Аномалия (ЛП) - Купер Тоня. Страница 16

Я шагнул вперед, не зная, как утешить ее. Джози подняла голову, и ее нижняя губа слегка дрожала. Это действительно создавало дыру в моей стойкости, и я терял твердость тренера. Я пытался сдерживаться. Но если ее глаза наполняться слезами снова… не думать об этом, я был бездушным человеком.

Она снова закусила губу, закрыла глаза и выдохнула. Когда она открыла глаза, то была как обычно невозмутима. Либо она была столь крепка, как гвозди, или она была чертовски хорошей актрисой.

— Серьезный разговор с мамой. Могу я сделать это сейчас?

Было уже четыре часа утра.

— Почему бы тебе пару часов не поспать? Я чувствую, что завтра будет долгий день. Ты должна быть в безопасности. Сантос так же будет находиться рядом. Ты хочешь, чтобы я остался внутри?

Она быстро кивнула.

— Пожалуйста.

Конечно, я останусь. Я должен был поговорить с мамой Джози после того как она расскажет, я должен убедить их обоих, что в наших интересах объединиться… если они хотят выжить.

Глава 7

Джози

Сна не было, и я сомневаюсь, что он когда- либо вернется. После часа ворочания и обмена долгими, неловкими взглядами с Рейдом — он сидел напротив меня спиной к стене, наблюдая за мной, как будто я могла спать!? Я села на кровати. Я думала о том, что мои родители все знали и лгали мне. Моя грудь болела, словно ее смертельно сжимает Халк. Это вероятно было заложено в психике. Я думала о «цене» за использование наших способностей. Вероятно, я думала слишком преждевременно о своих умственных проблемах, которые возникнут не сразу.

Рейд наблюдал за мной, и я, наконец, задала вопрос, который обдумывала, по крайней мере, пять минут.

— Как ты растворил все деревья в парке? Если Растворитель может отменить только то, что трансформировано?

— Я Аномалия, Джози.

Отлично. Аномалия, оказывается, имеет возможность делать что угодно. За цену.

— Если трансформация и растворение забирает из наших тел, так сказать накопления, то зачем ты растворил все деревья в парке? Это было достаточно глобально.

Рейд сидел на валуне, который все еще не растворен, пожал плечами, а после облокотился на колени.

— Я должен был убедиться в твоей безопасности.

Я не знала, как реагировать на это. Мой язык был словно ватный тампон во рту. Вся ночь и даже трансформация с растворением были для меня. Он опустошал свой энергетический бак, медленно продвигаясь по пути физического или умственного истощения, ради меня. Сдерживаемая благодарность наполнилась в моем животе и перелилась в грудь. Я должна была передать то, что это значило для меня, но я лишь покажусь смешной или скажу не те слова, поэтому я выбрала просто:

— Спасибо.

Ленивая улыбка появилась на его губах. Моей благодарности было не достаточно для его жертвы, но он действовал, как должен был.

— Я должна поспать, а после поговоришь с мамой? — мне легко было соединить все воедино. Рейд говорил о неврологических проблемах, а моя мать специализировалась на этом, а затем он сказал о наследственности. Это означало, что моя мама все знала. — Она знает о тебе?

— Да, — его рука поправила темные волосы. — Я дам тебе время поговорить с ней, а затем мне нужно будет поговорить с вами обеими.

Часть меня желала остаться в постели, опасаясь разговора с мамой, но часть меня хотела прийти к ней в комнату и требовать ответы. В течение двух лет с момента, как умер Ник, была постоянная неопределенность с матерью. Две части меня, как правило, воевали друг с другом, я никогда не предпринимала, ничего не спрашивала, но не в этот раз.

Я спустила свои ноги на пол и направилась к двери. Взглянув через плечо на Рейда, я что-то увидела в его глазах, возможно понимание, и это меня успокоило.

Дверь моей мамы была открыта, темная и пустая комната, но дверь моего брата была закрыта. Это было обычной привычкой мамы — поздно ложиться и рано вставать. Запах кофе витал в воздухе, я последовала за запахом вниз. Она, должно быть, слышала как Рейд и я разговаривали в комнате.

Я повернула за угол. Мама, оперев корзину с бельем о бедро, прихрамывая, шла из прачечной в кухню. Остановившись, она посмотрела на меня, морщинки на ее лице казались глубже, а глаза уставшими.

