Маме – мечтательнице, как я (ЛП) - Уильямс Николь. Страница 46

Тут.

Я увидела его, стоящего перед огнем лицом к лесу. Многие, разведя огонь на пляже, смотрели бы на воду. Он глядел на деревья. Словно ждал, что кто–то появится.

Я хотела бежать к нему. Я не могла поверить, что он был тут.

Я хотела застыть на месте по многим причинам. Зачем он был здесь? Ждал меня? Хотел ли он видеть меня после того, как вел себя две недели?

Сердце перебило разум, и я побежала по тропе. Я попала на пляж, и он не удивился мне. Он даже почти не вздрогнул, когда я вырвалась из–за деревьев.

Я не сразу отдышалась.

– Ты.

Он потирал шрам на виске.

– Ты.

Я сглотнула, надеясь, что сердце вернется на место.

– Что ты тут делаешь?

– Жду тебя, – он указал на меня и маленький костер.

– И ты знал, что нужно ждать в этом месте в это время?

– Я провел с тобой все лето. Если бы я не мог понять, куда ты пойдешь в последнюю ночь в лагере, то не понял бы тебя, да? – он нахмурился, когда я осталась на тропе, не подходя ближе.

– Но я думала, ты уехал. Бен так сказал.

– Я уехал. На половине пути развернулся.

Ноги ожили. Я сделала пару шагов ближе к огню… к нему.

– Почему ты вернулся?

Он переминался, глядел на огонь. Я видела огоньки, отражающиеся в его глазах.

– Потому что понял, – он опустился у рюкзака и что–то вытащил.

– Что понял?

– Зачем ты меняла оценки моих тестов, – он показал мне тесты – я тренировалась на них достаточно, чтобы узнать за милю. – Ты не вредила. Ты помогала мне.

– Но я так и сказала у гряды Паттерсон, когда мы… ты знаешь, – я замолчала. – Да, я поднимала оценки, чтобы помочь тебе, но это не отменяет того, что я врала об этом, – я прошла к костру, потому что было холодно, и потому что я хотела быть к нему ближе, пока он позволял. Еще две минуты назад я думала, что никогда его не увижу, а он был в десяти футах от меня и говорил со мной.

– Но ты делала это поэтому. Вот доказательство, – Кэллам постучал по верхней части теста, и я едва могла различить оценку.

– Максимум, – поняла я.

– Это настоящие оценки. Не улучшенная версия, – он развернул тест, посмотрел на оценку, качая головой, будто не веря.

– Ты это сделал, – я улыбнулась, присела у костра напротив него. – Я знала, что ты сможешь.

– Да, только ты и верила, – он отклонил голову и посмотрел на небо. Там было так много звезд, что небо казалось светлым, а не темным. Он медленно улыбнулся. – Я решил тест во время остановки, пока отдыхал на пути домой. Хотел отвлечься от мыслей об этом лете… о нас… – он взглянул мне в глаза. – О тебе. Я вытащил тест, устроился на скамье и не поднимал головы, пока не закончил. А потом проверил и не мог поверить. Я проверил еще раз, а потом и третий, – он вытащил что–то еще из рюкзака. Еще один тест. – А потом я написал еще тест. Чтобы удостовериться, что мне не просто повезло.

Я склонилась и прочла оценку там. Четверка.

– Не шутки.

Он покачал головой, глаза сверкали.

– Ты не обходилась со мной так, словно я ничего не добивался. Только ты смотрела на меня и верила, что я могу достичь того, что я хотел, – он встал и посмотрел на меня поверх костра. – Ты врала из–за моих оценок, – он поднял плечо. – Делала так, потому что заботилась обо мне. Ты бы сделала так еще раз, если вернуть ситуацию?

Я задумалась на миг, но долго думать не пришлось.

– Нет, я сделала выводы.

– Видишь? Это важно.

Я нахмурилась. Он говорил то, о чем я думала? Он простил меня? За ложь?

– Да?

– Это важно для меня, – он замолчал, сглотнул. – И я надеюсь, что это поможет тебе понять, почему я так поступил.

– Почему не сказал, что ты не пускал меня на занятия снаружи?

Кэллам схватил большую палку, стал шевелить угли. Он кивнул.

– Стоило сказать тебе, что я продумываю график вожатых. Стоило сказать, что это я поставил тебя на поделки, и почему я это сделал, – он закрыл глаза и потер лоб. – Я говорил себе, что могу разделять роль главного вожатого и парня, но не сработало.

