На одинокой дороге (СИ) - Седов Константин. Страница 5

— Кто это? За полночь уже — сказала она.

— Не знаю. Если кто из твоих бывших напился, я его убью.

Она отрицательно покачала головой, и в глазах промелькнул укор. Будто спросила, — опять начинаешь? Он мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Действительно — нашел время. Встал, натянул штаны, вытащил меч из ножен и спустился по лестнице.

Погода за окном пошла на убыль. Но струи дождя, по-прежнему, бешено барабанили по стеклу, грозя его выбить. В дверь больше не стучали. Лунный луч проскочил через окно, тускло ухмыльнулся в лезвии и потух. Эрик подошел к двери и только приложил ухо к двери, как она вновь загрохотала под чьим-то кулаком.

— Лиза, скажи Эрику, чтобы слез с тебя. Это срочно.

Эрик вздрогнул от неожиданности, но голос узнал. Звякнул щеколдой, дернул дверь на себя.

— Ты спятил?

Георг, его старший помощник, стоял под дождем с занесенной для удара правой рукой, а левой безуспешно натягивал спадающий с головы капюшон. Вода залила лицо и лилась в тяжело дышащий рот.

— Беда капитан. Всю охрану на Кошачьем острове вырезали.

Реальность опрокинулась на Эрика вместе с холодной водой. Он покачнулся, в глазах помутнело. Почувствовал, как закипает ярость.

— Кто?

— Ничего еще не знаем. Рыжий вплавь до берега добрался, только это пока и сказал.

— Так, он жив?

— Порезан сильно, но живой. Я Сигарда за доктором послал, но Рыжий пока держится.

— Вы в «Каракатице»?

— Да все там, где Синяк только не знаю.

— Ты один?

— Каспар с Катышем со мной.

Эрик постоял в задумчивости, потом заговорил:

— Пошли их на Западную улицу. Где она на пристань выходит. Там кабак есть, Синяк наверняка в нем. Пусть разбудят, отпинают, что бы протрезвел и срочно в «Каракатицу». Пусть проследят, что бы меч не забыл. С него станется. Меня жди. Я сейчас.

Эрик вбежал вверх по лестнице и стал натягивать одежду. Лиза испуганно наблюдала за ним. Эрик кинул:

— Не волнуйся, все в порядке. Это ко мне. Я ухожу, когда вернусь, не знаю.

Она кивнула. Прядь светлых волос упала на лицо. На мгновение он обо всем забыл и в сотый раз подумал — как же она все-таки красива. Запахиваясь в плащ, буркнул:

— Закрой за мной дверь. Никому не открывай.

Дорога поднималась от доков вверх, где стоял трактир. По каменной мостовой навстречу стекала вода, отражая в лужах частые молнии. Только по их вспышкам можно было различить дорогу. Факелы по стенам давно залило, и весь путь их сопровождал мерзкий горелый запах нефти. Несмотря на ливень, было тепло, и отсыревшая одежда противно липла к телу.

«Каракатица» встретила их зажженными свечами и шумом. Уже собравшаяся команда на разные голоса, что-то вопила. При их появлении все на секунду замолчали и тут же вновь загомонили, обращаясь к Эрику. Он поднял руку и перекрывая шум спросил:

— Где Рыжий?

— Наверху — ответил кто-то, — врача еще нет.

Эрик поднялся. Рыжий лежал в одном из номеров. Многочисленные раны были перевязаны порванной на бинты простыней. Постель пропиталось кровью. В полутьме Эрик едва не споткнулся о стоящую на полу кастрюлю с водой. Сел на стул рядом с кроватью. Наклонился к уху своего моряка:

— Рыжий, ты меня слышишь?

Легкий стон.

— Он все время такой. Как до нас добрался, только и сказал: «Всех убили».

Эрик обернулся. В углу на табурете сидел Доходяга. Сколько Эрик его знал, он всегда числился в лучших друзьях у Рыжего. Они и дежурить на острове собирались вместе. Но Доходяга был единственным из всей команды, кто умел читать, а крупные сделки необходимо было регистрировать в мэрии. Эрик сам не успевал, бегая по торговцам, и регистрацией оставил заниматься Доходягу.

— Кто «они», не сказал?

— Нет.

— Давно это случилось?

— Он уже с час здесь. Пока доплыл. Не знаю. Но остров в полумиле от берега.

— Как сам думаешь, кто?

— Не знаю капитан. Кроме наших никто не о казне не знал. А эти ребята именно за ней приплыли.

Казна — это куш. Не маленький. Такой, что даже родного брата режут, не ища при этом оправданий. Эрик провел пять удачливых лет в море. И знали о куше все и завидовали так же все. Прятали казну тщательно, но кто-то все же узнал.

— Я не знаю, что именно там случилось, но огрызнутся наши все же успели, — продолжал Доходяга.

— Откуда знаешь?

Доходяга показал, что держал в руках — пояс Рыжего с тремя петлями для метательных ножей. Он забавлялся ими все свободное время. Миниатюрные сагульские ножи с яркой красной рукояткой. Два ножа по-прежнему висели на поясе, третьего не было.

Команда «Недотроги» расселись на стульях по всему залу. Все при оружии, половина пьяные, половина еще в процессе. Злые, дерганные, ни на минуту не утихая, спорили. Большинство хотели сорваться с места, идти и ловить. Неважно кого и где. В самый неподходящий момент в зал ворвался хозяин таверны и присоединился к общему шуму, громко объясняя, что он думает о пиратах, ворвавшихся среди ночи в его заведение, забрызгав все кровью и распугивая постояльцев.

— Крови будет больше, если ты не заткнешься — пообещал Георг, выразительно проведя рукой по кинжалу. Хозяин мгновенно утих, ушел за стойку, откуда бросал злобные взгляды на команду. Настроение кабатчика улучшилось, когда пираты, пользуясь тем, что он спустился вниз, в больших количествах стали покупать выпивку. Продолжалось это недолго, пока вниз не спустился Эрик и запретил ему продавать вино. Остальные недовольно загомонили, но Эрик прекратил все возражения, сказав, что они нужны ему трезвыми.

— Капитан, против братства идешь — мрачно заметил кто-то. Эрик ему не ответил, поднял руку и сказал:

— Кто бы эти ублюдки не были они или местные или недавно прибыли.

— Почему? — спросили одновременно и с нескольких мест сразу.

— В такой шторм никакой ловкач сюда корабль не приведет, значит, налет был отсюда, из Ликеделла. Леший, возьми людей и давай в порт, узнай, чей корабль выходил в море ночью. Никому не расходится, узнаем, кто это, на ремни порежем.

В дверях Леший чуть не столкнулся с доктором и пришедшими с ним Синяком и Катышем. Синяк покачивался и плохо соображал, что происходит. Катыш посадил его на стул и прислонил рядом меч. Эрик сам повел доктора наверх к Рыжему. Тот уже не стонал.

— Выживет? — спросил Эрик. Доктор раскрыл сумку с инструментами, взглянул на Рыжего, вместо инструментов достал зеркальце и поднес его к губам моряка.

— И? — повторил Эрик.

Доктор, молодой, почти мальчишка, укрыл одеялом лицо Рыжего и лишь, затем сказал:

— Ему я уже ничем помочь не могу.

— Шестой — медленно произнес Эрик.

— Простите, что?

— Я не тебе. — Эрик повернулся, чтобы выйти.

Пятеро на Кошачьем острове, теперь Рыжий. Шестой.

Эрику кинули вызов. Его боялись и уважали, любили и уважали, ненавидели, но уважали. В свои неполные тридцать, он прославился после того, как захватил сагульский конвой, шедший из западных колоний с грузом золота. Эрик выманил первый неф и посадил его на риф, второй потопил точным выстрелом из единственной на «Недотроге» кулеврине. Оставшийся в одиночестве, груженный золотом когг, взял на абордаж. С тех пор прошло два года, а забыть об этом никто не мог.

— Десять крейцеров.

— Что? — Эрик обернулся.

— Я говорю, с вас десять крейцеров, — повторил молодой доктор.

— За что вам платить, если он умер.

— Я и не беру денег за лечение. А вызов стоит десять крейцеров.

Эрик дал ему флорин.

— Боюсь у меня не будет сдачи.

— А ты не бойся, бояться меня в море надо. Сейчас деньги бери, пока дают.

Доктор, не споря взял деньги и смущенно улыбнулся:

— Вот уж не думал, что мне заплатят. Думал, в лучшем случае, в живых оставят.

— Чего же шел сюда, если трясся?

— А у меня выбор был?! Ворвались ваши ребята в дом, спросили, кто здесь доктор, все на меня и показали. Меня под руки взяли и потащили сюда.