Новый Михаил (СИ) - Бабкин Владимир Викторович. Страница 6

Машина остановилась у подъезда и нам навстречу выбежал офицер. Пока я выходил из машины Джонсон успел что–то сказать офицеру. Тот вытянувшись во фрунт отдал мне честь:

— Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество! Дежурный по офицерской летной школе поручик Николаевский!

Киваю офицеру.

— Вольно! Здесь ли начальник школы?

— Так точно! Его превосходительство в своем кабинете! Прошу! — Николаевский сделал приглашающий жест и повел нас внутрь.

В кабинете навстречу нам, на ходу надевая фуражку, вышел сам начальник офицерской воздухоплавательной школы генерал–лейтенант Кованько. Он весь светился излучая радушие.

— Ваше Императорское Высочество, это честь для нас, что вы изволили посетить нашу скромную школу. Здравия желаю! — Кованько козырнул.

Мы обменялись рукопожатиями.

Джонсон кивнул генералу:

— Здравия желаю, ваше превосходительство!

— Здравствуйте, дорогой мой Николай Николаевич! Вы ж давно покинули службу, а здороваетесь все по военному!

Джонсон рассмеялся.

— Приятно иногда вспомнить, что я тоже русский офицер, знаете ли.

Кованько мигнул адъютанту и гостеприимным жестом пригласил нас садиться.

— Я так понимаю, что нашу скромную школу, вы посетили по делу?

Киваю.

— Точно так, Александр Матвеевич, точно так… У нас донесение особой важности для Его Императорского Величества. Донесение, которое нельзя доверить телеграфу, нельзя доверить курьеру и нельзя затянуть доставку. Счет идет буквально на часы, если уже не на минуты.

Кованько понимающе кивает:

— Вам нужен аэроплан? И я, так понимаю, нужен «Илья Муромец»?

— Именно.

В этот момент адъютант внес на серебряном подносе кофейник и чашки. Пока он сноровисто расставлял все по столу, генерал о чем–то вполголоса распорядился. Адъютант кивнув испарился.

— Я пригласил присоединиться к нам подполковника Горшкова. Фактически он здесь всем заправляет и «Ильи Муромцы» полностью его епархия. Поэтому, пока мы ждем, на правах радушного хозяина приглашаю вас выпить по чашечке кофе. Что может быть лучше кофе с мороза?

Благодарно кивнув, я протянул руку и взял фарфоровую чашечку. Горячий напиток приятно полился по пищеводу. Вот люблю я хороший кофе!

— Кофе отменный у вас, Александр Матвеевич!

— Что вы, Ваше Императорское Высочество! Разве что может сравниться кофе у простого служаки с тем, что вам доводится пить в лучших домах столицы?

Дальше следует стандартный обмен любезностями. Пока мы распинаемся я рассматриваю эту легендарную личность. Передо мной сидел один из создателей военной авиации в России. Человек связавший с небом всю свою жизнь. Воевавший в этом качестве еще в русско–японскую войну. Правда его роскошная борода, честно говоря, вызывала у меня оторопь. Ну, не привык я к бородам у военных и все тут! Ладно, когда такая окладистая борода, типа как у Николая Второго. Это еще так сяк. Но вот такие кустистые заросли на всю грудь, из–за которой даже орденов не видать — это перебор! Вот хоть режьте меня. Дико. Ощущение, что обладатель такой бороды все время занят только ею. Хотя я понимаю, что это преувеличение и передо мной сидит один из тех, кто несмотря на бородищу сделал так много для Отечества, но все же ощущение такое, что именно «Несмотря на…» Вот понимаю в эти минуты я Петра Первого с его тягой рубить бороды. Был бы я царем, вышел бы из меня замечательный самодур. Наверное…

В кабинет вошел подполковник Горшков. Обменялись приветствиями и рукопожатиями. Когда все снова расселись Кованько сказал:

— Вот, Георгий Георгиевич, Его Императорскому Высочеству срочно нужно попасть к Государю. Дело не терпит отлагательств. Можете ли вы обеспечить доставку в Могилев на «Илье Муромце»?

Я буквально подобрался, словно зверь перед прыжком. Сейчас много решится в этой истории. Многое, если не все. А Горшков задумчиво оглядел присутствующих.

