Ди-джей (СИ) - Васильев Иван Сергеевич. Страница 18

— А вам случаем в тюрьме сидеть не приходилось?

— Нет.

— А в милицию по какому случаю попали? — выпустив длинную струю дыма из носа, со знанием дела, произнес новоявленный следователь.

— Документы потерял.

— Вот и я думаю, а не случайно ли вы их потеряли? — собеседник наконец-то решил выбросить на стол все свои козыри. — Не блатной ли, а то может быть вообще дезертир или шпион?

— Знаете, что? — начал выходить из себя присутствующий. — Там написано, что вы мне обязаны для временного проживания предоставить место в мужском общежитии.

— Дорогой вы мой человек! — синий туман двумя струями вновь начал струиться из носа. — Я бы для вас, да со всей душой, не только место в мужском общежитии, но и комнату выделил и даже одного в комнате поселил. Но!!! Поймите, у меня нет ничего свободного. И в ближайшее время не предвидится. Всё занято и даже очередь стоит, на полгода вперёд. — Он значительно поднял палец и посмотрел в сторону угла. — А вчера мне одни даже взятку предлагали… — Рыбу с жареной картошкой на углях принесли! А ещё насильно напоить "Ситро" хотели!

— Так, что, для вас… — он в последний раз затянулся самокруткой, поплевал на нее и, тыкнув в пепельницу, придавил. Потом задумался, глядя куда-то поверх и мимо "ссыльного врага народа с доказанной подрастрельной статьёй" и твёрдо похрустывая суставами пальцев заявил… — Ничего нет!!!

— Хм… хм, — проснулся молчавший до этого в углу комнаты участковый. Он встрепенулся как воробей, поправил на боку полевую сумку.

— Виктор Степанович, давайте по сути дела, — милиционер произнес тяжелым чугунным голосом, словно забивая гвозди в шершавую доску. — Капитан Смирнов лично просил разместить молодого человека на период выяснение обстоятельств его появления в Москве.

— И тем не менее, товарищ сержант, у меня, ничего… нет!

— Хотя… постойте! — кастелян тут же поменял своё решение. Он напоследок сильно затянулся самокруткой, поплевал на нее и, резво ввинтил в пепельницу. — Если Петр Игнатьевич обращается… лично!!! То-о, есть один вариант… Однако не знаю, подойдет ли он нашему гостю? На женском этаже есть бывшая сушильная комната. Места там не много, но на койку и тумбочку хватит. Сейчас лето — апартаменты стоят свободными. Переоборудуем в спальную комнату и пусть живет себе на здоровье.

— Что, молодой человек, в сушилку жить пойдете? — милиционер требовательно посмотрел на потерявшегося во времени, пространстве и у себя в голове гражданина. — На женском этаже?

— Пойду, — сквозь зубы, зло произнес человек со справкой на руках.

— Вот и ладно, — участковый довольно улыбнулся и добродушно пробубнил. — Значит договорились. Живи пока в сушилке, а там либо родственники найдутся с жилплощадью или ещё что-нибудь подберём.

— Расписывайся, — начальник женского общежития достал из стола желтоватый бланк и нехотя пододвинул его Максиму под нос.

Потерявший память порозовел от волнения. Долго прилаживался к документу, придирчиво оглядывал ручку, которую подал ему "ветеран НКВД", и неожиданно расписался с такой закорючкой, что милиционер ахнул.

— Как министр, — похвалил он.

Но кладовщик взглянул на подпись и недовольно поморщился. "Что за народ? Расписаться, как следует, и то не умеют. Темнота! Пойми теперь, кто из жильцов приложил руку. Вот это, например, какая буква? А вот эта? Ох, выучили на свою голову "врагов народа"… — Теперь сядут на шею и ноги свесят.

Дневной сон тяжелой поволокой спеленал Максима. В голове спящего человека калейдоскопом появлялись, проносились чередой и быстро исчезали какие-то бессвязные воспоминания, иллюзии, фрагменты. Мозг пришельца, даже во сне пытался преодолеть глухую бетонную стену забвения, перекрывшую возможность пользоваться памятью. Иногда во время сна, словно ответ на его переживания, рядом с входной дверью появлялось еле заметное, почти невидимое глазу, серое, размытое пятно. Оно мерцало, переливалось, меняло цвет, двигалось. Порой принимало очертания каких-то фигур, предметов: Квадрата, овала, а иногда смутно походило на контуры дверного проема. Поколебавшись бликами, оно замирало или быстро растворялось на фоне стены выкрашенной в темно зеленый цвет.

