Больше, чем мы можем сказать (ЛП) - Кеммерер Бриджит. Страница 25
момент. Эта гроза, эта скамейка, эта темнота. Но его дыхание прерывистое, движения
неуверенные и, кажется, для него этот момент так же важен, как и для меня.
– Да, – говорю я. – Хочешь, чтобы я отпустила, чтобы ты мог печатать?
Он вдыхает... и его дыхание выравнивается. Он поворачивает голову и его дыхание
щекочет мне шею.
– Я не хочу, чтобы ты отпускала.
– Ладно.
– Я никому об этом не рассказывал, – говорит Рев. – Мои родители знают. И мой
лучший друг. И все.
– Тебе не нужно мне рассказывать.
Его пальцы сжимают мои чуть сильнее.
– Я хочу рассказать. Я хочу, чтобы ты поняла, почему... почему мне так тяжело
рассказать об этом.
– Я слушаю.
– У моего отца была собственная церковь, – говорит Рев. – Я не знаю, сколько у
него было прихожан, потому что был еще маленьким, но мне казалось, что много. Он
просил благословения каждую неделю – денег, проще говоря. Он говорил мне, что Бог
заботится о нас, и я ему верил. Сейчас я понимаю, что он был опытным лжецом – а может, и нет. Может быть, он действительно верил, что люди давали ему деньги, потому что он
был благословлен Господом.
Как бы то ни было, этого было достаточно, чтобы мы жили в большом доме, и, насколько я теперь понимаю, в довольно приятном районе. В то время он говорил мне, что
мы окружены грешниками. Он говорил, что в тех домах живет дьявол. Если в саду играли
дети, то это дьявол заманил их туда. Если люди бегали, значит, их преследовал дьявол. Я
боялся выйти на улицу без своего отца, потому что, казалось, дьявол был везде. – Пауза. –
Теперь, когда я думаю об этом, я думаю, что я жил в одном доме с дьяволом.
Его пальцы переплетены с моими. Не слишком крепко – но достаточно, чтобы я
почувствовала, что он не собирается так скоро выпустить мою руку. Я гадаю, нужен ли
ему якорь.
– Мой отец устанавливал правила, – продолжает Рев. – Он говорил, что если Бог
хочет, чтобы я преуспел в жизни, мне это удастся. Но если я не был достаточно
благочестив, недостаточно свят, или что бы то ни было недостаточно, то долгом моего
отца было устранить проблему. – Его голос становится жестче, и я не уверена, гнев ли это, страх или стыд. – Когда мне было шесть лет, он хотел, чтобы я переписал целую страницу
из Библии. Моя рука начала неметь, и он решил, что дьявол завладел моей рукой. Он взял
нож и начал резать, при этом говоря мне, что мои крики – это борьба дьявола за то, чтобы
остаться внутри меня...
– Рев. – Эмоции сдавливают мне горло, и я чувствую, что вот – вот расплачусь. –
Ох, Рев.
Он снова поворачивает голову, и я вижу его профиль.
– Прости. – Кажется, он смущен. Его пальцы крепче сжимают мои. – Я не хотел
вдаваться в детали.
Я разворачиваюсь на скамейке, затем накрываю свободной рукой его ладонь. Мой
мизинец ласкает шрам под краем его рукава, и у Рева перехватывает дыхание.
Но он не отдергивает руку.
– Можно задать тебе вопрос? – спрашиваю я.
– Всегда.
– Твоя мама – я имею в виду, твоя родная мама – пыталась его остановить?
Короткий вздох.
– Она умерла, когда я родился. Отец говорил, что она умерла, сражаясь с дьяволом.
Как только меня забрали у него и я начал учиться, как быть нормальным, я подумал, не
соврал ли он мне о ее смерти. У меня был момент, когда я был уверен, что он все выдумал, что она была жива и скучала по мне. Но у Кристин – мамы – есть огромное досье на меня, и свидетельство о смерти моей матери тоже там. Причина смерти: кровотечение матки.
Так что, по крайней мере, это правда.
– Мне так жаль.
– Вот почему его сообщения так меня огорошили. Даже спустя столько времени...
такое чувство, что он все еще имеет надо мной власть. Я боюсь ослушаться. Становится
все труднее не отвечать ему. – Он сглатывает.
