Лабиринт (СИ) - Грушевицкая Ирма. Страница 1

Ирма Грушевицкая

(Irmania)

Лабиринт

Пролог

Итак, что у нее есть на Мэтта Крайтона? А ничего у нее на него нет. Как не было вчера, так нет и сейчас. Конечно, если не считать того, что можно узнать из деловой прессы и светской хроники. Не то, чтобы «Бизнес Уику» Мэри предпочитала «Татлер», но в кафетерии на двенадцатом последний цитировался намного чаще.

Лежа на полуспущенном надувном матрасе, Мэри Рейнольдс предавалась размышлениям о том, насколько ее познания о Мэтте Крайтоне согласуются с человеком, что в данный момент спит на ее узкой девичьей кровати. Получалось, что не очень.

О чем она только думала, приводя его сюда! Да ни о чем, просто… Просто бесчеловечно было оставлять мистера Крайтона на улице в подобном состоянии. Ну, может и не бесчеловечно, но, по крайней мере, некрасиво. Неправильно. Да и корпоративная этика обязывала.

Перед глазами встал клишированный образ: очки в тонкой оправе, юбка-карандаш, неулыбчивый рот. «Корпоративная этика» грозила Мэри пальцем с ненакрашенным ногтем регламентированной длины. Постепенно этот образ принял черты ее начальницы. Мисс Бэнкрофт вряд ли понравится то, что сделала Мэри, но, если бы она этого не сделала, это вряд ли понравилось бы самой Мэри. «Оставление в опасности» — так, кажется, это называется. Девушка сердито мотнула головой: хватит заниматься ерундой, что сделано, то сделано. Лучше сосредоточиться на том, что надо сделать.

Нехотя и стараясь не шуметь, Мэри соскользнула с матраса и на цыпочках пробралась в ванную. Быстрей, быстрей. Две минуты на зубы. Одна на лицо. Три на душ. Как всегда, вода была чуть теплой. Черт, почему о неработающем нагревателе она вспоминает лишь стоя под холодными струями? Дав себе обещание обязательно позвонить домовладельцу, Мэри выскочила из душа и насухо вытерлась тонким полотенцем. Отработанным движением волосы были скручены в тугой жгут и зафиксированы шпилькой. Старые джинсы и теплая спортивная кофта с эмблемой университета помогли унять дрожь.

Бросив быстрый взгляд в зеркало, Мэри осторожно приоткрыла дверь и прислушалась. Из спальни по-прежнему не доносилось ни звука. Теперь надо решить, что делать дальше.

Впрочем, здесь и решать нечего: вот уже минут двадцать как она должна быть в дороге. Вряд ли миссис Стенхоуп оценит опоздание, и, если Мэри не поторопится, некоторое время придется выслушивать недовольства старой леди по поводу неуважения так легко проявляемого современными молодыми людьми. Ничего, ей есть, чем поднять миссис Стенхоуп настроение.

Узкое окошко маленькой кухоньки едва пропускало тусклый утренний свет, но этого оказалось достаточно, чтобы, открыв холодильник, нащупать большую коробку. Черт, еще один повод позвонить мистеру Лири: лампочка в холодильнике не работает уже целую вечность.

Вроде бы все.

Мэри решила позавтракать в дороге и оттуда же позвонить Элис, чтобы та позже проверила квартиру. Хотя, последнее было необязательно: брать у Мэри нечего, да и мужчина, крепко спящий сейчас на единственной в доме кровати, не производил впечатление воришки.

Эх, многое бы Мэри отдала, чтобы посмотреть, как он проснется. Как откроет глаза, как зевнет, потянувшись. Правда, представить мистера Крайтона зевающим у Мэри не получалось. Наверняка он встает с постели бодрым, гладко выбритым, в идеально сидящем темном костюме и начищенных ботинках и первым делом просматривает биржевые сводки. Хм, а вот с этим ему сегодня не повезло: телевизора-то в доме нет. Старенький ноутбук Мэри взяла с собой, так что, извините, мистер Крайтон, никаких сводок в моем доме.

Будто услышав, как девушка мысленно назвала его по имени, мужчина заворочался.