Кто-то легонько тряс за руку задремавшего на койке Максима. Он проснулся, протер кулаком слипшиеся глаза, поднялся и сел на кровать. Придирчиво посмотрел на незнакомку.

— Добрый день, — рядом с ним на стуле находилась стройная, красивая девушка в туго обтянутом ситцевом халате, под которым угадывалась высокая грудь и прекрасная талия, с длинными иссиня черными волосами, стекающими на спину сверкающим водопадом.

— А почему вы, когда спите, дверь не закрываете? Непорядок, — тихий и нежный голос прекрасной незнакомки звенел, словно хрустальный колокольчик — "Динь — динь". "Динь — ди-линь".

— А ты кто? — сразу решил перейти на ты, потерявший память кукушонок.

— Я, Кристина, — девчушка в подтверждении своих слов широко открыла темно серые с зеленым отливом глаза. — Староста этажа.

— Староста… — как заведенный повторил Максим.

Парень задумчиво посмотрел в её серые, огромные, похожие на бездонные колодца глаза. И что-то смутное и далекое стало просыпаться в его сознании. Вся её милая повадка, манера чуть наклонять в сторону голову, легкость движений, улыбка напомнили ему что-то знакомое, будто он знал её очень — очень давно.

И тут же, в ответ на размышления Макса, за спиной девушки, рядом с входной дверью, замерцало белое, едва заметное пятно.

— Мне сказали, что ваша фамилия Иванов — это, так?

Гостья всё больше нравилась Максу. Держалась она как-то вызывающе. Не сидела на стуле, а будто демонстрировала себя — дышала прерывисто, и тугая грудь подымалась под лёгким халатом. Чертовка видно, хорошо знала, чем привлечь противоположный пол. Она улыбнулась, и глаза у неё заволокла поволока серого тумана.

— Ну-у, Иванов, — разводы на стене успокоились, и пятно начало уплотняться, принимать очертания прямоугольника.

— Ты служил в армии? — сероглазая гостья тоже решила перейти на ты.

— Думаю, служил… — Макс повторял за ней, даже не соображая, о чём спрашивает незнакомка. Его мозг лихорадочно пытался вспомнить, что-то важное, очень важное, что было совсем недавно. Где-то он уже видел похожие глаза, точёную фигуру, чувствовал приятный, кружащий голову запах духов.

— Письма домой писал? Любимой девушке? — с легкой усмешкой продолжила расспросы красавица.

— Ну, писал, наверное, — на автомате продолжал отвечать Максим, всё время, пытаясь оторваться от притягательного взгляда незнакомки, который его словно песочная воронка засасывал всё больше и глубже.

— Что значит, наверное? — она протянула, в его сторону руку — от плавного движения халат чуть приоткрылся и обнажил круглое шелковистое колено, длинную полоску красивого бедра.

Макс скользнул по нему взглядом — глаза обожгло. Дыхание перехватило. Он невольно сглотнул слюну.

— Значит, писал. Вот! А ещё говорят, что ты всё забыл и память потерял, — соблазнительница, игриво перебросила свою стройную ножку через другую, не менее стройную, глядя на него весело и чуть насмешливо. Неловко натянула халатик на открывшееся место, ещё больше обнажив другое.

— Потерял, — как болванчик продолжал повторять Максим, не отводя взгляда от обнаженного участка тела. Что-то горячее стало разливаться в его груди. Ему до сладкой истомы в сердце захотелось протянуть руки и… погладить её атласное колено. Провести ладонью по ноге выше.

За спиной девушки прямоугольник приобрел очертания дверного косяка. Из стены бесшумно проступили очертания досок. Но дверной проем всё ещё был заделан штукатуркой и залеплен обоями.

— Короче, сиди здесь, и ни куда не уходи. Я сейчас, позову Ларису, — соблазнительница произнесла непонятную фразу и бочком вышла из комнаты.

— Бум-бум-бам, — требовательно постучали в дверь спустя пять минут.