– Он в тюрьме?
– Нет. Он отказался от родительских прав в качестве признания вины. И отработал
сто восемьдесят дней на общественных работах. Я понятия не имею, где он сейчас.
Сто восемьдесят дней штрафных работ после того, как он издевался над Ревом
годами. Это кажется насмешкой судьбы.
– Ты боишься, что он придет за тобой?
– Да. Я беспокоюсь об этом каждый день. – Глубокий вздох. – Я долгое время
боялся уйти, как будто он мог появиться у дома или вроде того. Я беспокоюсь, что все это
– очередная проверка. И боюсь, что я не справляюсь.
– И ты не хочешь рассказать своим родителям?
Его дыхание снова становится прерывистым.
– Я не знаю, что они сделают, Эмма. Я никогда ничего от них не скрывал.
– Ты им доверяешь?
Рев шмыгает носом, и я понимаю, что он плачет. Не в голос. Просто слезинка. Он, должно быть, этого даже не осознает. Он не отвечает.
Я поворачиваюсь на скамейке, чтобы смотреть на него.
– Рев, – говорю я. – Это очень серьезное дело.
– Я знаю.
Nightmare – незнакомец. Его сообщения – отстой, но я могу закрыть лэптоп и
сделать вид, что его не существует. Но отец Рева реален. Настоящая угроза.
– Не хочешь рассказать им? Я могу пойти с тобой, если хочешь.
Долгий момент я ощущаю себя полной дурой. Рев разозлится. Он скажет, что я
ничего не понимаю.
Он поступит точно так же, как поступила я, когда он начал расспрашивать меня о
сообщениях Nightmare.
Но Рев так не поступает.
Он встает со скамейки.
– Ладно, – говорит он. – Идем.
Глава 16
Рев
Суббота, 17 марта 9:06:16 вечера
От: Роберт Элллис
Кому: Рев Флетчер
Тема: Вопрос
Ты вообще обо мне когда-нибудь думаешь? Или ты был так сильно искушен?
Это самый невероятный эмоциональный опыт в моей жизни.
В моем телефоне появилось еще одно сообщение от моего отца.
Рядом со мной идет девушка.
И я веду ее к себе домой.
Идет проливной дождь, мы держимся за руки, и я промок насквозь. Я мерзну
снаружи, но мне тепло внутри, и я одновременно хочу, чтобы этот момент закончился и
длился вечно.
Я засовываю телефон в промокший карман своей толстовки. Я просмотрел
сообщение только потому, что думал, что оно может быть от Джеффа или Кристин.
– Что случилось? – спрашивает Эмма.
Должно быть, мое движение было чересчур яростным.
– Мой отец прислал мне еще одно сообщение.
– Ты ответил хоть на одно из них? – Она смотрит на меня. Ее волосы, слипшиеся от
дождя, а глаза широко распахнуты.
– Только на первое. – Я морщусь. – Я сказал ему оставить меня в покое.
Она ничего на это не отвечает. Какое-то время мы идем молча.
– Думаешь, ты отчасти хотел поговорить с ним?
– Да. – В этом нет никакой тайны. – И знаю, что это звучит странно.
– Нет, думаю, я понимаю. – Она пожимает плечами. – Мне не нравится моя мама, но она все равно моя мама.
– Она тебе не нравится?
– Ей тоже ничего во мне не нравится. Она думает, что я бездельница, которая все
свое время убивает на компьютерные игры. Практически тоже самое она чувствует и по
отношению к моему отцу, но знает, что меня она может контролировать.
– Твои родители не ладят друг с другом?
Эмма фыркает.
– Должно быть, в какой-то момент они смогли поладить, но точно не теперь. Мама
вся помешана на здоровой еде, занятиях спортом, и проводит семьдесят часов в неделю на
работе. Папа же подсел на начос и бессонные ночи, и также работает по семьдесят часов в
неделю.
– Значит, их почти не бывает дома.
– Так и есть. Но, честно говоря, так даже лучше. Когда они оба дома, они только и
орут друг на друга. А когда папы дома нет, мама орет на меня.
Не удивительно, что она чувствует себя так, будто никому не может рассказать о