— Что ты делаешь? — она поставила корзину с бельем за стойку и села за стол.

Я пересказала практически все с момента встречи Рейда вчера в школе, за исключением того, как он заставляет бабочек порхать в моем животе. Я не рассказывала подобные вещи маме.

Она позволила говорить мне, не прерывая, а я закончила отчет недавних событий, включая урок на доске с Рейдом. Я думала, что, возможно, она скажет что-то о Рейде, находящемся в моей комнате, но, казалось, это не волновало ее. Она откашлялась и сказала:

— Я бы не хотела говорить с тобой о подобном. Я надеюсь, ты понимаешь или когда-нибудь поймешь, что мы не желали для тебя такого. Мы не хотели, чтобы ты знала или испытывала нечто подобное. Вот почему мы ничего тебе не говорили — в надежде, что тебя это не коснется.

Я не была уверена, было ли это правдой или нет, но помимо торта ко дню рождения, который она попыталась сделать, это было одно из самых милых вещей, которые она мне сказала за долгое время.

Мама медленно выдохнула, когда встала и налила чашку кофе. Она пошла в гостиную, дожидаясь меня, прежде чем сесть на диван. Размер дивана по своим пропорциям, казалось, был только для нас двоих. Я вспомнила как Ник, Эл и я кучей собирались на этом диване с мамой и папой в субботу утром. Я хотела то чувство. По крайней мере, чувство безопасности и предсказуемости.

Я села, и зеленые глаза мамы встретились с моими.

— Двадцать лет назад, твой отец и я, мы оба работали в научной деятельности, он как физик, я как невропатолог, мы оба были Аномалиями. Нас по отдельности приняли на работу в СИ. В то время мы не знали, что цель Консорциума состояла в том, чтобы управлять Окули, в особенности Аномалиями. Никто точно не говорил. Твой отец и я были под впечатлением, как и все, кто работал в СИ, мы проводили исследования, которые принесут пользу Окули и в свою очередь помогут человечеству. Мы не знали, что Консорциум хотел контролировать Аномалии. Пока меня не попросили экспериментировать со способностями, усилить и ослабить Аномалии.

Я положила подушку на колени. Я хотела знать больше… пока не узнаю все.

Мама отпила кофе и продолжила:

— Я работала над вакциной для Аномалии, в основном для усиления их способностей. Она работала на клеточном уровне, воздействуя на ДНК Аномалии. После нескольких месяцев экспериментов и тестов я решила, что инъекция позволит Аномалии делать больше — лучше трансформировать, лучше растворять, делать реальность именно такой, какой они хотели. Выйти за рамки ограничений для Аномалии могли немногие. Вот тогда я поняла, что нам следует копать глубже и выяснить, что на самом деле происходит в СИ, так как эта инъекция делала Аномалию всемогущей. Практически непобедимой.

Мы обнаружили, что Консорциум хотя и был большой организацией, но распространялся во всех сферах правоохранительных органов, правительств, экономике — их цель состояла в том, чтобы держать Планков на безопасном расстоянии под наблюдением Окули. Как это всегда происходит, твой папа и я влюбились. Мне не нравилась деятельность СИ. Ничто не имело права на то, что я создала, и они не должны превысить свои полномочия. Кто мы такие, чтобы играть в Бога?

Волнение медленно закипало в моем животе. Мне не нравилось, в какое русло перетекло эта история. Я приготовилась к тому, что последует после.

— Я хотела бросить работу, но распрощаться с СИ не так просто. Твой папа запланировал уход из компании, но мы не могли это сделать одновременно. Мы хранили наши эксперименты в тайне, и для начала запланировали мой отъезд.

В мой последний день твой отец был в моей лаборатории, когда его схватила служба безопасности. Они хотели усилить его. Они подошли, направляя заряженное оружие, и я взяла шприцы с инъекцией. Я вколола ему половину дозы, а затем уколола себя, зная, что если вакцина сработает, то твой отец и я, мы не преувеличим свои способности. У нас были принципы, и мы никогда не использовали способности в неправильном русле. Мы трансформировали и растворили проход к окну, выпрыгнув со второго этажа, мне это стоило выстрела в бедро, — она наклонилась к ноге.