Я не продаюсь (СИ) - Сергиенко Кристина. Страница 9

Я так и представила, как постоянно улыбаюсь, словно умалишённая, и твержу:

— Да, милый. Конечно.

И губы сами растянулись в улыбке.

А что? Это тоже выход. Уверена, он не выдержит первым.

— Только не так, как сейчас. Выглядит, если честно, немного пугающе.

Я всё же смотрю в зеркало. Ну да, вышло как-то слишком кровожадно.

— А мне нравится, — признаюсь, пробуя другие варианты улыбок.

— Мила! Ну, я же серьёзно. А ты!..

Шпильки и расчёска с тихим стуком падают на столик, и я резко оборачиваюсь, чтобы остановить её.

— Подожди, я попробую. Правда, только не уходи.

Она замирает на полпути к двери, оборачивается, глядит недоверчиво.

— Обещаешь?

— Угу. И даже надену этот жуткий ошейник.

Киваю в сторону ожерелья.

— Ну, какой же он жуткий, Мила! — возражает она.

— То есть то, что он похож на ошейник, ты не отрицаешь? — уточняю с улыбкой.

Она вздыхает и возвращается.

— Повернись, — командует строго.

Я послушно выполняю приказ, смело гляжу в глаза своему отражению и подмигиваю. Посмотрим, женишок, кто кого доведёт первым.

И когда опять звонит незнакомый номер, тут же беру и воркую нежно:

— Да, милый?

А в ответ — тишина, и длится она подозрительно долго.

— Кажется, что-то со связью, — говорю со вздохом, глядя с улыбкой в отражение.

Сьюзи хмурится, но молчит. Зато у моего жениха, наконец, прорезается голос, и я слышу тихое:

— Камилла?

— Конечно. А ты разве не мне звонишь?

В моём голосе столько мёда, что, кажется, за полчаса можно заработать диабет. И его это, видимо, настораживает.

— Кхм.

Он опять молчит, то ли подбирает слова, то ли танцует от радости джигу.

Подруга грозит мне кулаком, произнося по слогам тихое:

— Идиотка.

Но я лишь беззаботно пожимаю плечами. В конце концов, она сама посоветовала сменить тактику и быть хитрее. А я всего лишь воспользовалась её советом. Пусть и не совсем так, как рассчитывала она.

— Я уже приехал и жду внизу.

— Сейчас спущусь, милый, — воркую нежно и отключаюсь прежде, чем он успеет что-то сказать.

Улыбаюсь победно своему отражению. А это оказалось не так уж сложно.

Встаю, но Сьюзи не даёт мне сделать и шага, решительно преграждая дорогу.

— Ты что творишь?

— Всего лишь слушаюсь твоих советов, — возражаю беспечно я, решительно оттесняя её.

И слышу в спину тихое:

— Камилла.

Ничего. Раз ему не нравится, когда я возражаю, пусть терпит меня такой.

Он ждёт у подножия лестницы и опять с букетом. В этот раз это белые тюльпаны. При виде меня он замирает, не отрывая взгляда. И я на семьдесят процентов уверена, что дело в улыбке, которая не сходит с моего лица.

— Какие красивые, — говорю с притворной радостью, забирая цветы.

И тут же зарываюсь в них носом, как Сьюзи вчера.

Он удивлённо моргает, недоверчиво вглядываясь в моё лицо. И я понимаю, что перестаралась, но остановиться уже не могу.

— Что-то не так? — спрашиваю с притворным изумлением.

Он качает головой, а потом переводит взгляд куда-то за мою спину. И я слышу тихий голос подруги:

— Добрый день.

— Добрый…

— Сьюзен, — подсказывает она.

И я по голосу понимаю, что отвечает подруга с улыбкой. Но он продолжает смотреть на меня.

— А мы разве не опоздаем? — спрашиваю с притворной тревогой, вставая так, чтобы видеть обоих. — Уже двенадцать.

— Нет. Приём будет в два. Сначала я хотел познакомить тебя с родителями. Вы, Сьюзен, можете прийти раньше.

Он протягивает пригласительный, и она благодарно улыбается в ответ. Только что книксен не делает.

А я думаю лишь о том, стоит ли также вести себя при его родителях или лучше опять стать собой.