Мэри замерла. Ее гость перевернулся на живот, просунул под подушку руки и со стоном зарылся в нее носом. Что-то необычно теплое разлилось в груди. А, ведь, не такой уж он и страшный этот мистер Крайтон. Да, в жизни он умеет наводить ужас: Мэри не раз слышала о его стальном взгляде. Редко кому, испытавшему на себе его силу, удавалось выйти из-под него без эмоциональных потерь. Но сейчас он спит в обнимку с ее подушкой и накрытый одеялом в мелкие сиреневые цветочки.

Мэтт Крайтон и цветочки. Кто бы мог подумать! Могущественный, непотопляемый, великий Мэтью Ф. Крайтон спит в ее доме. Боже, о чем она только думала, приводя его сюда, в который раз задала себе вопрос Мэри. Что он подумает, проснувшись здесь. Наверняка, это только усилит его головную боль, а в том, что она у него будет, девушка не сомневалась.

Подвергаясь внезапному порыву, Мэри вернулась на кухню. Достав из шкафчика тубус с аспирином, она налила в стакан воду и поставила на середину стола. Еще через секунду Мэри вырвала из прикрепленного к холодильнику блокнота страницу и что-то быстро на ней написала. Прочитав написанное, девушка нахмурилась и раздраженно смяла листочек. Закинув его в стоящее под раковиной мусорное ведро, она снова взяла карандаш. На этот раз написанное ее удовлетворило. Перечитав свою записку, Мэри согнула ее пополам и прислонила к стакану. Теперь все.

Подхватив стоящую у стола тяжелую сумку, Мэри Рейнольдс вернулась в комнату. Еще раз взглянув на спящего мужчину, она чему-то улыбнулась и, выйдя из квартиры, аккуратно прикрыла за собой дверь.

Глава 1

Перепробовав все, что можно перепробовать, не выходя за рамки закона, разумеется, испытав все, что можно испытать и насладиться всем, чем можно насладиться, Мэтью Крайтон пришел к выводу, что истинная ценность чего бы ил кого бы то ни было бы то ни было в самобытности, неординарности и способности удивлять. Это редкое качество предметов и людей оставалось, пожалуй, единственным, от чего Мэтт до сих пор получал удовольствие. К неполным тридцати он, к большому сожалению, все реже испытывал это чувство, но сегодня утром неожиданно для себя насладился им сполна.

Все началось с запаха. Нечто давно забытое, спрятанное глубоко внутри всплывало на поверхность из полусна. Образы, звуки, ощущения, воспоминания о которых раньше сопровождались болью, отозвались в душе радостью. Бескрайнее сиреневое марево и витающий над ними горьковатый запах. «Это лаванда, дорогой». Ласковый голос и рука, тянущая к нему веточку, похожую на маленький кустик, с сиреневыми мелкими цветками. А затем нежное прикосновение теплой ладони к его щеке. Нет, не теплой — горячей. Обжигающей. Пламенной.

Мэтт открыл глаза и немедленно зажмурился от бившего прямо в лицо яркого солнечного света. Какого черта! Резко вскинувшись, он бессмысленным взглядом уставился перед собой. Сердце едва не раздробило грудную клетку молотящими ударами. Закрыв глаза, Мэтт сделал несколько глубоких вздохов. Понадобилась почти минута, чтобы выровнять дыхание и успокоиться. Все это время он опирался на локоть, лежа на боку, и вскорости почувствовал, как напрягаются на руке мышцы. Только это и заставило его открыть глаза и…

… и отпрянуть от лохматой, клыкастой морды, изображенной на подушке, хранящей след от его головы. «Чудовище», гласила надпись под мордой. Из груди вырвался звук, похожий на смешок. Часто-часто заморгав, Мэтт стремительно развернулся и понял, что не имеет ни малейшего понятия, где находится. В недоумении оглядываясь по сторонам, он пытался вспомнить, как очутился в этом помещении — то ли спальне, то ли гостиной, то ли комнате в студенческом общежитии, то ли все вместе взятое. Хотя, для комнаты в общежитии здесь было довольно чисто. Глаза выхватывали отдельные предметы, ни на чем особенно не фокусируясь. Голова отказывалась работать, но у Мэтта возникло явственное ощущение, что он здесь один.

Спустив ноги, Мэтт сел на кровати. Взгляд уткнулся в нечто, похожее на низкий узкий топчан, накрытый линялым вязаным пледом. Задев топчан ногой, он с удивлением отметил, что тот шевелится. Наклонившись, чтобы удостовериться в том, что это ему не почудилось, Мэтт застонал от боли, моментально пронзившей голову ото лба до затылка.