Не мой парень (СИ) - Салах Алайна. Страница 42

Слегка улыбаясь моей нетерпеливости, Финн расстегивает пуговицу и небрежно стягивает отутюженную ткань вместе с бельем, представая передо мной в своей нагой мужской красоте.

Щеки опаляет жар, когда глаза берут в фокус его эрегированный член, прижатый к животу. В фильмах я всегда восхищалась чувственными постельными сценами, где непременными атрибутами главного героя являются идеальные кубики живота и красивые крепкие ягодицы. Финн превосходит их всех, потому что еще ни у одного актера я не видела такого красивого тела. С ровной оливковой кожей, натягивающей тугие мышцы, и длинными скульптурными ногами. И его член… Даже он кажется мне очень красивым.

Финн словно ждал, когда я успею насладиться разглядыванием, потому что едва я поднимаю на него глаза, делает решительный шаг вперед и спаивает наши тела между собой. Он очень горячий, и ощущать его коже к коже — головокружительное ощущение. Я хнычу ему в губы и протискиваю между нами ладонь, что обхватить твердую длину.

— Ты очень красивый, — выстанываю признание, царапая пальцами нежную кожу. — И я очень хочу тебя.

— Все будет, Тони, — хрипло обещает Финн и резким движением отрывает меня от пола. Прижимается во влажном поцелуе к моим губам и, придерживая за ягодицы, несет к кровати. Не укладывает меня на нее, как в наш первый раз, а сам осторожно откидывается к изголовью, удерживая меня на своих бедрах.

Твердость подо мной, упирающаяся в промежность, с каждой секундой неумолимо накаляет мое возбуждение. Непроизвольно ерзаю на напряженной эрекции, от чего Финн быстро жмурится и закусывает губу, едва заметно толкаясь вверх бедрами. Горячий спазм сильнее опоясывает живот, поэтому я смелею настолько, чтобы взять инициативу в свои руки: обхватываю тугой член пальцами и приподнимаюсь в коленях.

— Рано, Тони. — Финн качает головой и, перехватив мою кисть, тянет на себя. — Выше.

Мое тело протестует, не желая откладывать нашу связь, но я все же повинуюсь, перемещаясь раскрытыми бедрами на мускулистый живот. Глаза, устремленные на меня, походят на две темные воронки: гипнотизируют меня, лишая воли.

— Выше, Тони.

Я прикипаю телом к твердости пресса и растерянно смотрю на Финна, пытаясь найти подсказку, правильно ли я его поняла.

— Сегодня ты королева, Тони. — хрипло отвечает на мой немой вопрос. — Двигайся выше.

Я не могу пошевелиться, пока мое стыдливость сражается со скандальностью этой просьбы. Мне кажется, это чересчур интимно, по крайней мере, для этого раза.

Не дождавшись моего ответа, Финн сгребает ладонями мои бедра и тащит по своему телу вверх, словно удачливый покерист — гору выигранных фишек. Когда мои колени упираются ему в плечи, уверенные руки смыкаются крепче и толкают меня вверх.

— Финн, это слишком… — лепечу, краснея от смущения. Я даже представить боюсь какой вид ему открывается снизу.

— Я готов кончить прямо сейчас от твоего вида и запаха. — доносит обжигающее дуновение снизу, — Не нужно стесняться меня, Тони. Поверь, ты прекрасна. Раздвинь ноги шире.

Сердце с шумом разгоняет кровь по венам, заставляя ладони влажнеть. Я ему доверяю, но от этого не становится менее волнительно.

— Можешь упереться ладонями в стену, — подсказывает Финн.

С треском оторвав от себя стыдливость, я так и поступаю: раздвигаю ноги шире и кладу руки на изголовье кровати.

— Идеальна, — успеваю услышать перед тем и как пронзительно ахнуть, когда теплый язык обжигает касанием влажные складки.

— Господи… — лепечу, вдавливая пальцы в дерево до побеления.

Влажное давление повторяется снова, и снова, и снова, заставляя вздрагивать в судорогах незнакомого острого удовольствия. Волна возбуждения размером с небоскреб сводит низ живота, заставляя ноги дрожать.

Широкие ладони снова смыкаются на моих ягодицах, мягко, но настойчиво тянут ниже. Меня словно ударяет током, когда я чувствую касание щетины на чувствительной коже. Кажется, Финн знает как это на меня действует, потому что трение усиливается, растекаясь огнем по беззащитной плоти, похищая из легких сдавленный крик. Жесткость прикосновения сменяется мягкостью языка, неспешно поглаживающего клитор, от чего по телу прокатывается сильнейшая дрожь ожидания.