Глава 6

Но когда садимся в машину и остаёмся наедине, если не брать в расчёт водителя, мой запал угасает. Откуда-то изнутри поднимается дрожь, и я сильнее, до боли в пальцах, сжимаю цветы, ломая хрупкие стебли. А салон кажется до ужаса маленьким и тесным. Упорно смотрю в окно, не замечая ничего и обдумывая, как лучше себя вести дальше. И кожей чувствую на себе его пристальный взгляд. Кажется, я сильно его удивила, раз он всё ещё молчит. И эта тишина пугает гораздо больше любых слов.

— Я рад, что ты решила его надеть.

Вздрагиваю. То ли от звука его голоса, то ли от прикосновения к шее. Лёгкого, почти невесомого. Он скользит пальцем вдоль нижней границы ожерелья и в том месте, где касается кожи, она тут же вспыхивает огнём. По телу волной расходится жар. Сердец бьётся испуганной птицей, ломясь на волю через рёбра. А я просто не знаю, что делать. И всё из-за решения изображать из себя вечно улыбающуюся дурочку.

Но отступать поздно. Нужно просто подумать, как бы повела себя в этой ситуации Сьюзи, и преувеличить в десять раз. Правда, не уверена, что из меня получится хорошая актриса.

Медленно вдыхаю, растягивая губы в улыбке, и поворачиваю голову.

— Оно прекрасно.

— До ужаса, полагаю, — усмехается он, придвигаясь ближе. — Если верить твоему сообщению.

Его глаза гипнотизирует, затягивает, словно в омут. И я перевожу взгляд чуть в сторону, на переносицу.

— Я просто не успела дописать, — говорю, старательно придумывая отговорку. — Я хотела написать ужасно…

— Да?

Пауза неприлично затягивается.

Судя по его голосу, мы оба знаем, что я вру. Но раз уж он продолжает эту игру…

— Ужасно красивое.

Я, наконец, нахожу подходящее слово.

— Врунишка, — выдыхает он ласково, оказываясь неожиданно слишком близко.

Так близко, что я чувствую, исходящий от его тела жар, и горьковатый запах духов.

— А за враньё принято наказывать.

Его игривый тон пугает меня гораздо больше любых угроз. И когда он начинает медленно склоняться, я не нахожу ничего лучше, чем выставить вперёд руку, касаясь пальцами его губ. В глубине чёрных глаз вспыхивает удивление.

— Здесь же водитель, — говорю тихо, старательно делая испуганные глаза.

Но он неожиданно улыбается в ответ.

— И всё? Джек, подними перегородку.

Поворачиваю голову, глядя как медленно скользит вверх чёрная матовая перегородка. И судорожный вздох сам срывается с губ. Вздрагиваю, когда он перехватывает мою ладонь, целует тыльную сторону, обжигая кожу и вызывая трепет.

— Разве милый не заслужил поцелуя? — спрашивает он вкрадчиво.

Вот попала. И кто меня за язык тянул такое говорить? Но тогда это казалось забавным. И вот пришла расплата.

Медленно поворачиваю голову, глядя, как он продвигается выше, целуя уже запястье. А затем резко дёргает, так что меня буквально впечатывает в него. Букет летит на пол, а его рука скользит на талию, не давая отстраниться. И теперь нас разделяет всего пара сантиметров воздуха.

Но когда он склоняется ко мне, я вновь останавливаю его ладонью.

— Что на этот раз?

В его глазах вспыхивает и тут же гаснет злость, а в голосе слышно раздражение.

— Помада. — В горле так сухо от волнения, что слова удаётся протолкнуть с трудом. И голос звучит хрипло. — Это очень редкий цвет. Малиновый коралл.

Бред. Наиотборнейший. Но сдаться просто так я не могу.

Его взгляд тут же скользит ниже по моему лицу.

— Скажи марку, и через полчаса у тебя будет все оттенки.

Всё. Попалась. Кажется, у него есть ответ на все. И это меня ни капли не радует.

Судорожно ищу выход, отклоняясь как можно дальше.

— Неужели вы сами поедите за ней? — спрашиваю в притворном изумлении.

Хоть изображать дурочку, находясь в такой близости от него, не так уж просто.

— У меня для этого есть помощники, — выдыхает он раздражённо.

— Помощники? Но разве я за них выхожу замуж?

Спрашиваю и тут же понимаю — перегнула палку. И сейчас что-то будет. То ли поцелуй, то ли убийство. А, может быть, всё сразу.

Но тут машина останавливается, и слышится приглушённый голос водителя:

— Приехали.