Крайне аппетитный шотландец (ЛП) - Алам Донна. Страница 61

— Слышала, — тихо отвечает Фин.

— Но о чем ты не слышала, и, на самом деле, чего почти никто не знает, покойник был моим дорогим папашей, или, как я предпочитаю его называть, донором спермы.

— О, это... ничего себе.

Натянуто улыбнувшись, это лучшее, на что я способен, рассказывая о грандиозном говнюке, я продолжаю.

— Ага. Мы приезжали сюда на летние каникулы. Мама, я и Кит. Жили в коттедже, ну том, где мы провели с тобой нашу первую ночь? — Мать твою, как же к лицу ей румянец. — Забавно, но старый ублюдок оставил нам тот дом по завещанию.

Я презрительно фыркаю и перевожу взгляд на окно. Мы не были достойны дома Тремэйнов, только коттедж, кажется, подходит для его незаконнорожденных сыновей. Его единственных сыновей. Которых он прятал от остальной своей жизни, пока не счёл нужным представить. Да пошло оно на хрен. К тому времени, как мы стали ему нужны, он нас с Китом уже ни в малейшей степени не интересовал.

В этот момент я понимаю, что прикусил губу изнутри.

— Мы навещали его, но никто никогда не упоминал, кем он являлся. Нам было сказано, что он просто друг семьи. А потом, умерла его жена. Она была инвалидом в течение многих лет. У них не было детей. Мы с Китом стали неприятной неожиданностью, а наша мать — грехом женатого мужчины.

Лицемерное дерьмо. Не могу сдержать горечь в голосе. Я думал, что в порядке, что смогу отмахнуться от этого, но, кажется, не получается. Вся эта ситуация — полный отстой, и я бы предпочел, чтобы никто не знал, но я должен это сделать. Я должен заставить ее открыться.

— Так вот, после смерти жены, он решил, что в его жизни есть место для нас, по-видимому, чувство вины его больше не обременяло. Нам с Китом было около двадцати трех, и воссоединение с отцом нас больше не интересовало. Было слишком поздно, и мы сказали ему об этом. — В последний наш визит на праздники мы практически послали его.

Фин ошеломлена. Она выглядит весьма потрясенной. Черт, и почему я так много болтаю? Надо было придерживаться голых фактов. Я испытываю чудовищное напряжение и не сразу понимаю, что она тянется через стол к моей руке.

— О боже. Это просто... ужасно. А как же твоя мама? Что она чувствовала?

— Полагаю, мы никогда не узнаем. Она погибла в автомобильной аварии за год до этого.

— О, Рори. Мне так жаль.

— Не твоя вина, — хрипло отвечаю я и, обхватив обеими руками ее пальцы, крепко сжимаю их.

— Хреновая ситуация. Потерять мать и иметь дело с отцом, а потом еще быть вынужденным работать в доме, который по праву принадлежит тебе. Это несправедливо. Разве ты не мог отказаться от работы?

На долю секунды я теряюсь, все еще греясь, словно кот, под ее теплым взглядом. В ее сочувствии.

— Что ж, это подводит нас ко второму пункту, — отвечаю я, борясь с непреодолимым желанием провести рукой по волосам. — Особняку. Кажется, я не назвал тебе свое имя ... фамилию? — Она качает головой, когда я касаюсь своей груди и говорю, — Рори Тремейн.

— Я не совсем понимаю.

— И теперь дом по праву принадлежит мне. По крайней мере, закладная.

— Закладная? Ты... купил его?

— Мы купили. Дом выставили на аукцион, и мы с Китом перехватили его. Два миллиона четыреста... и несколько сотен тысяч на ремонт.

— Я должно быть не тем бизнесом занимаюсь. — Фин выглядит шокированной, слова просто слетают с ее губ. — Неужели садовникам платят такие деньги?

— Что подводит меня к третьему пункту повестки? — Я не считал. — Да, номер три. Садовник, точно, — говорю я, растягивая слово и стараясь придать лицу нейтральное выражение. — Кит предпочитает термин ландшафтный архитектор. Это мой брат, ландшафтный архитектор. — Она не улыбается, когда я произношу это важным тоном. — Но вместе мы также владеем приличным количеством недвижимости и парой отелей. Звучит так, словно мы монополисты-олигархи, но на самом деле это не так. — Мой смех чувствуется неискренним, особенно, когда Фин пытается убрать руку.

