Твой выход, детка! (СИ) - Перова Вера. Страница 1

Твой выход, детка!

Вера Перова

Глава 1

— Лен, где запасные ключи от офиса?

— Ты что, до сих пор не уехал?

— Я не могу найти ключи.

— Слушай, Беляев. Давай без заезда в офис. Если ты туда поедешь, то это затянется Бог знает на сколько. И тогда мы никуда не успеем.

— Ладно, ладно. Я быстро!

Он радостно побежал вниз по лестнице, что-то напевая. Я стояла и улыбалась. Впереди был отпуск. Целых две недели. Первый, настоящий, совместный отпуск. Мы ехали большой компанией в Абхазию сплавляться на надувных лодках по горной реке с красивым и смешным названием — Бзыбь.

Ты не знаешь, когда тебе суждено умереть, но, быть может, какая-то часть тебя на клеточном уровне осознает, что пошел обратный отсчет, потому что в свой последний вечер Пашка был как в первую нашу встречу. Он шикарно ухаживал за мной в ресторане, нежно шептал мне на ушко милые пошлости. Он как будто знал, что должно случиться, понимал, что это наша с ним последняя ночь, и был полон решимости не превратить ее в блеклое воспоминание. Я смотрела на него и хотела так, как редко хочешь мужчину, с которым спишь вот уже восемь лет. Мы продолжали дурачиться и целоваться в машине, закончив этот вечер бурным сексом на заднем сиденье. Мы как будто снова были подростками — разве что теперь все умели, да и машина была наша.

Думаю, он так же продолжал напевать и в машине, когда на перекрестке на огромной скорости в него врезалась BMW, за рулем которой был почти мальчик. Совершенно пьяный или обдолбанный, а может, и то, и другое вместе. Мальчик, который летел с очередного тусилова и не видел красный свет светофора. Мальчик, забравший жизнь моего мужа. Мальчик, который нашел здесь свою смерть…

Вот уже год я хочу умереть. Но сердце продолжает упорно биться. К великому моему несчастью.

Съежившись на диване, я бродила взглядом по завиткам на обоях. Хлопнула входная дверь. Теперь Ромка не ждал приглашения. Он просто приходил. Каждый день. И кто ему дал ключи?

Он приносил еду, платил по счетам и иногда кое-как убирал квартиру. Он старался вытолкнуть из моей жизни Смерть.

Я услышала как тихонько звякнули пустые бутылки — так я пыталась пережить ночь. Затем какая-то возня у холодильника. Потом за моей спиной стало непривычно тихо. Я повернула голову. Почему он в костюме? Где его вечные джинсы?

— Куда это ты собрался?

— Ты сегодня завтракала?

— А я спросила: “куда ты так вырядился?”

— Давай вставай, иди умойся и одевайся. И пойдем…

— Куда это я должна, по-твоему, пойти?

— Лен, сегодня — год. Все соберутся: друзья, коллеги. Как без тебя?

В ушах зашумело, спазм сдавил горло.

— Я не пойду! Слышишь?!

— Пойми: надо выходить, надо общаться. Никто не хочет тебе плохого, все хотят только поддержать.

— Не нужна мне ничья поддержка. Никуда я не пойду. Вы что, думаете, что я захочу отпраздновать его смерть?

Мой голос дрогнул, покатились первые за день слезы. Сквозь соленый туман я увидела, как Ромка встал и подошел ко мне. Он обнял меня и крепко прижал к себе.

— Лен, ну пожалуйста. Ради него.

Я с силой оттолкнула его.

— Ты не хрена ничего не понял. Я же сказала, что никуда не пойду. Проваливай, — завопила я, заметив, что он хочет снова обнять меня.

Я побежала в спальню. Руки дрожали, ноги стали ватными. Я свалилась на пол, прислонившись спиной к двери. Подтянув коленки к груди, уткнулась лицом в ладони — дышать не получалось. Наступившую тишину в квартире нарушил Ромка.

— Зайду вечером.

— Больше не приходи.

— Хотя бы заставь себя помыться. Иначе вечером я сам суну тебя под душ.

Его шаги удалились. Хлопнула дверь. Он, наконец, ушел.

