Говорящая машина - Крюсс Джеймс. Страница 1
Джеймс Крюсс
ГОВОРЯЩАЯ МАШИНА
Дом № 7 по Луизиной улице выглядит снаружи, как все другие дома. Дом имеет подвал, над которым возвышаются три этажа, а под крышей ещё есть мансарда, проще называемая чердаком. Штукатурка на доме кое-где отвалилась, точно так же, как на соседних домах.
Глядя на этот дом, никак не скажешь, что за его стенами может случиться что-нибудь необыкновенное.
И всё же это так!
В доме № 7 случилось даже нечто совершенно чудовищное.
Но прежде чем обо всём рассказать, я должен представить вам обитателей дома. Начнём сверху.
Под самой крышей дома, в мансарде, живёт фройляйн Амалия Мельштойбль. Она очень стара и очень одинока. Для компании она держит канарейку. Канарейку звать Марио Ланца, так же, как знаменитого итальянского певца: потому что канарейка прекрасно поёт.
Этажом ниже живёт семья Шайбль. Мать, отец и пять дочерей. Старшую дочь зовут Клара, её рост один метр семьдесят сантиметров. Младшая, которую зовут Нанна, едва достигла семидесяти сантиметров. В этой же квартире ещё живёт мышка, которую звать Запятая.
Но об этом знает только один-единственный член семьи Шайбль — кто, вы узнаете позже.
На втором этаже живёт художник по фамилии Берингер.
У него поселилась кошка, которая всегда залезает в окно с крыши соседнего дома. Господин Берингер зовёт её Аглая. Она может приходить и уходить, когда ей вздумается. Для этого художник всегда держит окно приоткрытым.
На первом этаже живёт мясник Румкопп. Его жену звать Луиза, так же как и улицу, на которой стоит дом № 7. Собаку мясника звать Аякс. Так же как и многих других овчарок.
Но самые главные герои нашей повести живут в подвале: профессор Розкам и его племянник Мартин.
Профессор Розкам изучает животных. Он занимается речью животных и птиц. А его племянник Мартин — настоящий изобретатель и мастер на все руки, несмотря на свои тринадцать лет.
С помощью дяди он сконструировал машину, которая стоит в столовой — как войдёшь, сразу за дверью.
Давайте рассмотрим эту машину поближе: ясно, что её приводит в действие электричество, — это видно по проводам, которые идут от машины к розетке. Но это не столь важно.
Самое важное в машине — это множество рычагов и громкоговорителей. И микрофоны. Если вы внимательно приглядитесь, то увидите на рычагах и громкоговорителях маленькие картинки, на которых нарисованы разные птицы и животные: петух, канарейка, мышь, кошка. На других нарисованы буквы: фр., нем., лат., англ., русск.
Объясняется всё просто: микрофонов, как вы видите, только два. Один микрофон для людей, другой — для животных. В левый микрофон, для людей, вы можете наговорить всё, что хотите, на русском, французском, латинском или любом другом языке — как вам будет угодно! В правый микрофон можно лаять, мяукать, свистеть или рычать. Смотря по тому, что вы за животное.
Теперь начинается самое главное: всё, что вы наговорили, машина тут же переведёт на любой другой язык — достаточно повернуть рычаг! Например, вы произносите в левый микрофон какую-нибудь немецкую фразу. Допустим: «Огурцы в этом году очень дороги!» После этого вы поворачиваете рычаг, на котором нарисована собака. В тот же момент из собачьего громкоговорителя раздаётся перевод:
— ГАВ ГУРГАВ ОГУРГАВ ГАВАВАВ ГАВ ГАВ!
Или вы попросите какую-нибудь мышку пропищать что-либо в правый микрофон, например:
— ПИЭШКА ПИАЙЯ ПИЭДЬМА!
После этого вы поворачиваете рычаг с надписью «русск.», и в тот же момент раздаётся перевод из русского громкоговорителя:
— КОШКА АГЛАЯ — ВЕДЬМА!
Удивительная машина, которую собрал Мартин с помощью своего дяди, — это Говорящая машина!
Первый раз машина была испробована в понедельник на прошлой неделе.
Профессор Розкам пригласил на эти испытания всех жильцов дома вместе с их домашними животными. Но не сразу всех, а по очереди. «Ибо, — как говорит профессор Розкам, — во всём необходим метод!»
Первой появилась фрейлейн Амалия Мельштойбль со своей канарейкой Марио Ланца. Она осторожно поставила клетку с канарейкой на столик возле Говорящей машины, всё время приговаривая: «Тю-тю-тю, где это мой миленький, тю-тю-тю!»
Мартин направил правый микрофон на канарейку и включил рубильник с надписью «нем.». После этого он повернулся к дядюшке и прошептал:
— Представляю, какие нежности мы сейчас услышим!
Мартин, однако, ошибся.
Из репродуктора вдруг загрохотало так, что все вздрогнули:
— Гром и молния! Доколе со мной будут обращаться, как с младенцем! В конце концов, я уже взрослая и уважающая себя канарейка!
Профессор Розкам быстро выключил Говорящую машину. В наступившей тишине раздавалось мелодичное щебетание канарейки.
Фрейлейн Мельштойбль стояла бледная как полотно.
— Что это? Неужели она ругается? — спросила старушка тихим, дрожащим голосом.
— Да, — ответил Мартин (он испугался не менее самой хозяйки), — она отлично ругается!
— Откуда это у неё? — рассеянно спросила старушка.
— Во всяком случае, не от меня, — сказал профессор Розкам, — очевидно, она набралась этого от воробьёв!
Канарейка между тем продолжала щебетать как сумасшедшая. Она хотела, чтоб ей опять дали слово.
Тогда Мартин подошёл к клетке и сказал:
— Если ты нам обещаешь, что будешь говорить разумно и перестанешь ругаться, машина переведёт твои замечания. Договорились?
Птица продолжала невозмутимо чирикать. Только тогда Мартин вспомнил, что канарейка его не понимает, что нужно сначала перевести ей человеческую речь с помощью машины. Он повторил своё предложение в левый микрофон и повернул рычаг птичьего перевода.
Машина оглушительно защебетала:
— Ви ди фи би ги ри фи ри ци!..
Канарейка сейчас же замолчала, внимательно выслушала перевод и кивнула головой.
Мартин переключил рычаги, и машина перевела всё, что канарейка нащебетала в правый микрофон. Означало это следующее:
— Уважаемая фрейлейн Мельштойбль! Вы пригласили меня на роль певицы, не так ли?
— Да-а, — прошептала Амалия Мельштойбль.
— За это я получаю два раза в день птичий корм и два раза воду; кроме этого, вы раз в неделю чистите мою клетку. Это верно?
Фрейлейн смущённо кивнула головой.
— Вы дали мне имя Марио Ланца, — продолжала канарейка. — Это имя обязывает. Следовательно, я стараюсь и вытаскиваю из своего горла наипрелестнейшие звуки. Это так?
Фрейлейн Мельштойбль молча кивнула.
— Теперь слушайте меня, моя дорогая, — продолжала канарейка. — Если верно всё, что я тут говорила, то справедливо ли обращаться со мной, как с грудным ребёнком? Считаете ли вы, что это правильно: обращаться ко мне — прек-рас-ней-шей певице! — на «ты» и без конца говорить мне «тю-тю-тю»?