— В принципе, это возможно. Через полчаса мы собирались совершить тренировочный полет в Псков. Мы можем взять вас с собой. Сегодня сядем в Пскове. Заправимся. Осмотрим машину. А завтра с утра вылетим в Могилев.

Волна облегчения окатила меня. Да! Получилось! Я тихо выдохнул. По–лу–чи-лось! И, расслабившись, я пропустил мимо сознания вновь появившегося в кабинете адъютанта, который что–то шептал Кованько искоса поглядывая в мою сторону. Я насторожился. И, как оказалось, не зря.

Генерал кивнул и обратился ко мне:

— Ваше Императорское Высочество! Только что сообщили из аппаратной телеграфа — вас разыскивает председатель Государственной Думы Родзянко. Он откуда–то узнал, что вы здесь и просит вас подойти к аппарату.

Я, с трудом подавляя растерянность, обводил взглядом присутствующих. Ироничного Кованько, безучастного Горшкова, напряженного Джонсона. И стоящего в ожидании адъютанта генерала.

Вот так номер! Нашли! Вот баляба! Значит они уже знают о моем плане убраться подальше от Питера! И готовы принять меры. Какие? Да какие угодно. Если у них есть сочувствующие на аэродромах, то наш аэроплан просто не вылетит по техническим причинам. Или не вылетит из Пскова, что вероятнее всего. И что делать?

С другой стороны, если я пообщаюсь с Родзянко, возможно мне удастся сбить его с толку и у нас получится покинуть эту прифронтовую полосу мятежа?

Пауза затягивалась.

Да. Вариантов нет.

Я встал.

— Хорошо. Идемте.

Пока мы шли коридорами летной школы меня колотила нервная дрожь. Одно дело, пока сильные мира сего заняты друг другом, попытаться сделать ноги по тихому, а совсем другое влазить в эти игры Больших Дядь. Мой прадед влез и проиграл. Но, я ведь не прадед! Я вообще никто в этом мире! Если он проиграл, живя в нем и будучи в центре всех событий, то, что могу я, который только сегодня провалился в это время, будь оно неладно!

В аппаратной меня встретил офицер связи. Мы подошли к телеграфному аппарату.

— Разрешите сообщить господину Родзянко о вашем приходе, Ваше Императорское Высочество?

Киваю.

Поехали.

«У аппарата Великий Князь Михаил Александрович».

«Здравствуйте Ваше Императорское Высочество! У аппарата Родзянко»

«Здравствуйте, Михаил Владимирович»

«Рад, что мне удалось разыскать вас. Ваше Императорское Высочество, положение в столице крайне напряженное. Волнения, которые первоначально были вызваны нехваткой хлеба, приняли стихийный характер и угрожающие размеры. В основе беспорядков — полное недоверие к власти. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно, ценою пролития крови мирных граждан, но которых сдержать будет невозможно. Уже сейчас волнения распространяются на железные дороги, что, как я понял, вы на себе уже испытали. Жизнь страны, подвоз хлеба в города и припасов в армию будет остановлен. Уже сейчас заводы в Петрограде остановлены, а значит остановлено производство военной продукции для фронта. Голодная и не занятая работой толпа вступает на путь анархии стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России пришло в полное расстройство. На юге из 63 доменных печей работают только 28. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44. Над Россией нависла угроза прекращения производства снарядов. Население, не доверяя власти, не везет продуктов на рынок в город. Угроза голода встает во весь рост перед народом и армией. Правительство, лишенное доверия общества, полностью парализовано и бессильно. России грозит позор и поражение в войне. Считаю, что единственным выходом из создавшегося положения является призвание лица, которому может верить вся страна и, которое сможет составить правительство, пользующееся доверием всего населения. За таким правительством пойдет вся Россия, воодушевившись вновь верою в себя и своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет, и я призываю вас, Ваше Императорское Высочество, принять на себя диктаторские полномочия в пределах Петрограда, отправить правительство в отставку и просить Государя о даровании ответственного министерства. Я ходатайствую перед Вашим Императорским Высочеством поддержать это мое глубокое убеждение перед Его Императорским Величеством, дабы предотвратить возможную катастрофу. Медлить больше нельзя, промедление смерти подобно. В ваших руках, Ваше Императорское Высочество, судьба славы и победы России. Не может быть таковой, если не будет принято безотлагательно указанное мною решение. Помогите спасти Россию от катастрофы. Молю вас о том от всей души. Председатель Государственной Думы Родзянко».