Долго-долго я продолжала сидеть, ни о чем не думая. Потом с трудом доползла до кровати на четвереньках, залезла на нее и закуталась в одеяло. Я начала, как всегда, принюхиваться, пытаясь уловить Пашкин запах. После его похорон, я какое-то время даже не меняла постельное белье, потому что оно пахло им. Потом оно перестало пахнуть им, а через некоторое время нестерпимо завоняло. И мне пришлось заменить его на свежее, хотя это было очень больно. Это как еще один способ оттеснить Пашку в прошлое, бесповоротно стереть его след. Сейчас мне, как никогда, нужен был его запах, в который я бы смогла укутаться и уснуть..

Как я дошла до жизни такой, где я сижу в грязной квартире, уже год практически ни с кем не общаюсь, не чесанная, и часто даже не мытая; где меня никто не любит?

Год назад, в тот день, когда Ромка Яковлев появился на пороге нашей квартиры с белым лицом, я уже знала, что что-то случилось. Я это просто чувствовала, но я была уверена — это не конец. И когда мы вместе с ним неслись по воскресным безлюдным улицам в больницу скорой помощи, я думала, нет, я верила, что раз в больницу, значит все поправимо. Но в приемном отделении врач, профессионально глядя мне в глаза, сказал, что моему мужу осталось жить несколько минут или в лучшем случае несколько часов. Сейчас я могу пройти к нему в реанимацию. Я молча смотрела на грязный кафельный пол и не двигалась. Вдруг оказавшись в центре полновесного кошмара, мне стало казаться, что я вот-вот проснусь. Но это не было сном. Врач терпеливо ждал. Ромка потянул меня за руку. Коридор был бесконечным. Мне казалось, что я иду по нему целый день. Но перед дверью я вдруг запаниковала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Каждое слово, каждый жест с момента, как я вошла в эту комнату, отпечатался в моей памяти. Там на кровати лежал мой муж, подключенный к аппаратам, которые пищали и мигали огоньками. Он не шевелился, лицо было в кровоподтеках. Это зрелище парализовало меня на несколько минут. Я наклонилась к нему, наши глаза встретились. Он даже нашел в себе силы слабо улыбнуться. Я взяла его за руку, и он сжал мои пальцы.

— Я его не видел…,- еле слышно просипел он.

— Да, да. Все будет хорошо, — я наклонилась к нему и провела рукой по его волосам. — Молчи, не трать силы.

Я смотрела на его лицо сквозь слезы, оно расплывалось. Он уже уходил. Я задыхалась. Он поднял руку и погладил меня по щеке. Я прижалась лицом к его пока еще теплой ладони. Он был еще здесь. Еще. Я отчаянно цеплялась за это “еще”.

— Прости меня …

Его голос неожиданно угас. Он выглядел невероятно усталым. Последние силы он потратил на меня. Я обняла его и поцеловала, и он ответил на поцелуй той каплей жизни, что еще оставалась в нем. Я неистово верила, что пока Паша был в моих объятиях, он не мог меня покинуть. Он в последний раз прошептал, что любит меня, а потом мирно уснул. Я провела с ним некоторое время, прижимая его к себе, целуя, вдыхая его. Подошла медсестра.

— Он умер…

Я поднялась, в последний раз прижала свои губы к его губам и ушла.

В коридоре к нам подошел все тот же врач. Его голос звучал глухо и неразборчиво, как будто я была под водой. Он что-то говорил о том, когда можно забрать тело. Потом мы пошли к нему в кабинет, и я подписала какие-то бумаги. Мы сделали, что могли. Да-да. Травмы были слишком серьезны. Да-да. Мне очень жаль, крепитесь. Да-да…

На улице меня накрыл приступ рвоты. Ромка дотащил меня до машины, достал бутылку воды из салона и трясущимися руками, пытаясь меня умыть, вылил все мне на голову. Потом мы сели в салон, пристегнулись …и просидели молча с мокрыми лицами минут двадцать: я — от минеральной воды, он — от слез.

— Почему он позвонил тебе?!

Ромка застывшим взглядом смотрел прямо перед собой.

— Почему — тебе?

Он молча повернул ключ зажигания и мы медленно поехали домой.

Мои родители были против нашей свадьбы, особенно мать.

— Это катастрофа, зачем тебе этот брак, зачем ты лезешь добровольно в петлю? — мрачно заявила она на следующий день после ужина в кафе, где они впервые увидели Пашку и где мы им сказали о своих планах. «Вообще-то люди женятся, чтобы иметь союзников против своих родственничков» хотелось ответить мне, но вслух я сказала: