поместье, но я каждую ночь встречалась с ней во снах. Я думала, что это подарок от Генри, шанс сказать маме прощай, и в какой-то степени так и было. Однако она настояла на том, чтобы я все рассказала, и я так и сделала… почти. Мне не хотелось упоминать моменты, которые привели меня к смерти.

Мама села позади меня и стала медленно расчесывать мне волосы, аккуратно распутывая колтуны. — Ты находишься под защитой с самого первого дня в Эдеме. Джеймс, Ава, София, даже Дилан и Ирен… все они были рядом не без причины. Частично, чтобы помогать тебе, но в основном — чтобы с тобой ничего не случилось. Мы повидали смерти одиннадцати девушек, и не думай, что мы бессердечны, и что нам все равно. Это не так, в особенности Генри. С того момента, как совет разрешил мне забеременеть тобой…

— Это решал совет?

— Да, — ответила мама, разделяя волосы на три прядки, а потом заплетая их в косу. — Любимая, помнишь, я рассказывала об этом? Генри решил сдаться, но я этого не хотела, поэтому, вместо того, чтобы искать другую девушку…

— Ты решила ее родить. — Я тяжело сглотнула, на глаза наворачивались слезы. — Я помню, что ты рассказывала. Но мама, ты забыла упомянуть, что я существую только потому, что совет собрал заседание и решил этот вопрос. — Я уставилась в потолок, тщетно пытаясь подавить в себе нарастающую боль. — Я лишь должна была стать женой Генри, а ты знала… ты всегда знала, что он никогда не полюбит меня так, как любит Персефону. Ты знала, но все равно сделала это.

В ответ мама обняла меня. — Кейт…

Я вперила взгляд на свои руки, отказываясь обнимать ее. Мама могла сколько угодно отрицать или оправдывать произошедшее, но сделанного не воротишь.

— Все верно, — наконец произнесла она. — Ты родилась по этой самой причине. Все мы рождаемся не просто так, это может быть дело любви, некой цели или даже случая. Однако твое рождение не случайно, и я полюбила тебя с того самого момента, как узнала, что беременна. И я родила бы тебя даже если бы не было нужды, потому что давно хотела второго ребенка, но постоянно откладывала. Потому что мне было стыдно, я заставила себя думать, что не заслуживаю этого. Я думала, что не заслуживаю тебя.

— Но почему? — спросила я, всхлипывая. — Чего ты стыдилась? Персефоны?

— Отчасти. Мне было стыдно, что она мало заботилась о благополучии Генри, что была эгоисткой. Она, как и ты, моя дочь, и ничто не заставит меня любить вас меньше.

Я фыркнула. — Но она была несчастна с ним. Она не виновата в том, что Генри влюбился в нее, и наоборот, что она влюбилась в другого. Нельзя принудить людей жить долго и счастливо. Так не бывает.

Мама села ближе ко мне. — Вот как ты думаешь? Что я заставила тебя быть с Генри?

Я покачала головой, потом все же кивнула, но в итоге сдалась. — Я не знаю, — пробормотала я. — Не я выбирала встретиться с ним или нет.

— Но ты можешь выбрать быть с ним или нет, — мягко возразила мама. — Он ждал тебя, но если ты не любишь его, если не хочешь быть рядом, то никто не заставит тебя сделать это.

— Но у меня ощущение, что ты меня заставила, — удрученно прошептала я. — Я не знаю кто я без этого мира. У меня не было времени… понять, кто я такая, а теперь я уже не знаю, как мне найти себя, но при этом оставаться той, кем ты хочешь меня видеть.

Мама вздохнула и крепче обняла меня. — Я лишь хочу, чтобы ты была собой. Ты не замена Персефоне. Ты моя дочь, и я горжусь тобой. Ничто этого не изменит. Ты мой лучик света, и, если бы я думала, что жизнь с Генри не осчастливит тебя, я бы никогда так не поступила.

— Неважно, насколько я счастлива с ним. Это не меняет того, что он чувствует к Персефоне.

— Сейчас — да, — согласилась мама, — но в будущем изменит. Генри любил ее долгое время, он многое пережил… этого сразу не забудешь. Но ты должна понять, что раньше у него не было причины попытаться. А теперь у него есть ты.

Я снова начала всхлипывать. — Ты правда думаешь, что я ему подхожу?

Мама уткнулась носом в мою макушку. — Если бы тогда, когда Генри еще не был женат, у меня была ты, я бы никогда не связала его с Персефоной, я бы выбрала тебя.

Я взглянула на нее удивленными глазами, и мама рассмеялась.

— Ох, милая. Нам устои, что женщина может выбирать себе мужа, весьма непривычны. Если уж на то пошло, Персефона провела с Генри тысячи лет, но знаешь что? У тебя с ним вперед целая вечность, если ты этого захочешь. — Мама замолчала. — Верно?

— Да, я хочу, — мягко ответила я. — Очень и очень хочу.

— Тогда дай себе больше времени. Рядом с Генри тебе не нужно меняться. Тебя не определяет ни он, ни Подземный мир, ни твоя бессмертность. Ты сама решаешь кем быть, и чем больше ты будешь вести себя естественно, тем больше Генри полюбит тебя. Поверь мне.

Мне хотелось верить, и, закрыв глаза, я решила, что так и сделаю. Персефона вернется к Адонису, она покинет Подземный мир. Возможно, повидаться с ней было полезно для Генри; возможно, это напомнило ему о том, что Персефона уже не та девушка, которая запечатлена на той фотографии, не та девушка, которая была рада видеть его с приходом сентября.

Этой девушкой могу стать я. Потому что хочу.

Я ничего не ответила, и просто прильнула к маме. Она снова стала гладить меня по спине, и с каждой минутой мое напряжение таяло. Она была тут, рядом со мной, жива и здорова, и я просто не могла не ценить этого.