Я смотрела, как искры сияли в воздухе, паря над костром. Они угасали.

– Я понимаю, зачем ты это сделал. Но знаешь? Я бы сделала так же, будь я на твоем месте, – я протянула руки к костру. Маленький, но он согревал меня. – Ты был в ответе за безопасность туристов. Я не была достойна доверия в этом, тебе пришлось так поступить. Я злилась, когда узнала, и, может, все еще немного злюсь, но потому что ты не сказал мне. Хоть я понимаю причину.

Кэллам посмотрел на огонь, хмурясь. Он словно пытался что–то прочесть, но не мог разобрать.

– Я в ответе за безопасность отдыхающих. Да. Но я и в ответе за безопасность вожатых. Я соврал бы, если бы не сказал, что особенно переживал за тебя. Я сделал так, потому что тебе нужно было заслужить доверие, – он выдохнул, словно признавался в преступлении, – а еще помешало сильное желание защитить.

Он многое объяснил, но я уцепилась за последнее.

– Ты так сделал, потому что заботился обо мне, – сказала я.

Это был не вопрос, но он все равно ответил:

– Да.

– Ты бы сделал так снова?

Он покачал головой.

– Нет.

Я подошла ближе к огню, но потому что хотела быть ближе к нему. Мы могли дотянуться друг до друга, если бы не костер между нами.

– Это важно.

– Да?

– Это важно для меня, – уголки моих губ дрогнули в улыбке.

– Это говорит девушка, которая не верила во вторые шансы в доверии? – он сунул руки в карманы джинсов.

– Та самая.

– Ты изменилась.

Я посмотрела на его рюкзак.

– Как и ты.

Мы молчали минуту. Еще много нужно было сказать, но пока нам хватало.

– Прости, Финикс, – он переминался с ноги на ногу, глядя на огонь. – Прости, что ушел в тот день и избегал тебя две недели, а потом уехал, не попрощавшись. Прости, что аж в Калифорнии все понял, – он пошел вокруг костра, приближаясь ко мне. Улыбка пыталась пробиться на его губах. – Если ты не заметила, я медленно учусь. Прости, что обвинил во лжи, не разобравшись.

Он не переставал двигаться, оказался передо мной. Он не остановился. Взял меня за руку. Жар охватил мою руку, охватив пальцы. Его большой палец погладил мои костяшки.

– А мне не стоило ругать тебя из–за проблем с доверием.

Я все еще пыталась проглотить сердце в горле, но теперь и другие органы не слушались. Как легкие. И мозг.

Наши пальцы переплелись сильнее. Я скучала по шершавости его ладоней, нежности между пальцев, силе, которую я ощущала от него каждый раз, когда он держал меня за руку.

– Знаешь, что? – начала я. – Может, это делает нас лучше – раз мы не боимся разбираться со своими проблемами.

Он задумался.

– Ты точно не боишься разбираться с моими проблемами.

– Да и ты с моими, – он рассмеялся, звук разнесся над озером.

Его лицо изменилось. Он притянул меня ближе.

– Мы во многом хороши, знаешь?

– Например? – я так быстро дышала, что грудь билась о его грудь на каждом вдохе.

Он посмотрел на мои губы.

– Я бы сказал, но лучше показать, – он сунул руку в рубашку, обвил мою талию, прижал ладонь к моей пояснице. Он подвинулся ближе, наши тела соприкасались от груди до ног, и мой рот приоткрылся.

Я не знала, я поцеловала его или он меня, но мы добрались до этого, и это было важно.

Мы целовались как за две недели. Будто за всю жизнь. Он сжимал мою руку, а другая моя ладонь скользнула по его груди, добралась до плеча. Такие поцелуи требовали крепкой хватки, потому что колени не выдерживали.

Он отодвинулся, тяжело дышал. Тяжелее меня. Я пыталась притянуть его к себе, но он замер и поднял ладонь. Он не убирал ее, пока обходил костер. Я следовала за ним. Он остановился и взял ветку. Он поднял ее и кашлянул.

Он смотрел на меня, бросил ветку в огонь. Она тут же загорелась.

– Я тоже тебе доверяю.

Я смотрела, как вся ветка загорается. Как моя.

– Ты был там.

– Увидеть, как ты признаешься в доверии ко мне всем? – он посмотрел на меня и улыбнулся. – Я бы такое не пропустил.