Оккультизм: Определение. Методы. Классификация. Применение - Барле Шарль. Страница 1

Шарль Барле

Оккультизм: Определение. Методы. Классификация. Применение

Введение

Рассматривая совокупность наших наук с точки зрения их методов и способов исследования, мы, прежде всего, встречаем ряд позитивных наук; они исследуют факты и соответствующие законы посредством наших пяти физических чувств и логики; при помощи этих орудий, считающихся безусловно точными, эти науки восходят от явления к его теории, т. е. к ближайшей непосредственной его причине.

Наукам позитивным противополагаются науки философские – метафизика или философия причин, предмет которой составляет познание первых причин всех вещей и Единой Причины всех причин. Эта наука, главным образом, основывается на свойствах, способностях и идеях, черпаемых ею в духе человека. Между теми и другими целая бездна. Их области совершенно противоположны: первые – занимаются только фактами и предметами конкретными; вторые – преимущественно всем нематериальным. Не менее различны и их методы, или, по крайней мере, их методологические тенденции: первые – от наблюдений самых положительных и материальных восходят к самым общим отвлеченностям законов и непосредственным причинам, применимым к каждому разряду явлений; вторые – с самого начала вынуждены подняться до нескольких, очень простых универсальных принципов, которые содержали бы их более специальные объяснения, нисходя от самого нематериального к конкретному. В наше время были попытки обратить Философию в положительную науку; но, несмотря на все ухищрения, до сих пор не удавалось, не поколебав всего знания в его целом, освободиться от «категорий» или «первоначальных принципов», лежащих в основе философии и противополагающих её положительным наукам.

По-видимому, существует общая почва, на которой эти науки могут встретиться, – область гипотезы; но и тут их противоположность проявляется в том, что и к гипотезе они приходят с двух различных сторон; действительно, положительная наука в гипотезе доходит до полного напряжения сил, между тем как метафизика черпает в ней свои первые основы. Впрочем, эта промежуточная область не есть область достоверного, но она служит только местом борьбы для защиты убеждений, через что обнаруживаются разногласия.

Поэтому названные два рода знания – положительное и метафизическое – с незапамятных времён находится в постоянной борьбе между собою; в наше время положительная наука более чем когда- либо отрицает достоверность данных интуиций, противопоставляя им обновлённую теорию субъективизма; а метафизика постоянно упрекает свою противницу в упорном отрицании наиболее укоренившихся и непреодолимых инстинктов человеческой природы.

Тем не менее, эти различные знания столь же необходимы друг для друга как тень для света, сопротивление для силы, синтез для анализа, субстанция для явления. Положительная наука может создавать свои дедукции и индукции не иначе, как на основных законах человеческого духа и, в частности, на категориях. С другой стороны, метафизика не может пренебрегать свидетельствами чувств и роковой необходимости фактов, превосходно анализированных её противницей.

Такое замечание выясняет в истинном свете характер этих двух родов знания, дополняющих одно другое. Все, имеющее свою противоположность, стремится к соединению с ним при помощи третьего посредствующего начала, подобного первым; не утрачивая при этом своей индивидуальной особенности. Так, например, дополнительные цвета сходятся в белом, который их содержит; бесконечно большое и бесконечно малое сливаются в конечной форме. Гегель превосходно развил этот закон и положил его в основу своей «Логики», выразив его известными терминами: «тезис», «антитеза» и «синтез».

Следовательно, если ищущий истины человеческий дух стремится по двум противоположным направлениям, не будучи в состоянии остановиться ни на одном из них, то в середине между этими двумя крайностями он должен встретить науку посредницу, могущую дать ему искомое, ибо в природе все находится в гармонии; в ней нигде нет пропасти и, тем более, такой, которая, по-видимому, зияет между двумя родами наших знаний; ещё менее, чем где-бы то ни было, допустима она в области человеческого духа, который способен охватить как в целом, так и в частностях, бесконечное пространство и трансцендентальную гармонию космоса.

Эта наука-посредница, подобно положительной науке, должна исследовать явления, доступные нашим физическим чувствам, но в то же время необъяснимые методами, основанными на этих же чувствах; ей необходима помощь трансцедентальных чувств, одновременно аналогичных как нашим обыкновенным чувствам, так и таким психическим способностям, как воображение или интуиция. Причины, которые она откроет в явлениях присущего ей порядка, будут так же непосредственны и близки, как и открываемые положительными науками; но в то же время они будут заимствованы из мира, непохожего на наш физический мир; это будут причины вторые, высшие, так сказать, трансцендентальные, приближающиеся к причинам метафизическим. Можно предвидеть, что в этих науках мы будем иметь дело с материей более тонкой, чем та, к которой мы привыкли, и даже более тонкой, чем та же материя в наиболее разряжённом состоянии.

С другой стороны, в такой науке-посреднице чистая спиритуальность философии, метафизическая абстракция должна будет спуститься с высоты своей совершенной нематериальности и облечься той трансцендентальной материальностью, о которой только что шла речь. Следовательно, она должна нас познакомить с существами более универсальными, чем все доныне нами известные, более эфирными, более могущественными и более близкими к Источнику сил, хотя всё-таки индивидуальными, ограниченными и личными.

Таким образом, целый, совершенно особенный мир должен соответствовать этой науке-посреднице. И, в то же время, в нас самих должно быть нечто, присущее этому особенному миру, что нам позволяет его воспринять, потому что наша человеческая природа содержит в себе кажущуюся антиномию (противоположность) реальностей, собранных в третьей среде.

Наконец, эта наука, одновременно обладающая свойствами как физики, так и метафизики, даёт нам возможность не только мысленно, но и посредством реального, т. е. чувствуемого при известных условиях восприятия, – узнать существа и вещи, соединяющие нас с Первой Причиной и служащие посредниками между нами и Ею. Такая практическая наука непременно должна быть «наукой религиозной».

Итак, подобная наука действительно существует; она известна, разрабатывается и преподаётся с незапамятных времён.

Правильно или нет – это другой вопрос, – но мы её называем теперь «Оккультизмом».

Соответственно приписываемому ему характеру, Оккультизм должен допускать, и действительно допускает факты, доступные нашим чувствам, зависящие от действия силы на вещества более тонкие, чем наша материя.

Оккультизм должен также доставить нам возможность и средства управлять материей и действующими в ней силами [1].

Он должен также дать нам не только способ познакомиться с существами, воплощёнными в этой самой материи и их участием в мировой жизни, но и возможность сообщаться с ними.

Кроме того, Оккультизм должен объяснить философам, каким именно образом эти существа связаны с первым проявлением жизни и соединяют его с реальностями нашего мира: он должен дать детальное решение космических и психологических проблем, о которых ещё спорят философы, в особенности же должен он уничтожить антиномию (противоположность) духа и материи, и заставить признать реальность субстанции.

Словом, можно сказать, что Оккультизм – есть учение о вторых или полуреальных причинах.

Таким образом, если принять в расчёт Оккультизм, то совокупность человеческих знаний должна охватить четыре главных ветви наук: