Опиумная война - Куанг Ребекка. Страница 51

— Они отступают, — не веря своим глазам, сообщил Нэчжа.

На одну короткую и блаженную секунду грудь Рин наполнилась надеждой, но она поняла, что Нэчжа ошибся. Солдаты не отступали перед ними. Они расступались перед своим генералом.

Генерал был на голову выше самого высокого человека, какого Рин видела в жизни. Его ноги были как бревна, металла брони хватило бы на доспехи для трех человек. Он сидел на таком же огромном боевом коне, закованном в сталь. Лицо генерала скрывалось под металлическим шлемом, который оставлял открытыми только глаза.

— Что такое? — Голос вибрировал так, словно дрожала сама земля. — Почему вы остановились?

Он придержал лошадь перед Рин и Нэчжой.

— Два щенка, — усмехнулся он. — Два никанских щенка удерживают ворота. Неужели Синегард пал так низко, что город защищают дети?

Нэчжа задрожал. Рин была слишком напугана, чтобы дрожать.

— Смотрите внимательно, — сказал генерал своим солдатам. — Вот как мы разделываемся с никанским отребьем.

Рин схватила Нэчжу за запястье.

В ответ на невысказанный вопрос Нэчжа коротко кивнул.

Вместе?

Вместе.

Лошадь генерала встала на дыбы, и он послал ее в атаку.

Теперь они уже ничего не могли сделать. Рин закрыла глаза в ожидании конца.

Но он не настал.

Раздался оглушительный лязг металла о металл. В воздухе раскатилось эхо жутких вибраций страшной силы.

Поняв, что ее не разрезали пополам и не затоптали насмерть, Рин открыла глаза.

— Какого хрена… — пробормотал Нэчжа.

Перед ними стоял Цзян, его седые волосы стояли торчком, словно его только что поразила молния. Ноги не касались земли. Железным посохом он удерживал громадную алебарду генерала.

Генерал попытался убрать посох Цзяна с пути, его руки задрожали от натуги, но Цзян выглядел так, будто не прикладывает никаких усилий. Раздался странный треск, похожий на раскат грома. Солдаты Федерации отпрянули, словно предчувствовали грозящий взрыв.

— Цзян Цзыя, — сказал генерал. — Так ты все-таки жив.

— Мы знакомы? — спросил Цзян.

Генерал ответил еще одним взмахом алебарды. Цзян перехватил посох и отвел удар с той же легкостью, как отогнал бы муху. Всю силу удара он рассеял в воздухе и по земле. Камни мостовой задрожали, чуть не сбив Рин и Нэчжу с ног.

— Отзови своих людей.

Хотя Цзян говорил спокойно, но его голос раскатывался эхом, как от крика. Он казался выше, не крупнее, но как будто удлинился, как удлинилась его тень на стене. Цзян больше не был тощим и суетливым, он превратился в совершенно другого человека — моложе и гораздо сильнее.

Рин завороженно уставилась на него. Стоящий перед ней человек не был шатающимся по территории эксцентричным позором академии. Этот человек был воином.

Он был шаманом.

Когда Цзян заговорил вновь, голос звучал одновременно с эхом и состоял из двух тонов — нормального и гораздо более низкого, будто тень Цзяна повторяла все сказанное в два раза громче.

— Отзови своих людей, или я вызову тех, кому не место в этом мире.

Нэчжа схватил Рин за руку и вытаращил глаза.

— Смотри.

Воздух за спиной Цзяна искривился и дрожал, стал темнее ночи. Глаза Цзяна закатились. Он громко пел на неизвестном языке — Рин уже однажды такое слышала.

— Ты не сдвинешься с места! — проревел генерал.

Но быстро попятился от бездны и крепче сжал алебарду.

— Да? — Цзян раскинул руки.

За его спиной раздался пронзительный вой, на слишком высоких нотах, чтобы принадлежать какому-либо известному существу.

Что-то выступило из тьмы.

И в темноте Рин увидела силуэты тех, кто существует лишь в театре марионеток, контуры тварей из сказок. Трехглавого льва. Девятихвостую лису. Клубок змей, из которого во всех направлениях торчали плюющиеся ядом головы.

— Рин. Нэчжа. — Цзян даже не повернулся в их сторону. — Бегите.

И тут Рин поняла. Цзян не мог контролировать тех, кого вызвал. Богов нельзя просто так призвать сражаться. Они всегда требуют что-то взамен. Он сделал именно то, что запретил делать ей.

Нэчжа рывком поднял Рин на ноги. В ее левую ногу как будто вонзили раскаленные ножи, прямо в колено. Она вскрикнула и поковыляла следом за ним.

Нэчжа ее поддержал. Его глаза были наполнены ужасом. Уже не было времени бежать.

Цзян судорожно дернулся и полностью потерял контроль. Тьма ворвалась в мир и накрыла стену и ворота. Цзян бросил в воздух посох. От этого удара кольцом пошла видимая волна энергии. На мгновение все стихло.

А потом восточная стена рухнула.

Рин застонала и упала на бок. Она почти ничего не видела, почти ничего не чувствовала. Все отключилось, ее обволокло коконом тьмы, и через него проникали только всполохи боли. Нога наткнулась на что-то мягкое и живое, и Рин потянулась туда. Это был Нэчжа.

Она заставила себя открыть глаза. Нэчжа привалился к ней, порез на его лбу обильно кровоточил. Его глаза были закрыты.

Рин села, моргнула и потрясла его за плечо.

— Нэчжа?

Он слегка пошевелился. Рин ощутила прилив облегчения.

— Нужно вставать… Давай, Нэчжа, нужно…

Из дальнего угла ворот посыпался ливень обломков.

Под грудой осколков что-то находилось. Что-то живое.

Она вцепилась в руку Нэчжи и смотрела на шевелящиеся обломки, надеясь, что это Цзян, что он выжил в том ужасе, который призвал, и что станет прежним, опять станет собой и спасет…

Из-под обломков появилась рука — окровавленная, огромная и в броне.

Рин должна убить генерала до того, как он вылезет из-под обломков. Она должна забрать Нэчжу и бежать. Должна сделать хоть что-то.

Но только ноги отказывались подчиняться приказам мозга, нервы ничего не чувствовали, кроме страха и отчаяния. Парализованная, она лежала на земле, сердце стучало по ребрам.

Покачиваясь, генерал поднялся, сделал один неверный шаг, потом другой. Его шлем пропал. Когда генерал повернулся к ним, у Рин перехватило дыхание. Половину его лица снесло взрывом, и вместо кожи была жуткая улыбка скелета.

— Никанское отребье, — рявкнул он.

Его нога задела труп мугенского солдата. Не глядя вниз, генерал отшвырнул его с отвращением. Он не сводил яростного взгляда с Рин и Нэчжи.

— Я вас похороню.

Нэчжа в ужасе простонал.

Руки Рин наконец-то стали ее слушаться. Она попыталась поднять Нэчжу, но его ноги подкашивались от страха, она и сама нетвердо держалась на ногах.

Генерал навис над ними и поднял алебарду.

Обезумев от страха, Рин ударила мечом по широкой дуге. Клинок лишь лязгнул о доспехи генерала.

Генерал сомкнул пальцы в перчатках на тонком клинке и согнул его в руках.

Дрожа, Рин выпустила меч. Генерал схватил ее за воротник и швырнул в руины стены. Голова Рин стукнулась о камень, перед глазами потемнело, потом вспыхнул свет, и все заволокло туманом. Она медленно моргала, и когда зрение прояснилось, увидела, что генерал занес алебарду над распластанным Нэчжой.

Когда генерал вонзил острие клинка в живот Нэчже, Рин открыла рот в крике. Нэчжа завизжал. Второй удар заставил его замолчать.

Рыдая от страха, Рин нашарила в кармане маковые зерна. Она кинула горсть в рот и проглотила, и как раз в этот момент генерал заметил, что она еще шевелится.

— Не вздумай, — рявкнул он и снова притянул ее к себе за рубаху. Поднес прямо к своему лицу, рассматривая с жуткой полуулыбкой. — Больше никакого никанского колдовства. Даже боги не живут в мертвых сосудах.

Рин стряхнула его руку, по ее лицу полились слезы, когда она попыталась вдохнуть. После удара о камень голова гудела. Рин казалось, что она плывет в темноте, то ли от маковых зерен, то ли от удара. Либо она умрет, либо увидит богов. А может, и то и другое.

«Пожалуйста, — молилась она. — Прошу, придите ко мне. Я готова на что угодно».

И тут она опрокинулась в бездну, снова оказалась в туннеле, ведущем на небеса, ее дух воспарил и на громадной скорости рванул в неизведанное. Боковое зрение потемнело, а потом стало привычно красным — алая завеса заполонила все поле зрения как стеклянная линза.