Пытается. Но безуспешно.

— Ты наврал... почему ты не рассказал мне?

— Ну, у меня нет привычки рассказывать незнакомым людям о своем капитале. А потом еще есть малюсенькая проблемка: ты заявила, что не собираешься трахаться с богатеем. Я не Рокфеллер, но довольно обеспеченный. И я не мог позволить этому незначительному обстоятельству отпугнуть тебя тем вечером.

— Даже несмотря на то, что считал меня шлюхой? — ее губы подрагивают, я воспринимаю это как зарождение улыбки. Полагаю — это победа.

— Я так не думал. И в свою защиту могу сказать, что в тот первый вечер ты была немного не в себе. — Кто, кроме шлюхи, поднимает вопрос денег, обсуждая секс?

— Значит, ты наврал.

— Вообще-то, — быстро пожимаю плечами, — немного исказил правду.

— Ты такой наглый, — говорит она, смеясь. Удивленно. Несомненно, Фин все еще переваривает то, что узнала. Но сейчас самое время нанести удар.

— Виновен по всем статьям. Но, я думаю... по поводу искажения правды? По-моему, не я один это делал.

Когда Фин поднимает на меня взгляд, то больше не выглядит потрясенной, она пугающе спокойна, и ее лицо непроницаемо, словно маска. И это выбивает из колеи.

— Поверь мне, — угрожающе произносит она. — Тебе лучше не знать.

— Вот тут ты ошибаешься. — Я чуть сильнее сжимаю ее руку. Надеюсь, ободряюще, а не как "я сломаю тебе руку, если сейчас же все не расскажешь". — Но я могу подождать. Когда будешь готова, я буду рядом.

Глава тридцать шестая

Фин

Богатый, красивый и солидный. Зная мою удачу, тут должен быть подвох. Богатый, вот в чем подвох, согласно моему опыту.

Какого черта я не спросила его фамилию? Потому что была слишком занята, убеждая себя, что это был всего лишь секс и ничего большего.

Весьма успешно, Фин.

Мне стоило бы злиться — да я должна быть в бешенстве — но понимаю, что мои секреты намного серьезнее. Пока мы идем по мокрому тротуару, я мысленно отмечаю себе погуглить Рори. Черт. Он ведь может сделать то же самое — как долго тогда я смогу скрываться под своей девичьей фамилией?

Свидание и вдова. Два слова, которые нельзя произносить вместе.

"Я ему расскажу. Наверное, не сегодня, но скоро", — обещаю себе. Объясню ему, что я не только что развелась, а скорее он трахает женщину, чей муж еще даже не остыл в земле. В смысле, если бы его можно было похоронить.

"Ой, да заткнись уже, пожалуйста", — велю своему мозгу. Я еще не готова признаться.

Еще мне придется сказать ему, что именно из-за него я вообще вышла замуж. Или вернее, он стал катализатором в руках наивной и неопытной девчонки. Может, мне стоит упомянуть о своих голубых волосах и посмотреть, скажет ли это ему о чем-нибудь. К тому же мне придется признаться, что в ближайшие пару недель я перееду в Лондон, если принять во внимание вчерашний звонок из компании по организации мероприятий.

Он живет в Лондоне. Да, я знаю. Это большой город.

— Что-то ты притихла, — говорит Рори, дергая мою ладонь. Мы держимся за руки. Среди белого дня у всех на глазах.

Я пытаюсь убрать руку, притворяясь, что хочу засунуть ее в карман из-за холода, но, кажется, эта идея не срабатывает.

— Отпусти, — прошу я, отчасти жалобно. — Мне холодно.

Загадочно улыбаясь, он засовывает обе наши руки в карман своей куртки.

— Так лучше? — Настоящий ответ и "да", и "нет". — Итак, мы направляемся в салон, а потом куда?

— На работу, я полагаю.

— Не. С меня хватит. Я бы предпочел паб, а еще лучше — гостиницу. Номер с огромной ванной. Да, — добавляет он, скользя по мне возбужденным взглядом. — Секс в гостинице тебя однозначно согреет.

— Ну с тебя может и хватит, а я еще не закончила. — Остальное? Даже не стану этого касаться.

— Ты же сама говорила, что работаешь по своему собственному графику. Но если настаиваешь, то это будет ночь в холодном конюшенном блоке и еще более холодный душ позже. Не могу тебе позволить два утра подряд пользоваться горячей водой.