— Я твой, Тони. Двигайся сама. Трахни меня перед тем, как я трахну тебя.

Я чувствую влажное вторжение внутри себя, и перестаю думать: оттягиваю бедра назад и снова подаюсь вперед, ощущая на себе нежность массирующего языка. Делаю это снова и закрываю глаза, чтобы наблюдать яркие фейерверки вспышек. Ком внизу живота натягивается туже, и становится совсем невозможно сдерживать стоны. Я охаю и всхлипываю, беспорядочно раскачиваясь на нем бедрами в поисках чистого, незамутненного приличием наслаждения.

Мыщцы дрожат от приближающегося апокалипсиса, и как только первый освобождающий спазм обжигает тело, твердые руки толкают меня вниз и крепко держат, пока набухшая плоть сливается в жадном поцелуе с требовательными губами.

Если измерять оргазм мощностью взрыва, этим можно было смести с лица континент. Пальцы скребут жесткие волосы, глаза закатываются к потолку, изо рта хрипло рвется имя Финна.

Мои ноги напоминают желе, когда Финн аккуратно стягивает меня вниз и переворачивает на спину.

— Я люблю тебя, — обессиленно шепчу и сквозь помутненное зрение вижу, как на его лице вспыхивает счастливая улыбка.

глава 39

Финн

Тони лежит, раскинувшись на простынях, невыносимо сексуальная в своей неискушенной невинности. Ее изумрудные глаза почти черные, губы — идеальная рекламная картинка для мужского журнала: влажные и припухшие. Стройное тело идеально настолько, чтобы быть определением слову «сексуальность»: женственные бедра с высокими округлыми ягодицами, тонкая линия ключиц, переходящая в хрупкие плечи и крупная грудь с соблазнительными розовыми сосками. А ее лавандовый вкус на моих губах придает этой картине завершенность.

Я настолько одержим Тони, что не могу представить, чем утолить свой голод по ней: еще даже не вошел в нее, а мне уже недостаточно.

— Я люблю тебя, — выдыхает Тони, за секунду превращая меня в самого счастливого мудака на земле.

Говорят, важнее семьи ничего нет. Мне наплевать, что считают остальные — Тони для меня важнее. Будь против нее на весах целый мир во всех чудесах его проявления, я бы ни на секунду не раздумываясь выбрал ее, его самое главное чудо. Неизлечимый вирус, циркулирующий в моей крови, вакцину от которого никогда не придумают. Уж точно не при моей жизни.

Тело Тони вздрагивает, когда я касаюсь ее между разведенных ног. Она закрывает глаза и беспорядочно ловит воздух губами, раскрывая себя шире. Эта раскованность сотрясает стену, удерживающую меня в трезвой реальности, а от того, как отзывчиво она реагирует на меня, едва удается держать первобытные инстинкты в узде.

Осторожно ввожу в нее два пальца, расширяя для себя. Она такая теплая и тугая, что член и мысли мучительно ноют в ожидании нашего слияния. Тони тихо постанывает и, выгнув спину, сама подается навстречу проникновению. Я пытаюсь все делать медленно. Хочу сделать медленно. Но эти сумасшедшие влажные звуки, которые она издает, и сладкие всхлипы не дают мне шанса, и я уже сам не замечаю, как отчаянно трахаю ее пальцами.

— Финн… — Тони мечется головой по подушке, комкая в кулаках простынь. — Пожалуйста…

Она распахивает глаза, и я вижу в них помутневшее безумие.

— Возьми меня…Хочу сильнее.

Ее страстный призыв — мое поражение. Я наваливаюсь на нее всем телом, потому что больше не в силах ждать. Длинные ноги мгновенно берут меня в тесный плен, прижимая горячую промежность к члену. Нахожу взглядом горящие глаза, чтобы успеть исправить то, что давно был должен:

— Я люблю тебя. Очень сильно. Очень давно.

В ее глазах сияют капли счастья, и губы дрожат. Глажу ее лицо и, прижавшись к губами, вхожу одним голодным толчком. Громкий стон эхом вибрирует в моих легких, поджигая сердце и вены. Я хочу остановить этот миг и остаться в нем жить, и, возможно, тогда смогу не испытывать этого вечного нестерпимого голода.