Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 29

Я хлопаю в ладоши и смеюсь:

— Ваше сиятельство, признайтесь, вы сами их написали!

Он ужасается:

— Ох, нет, клянусь вам, что это не так! Я понятия не имею, кто автор этих слов, но мой дядюшка отчего-то очень любил это стихотворение.

Он тоже смеется.

Мы выезжаем на дорогу. Я почти жалею, что это случилось так быстро. Разговор только-только коснулся старого князя Елагина.

Но молодой князь уже откланивается, дозволяя мне вернуться в поместье одной.

— Да, Вера Александровна, — если вдруг заскучаете в одиночестве, милости прошу в мою библиотеку. И если будете искать себе чтение, настоятельно рекомендую полистать книжку нашего завтрашнего гостя. Возможно, вы еще не слышали о нём. Но уверяю вас, вам понравится.

Мы уже разъехались метров на десять, и мне приходится повысить голос, чтобы спросить:

— Вот как? И как его фамилия?

Конь князя уже рвется на звук охотничьего горна. Его сиятельство натягивает поводья и кричит мне в ответ:

— Пушкин!

27. Ремесло сыска

До особняка я добираюсь без приключений. Передаю коня единственному оставшемуся на рабочем месте конюху, который на охоту не попал в силу почтенного возраста, и бегу в свою комнату.

— Охти ж, барышня, случилось чего? — пугается Арина.

Я плету ей что-то про головную боль. Девушка, продолжая охать, помогает мне сбросить охотничий костюм и надеть милое платье из кремового муслина — слишком простое для вечернего торжества, но как раз подходящее для дневных прогулок.

Горничная не успокаивается, пока не приносит мне травяного чаю. Приходится выпить целую чашку.

Когда Арина, наконец, оставляет меня в одиночестве, я смотрю на часы. Охота в самом разгаре. А после нее, насколько я понимаю, прямо в лесу состоится что-то вроде того, что мы называем пикником. Погода к этому располагает — на небе ни облачка.

И всё-таки медлить нельзя.

Я выскальзываю из комнаты и уже через пару минут стою перед дверью в кабинет Елагина. Никто из слуг мне по дороге не попался. Оно и понятно — многие из них сопровождают хозяев на охоте, другие же трудятся в поте лица на кухне, готовя еду на такую ораву гостей.

Я берусь за ручку двери, дергаю раз, другой. Дверь заперта!

Я могла бы и раньше подумать о таком препятствии. Вполне естественно, что уехав из дома на целый день, князь запер свой кабинет. Человек при такой государственной должности должен проявлять благоразумие.

Достаю из волос шпильку. Герои шпионских и детективных фильмов при помощи такого нехитрого инструмента легко открывали любые двери. Но то ли я плохой взломщик, то ли замки в девятнадцатом веке совсем другие, но и спустя четверть часа я стою там же, где и стояла — в коридоре.

Я едва успеваю отскочить от дверей, когда слышу чьи-то шаги на лестнице. Молоденький лакей с подносом, на котором стоит графин, наполненный прозрачной жидкостью (водой или водкой, не разберешь) застывает в двух шагах от меня, всем своим видом выражая готовность быть мне полезным.

— Простите, я забыла, как пройти в библиотеку, — отделываюсь я вдруг пришедшей на ум фразой из кинофильма.

Библиотеку я могу посетить на законных основаниях. Елагин сам предложил мне именно там бороться с одиночеством.

Лакей любезно провожает меня до нужной комнаты. Я коротко благодарю и переступаю через порог.

Восторженный возглас невольно срывается с моих губ. Библиотека в Елагинском шикарная! Высоченные — от потолка до пола — книжные шкафы обрамляют все стены довольно просторного помещения. У окна — огромный письменный стол. В центре комнаты — столик поменьше. Возле него — роскошные мягкие кресла. Невольно появляется желание развалиться с книгой в одном из них. Отгоняю от себя эту мысль.

Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы читать книги.

Начинаю с письменного стола. В таких столах — старинных, массивных, — часто бывают тайники. Конечно, маловероятно, чтобы Елагин стал хранить что-то действительно ценное в таком доступном месте, но нужно же с чего-то начинать.

Осторожно выдвигаю верхний ящик. Стопка бумаги, гусиные перья и перочинный нож. Во втором ящике — несколько уже гербовых листов и нечто, похожее на печать.

Интересно, почему он держит всё это не в кабинете, а в библиотеке?

В нижнем ящике — томик стихов на французском. Пролистываю всю книгу — вдруг в нее что-то вложено. Но ничего не нахожу — даже пометок на страницах. Похоже, это просто та книга, которую он сейчас читает.

Ныряю под стол, ощупываю столешницу. Сердце екает, когда пальцы нащупывают странную выемку. Так и есть — крохотный потайной ящичек!

Вытаскиваю его, совершенно не задумавшись о том, сумею ли водрузить его обратно. Руки трясутся от возбуждения.

Ах! Я громко чихаю и едва не плачу — в ящичке, припорошенные пылью, лежат несколько оловянных солдатиков. Какое разочарование! Если князь и использовал этот тайник, то только в раннем детстве.

Поставить ящик на место оказывается делом непростым. И именно им и занимаюсь я до того самого момента, пока дом не наполняется гомоном.

О возвращении хозяина сообщают мне и громкий цокот копыт за окном, и подобострастное «Да, ваше сиятельство», брошенное с крыльца одним из слуг.

Я бросаюсь к ближайшему книжному шкафу и старательно делаю вид, что изучаю надписи на кожаных корешках. Взгляд прыгает с книги на книгу, а ум отказывается воспринимать информацию. Спроси меня кто, какие романы стоят на полках, и я не назову ни одного.

Те пятнадцать минут, что тратит князь на смену нарядов, дают мне возможность прийти в себя, и когда он появляется в библиотеке, я уже сижу в кресле с книгой Батюшкова «Опыты в стихах и прозе».

— Рад, что прогулка не утомила вас, Вера Александровна, — в голосе его, и правда, чувствуется тепло. — Надеюсь, вы не голодны? Гости вернутся не раньше, чем через полчаса. Если желаете, я велю подать холодные закуски прямо сюда.

— В библиотеку? — изумляюсь я. — Нет, что вы, ваше сиятельство, я подожду ужина.

Он скользит взглядом по книге, что у меня в руках.

— Прекрасный выбор, Вера Александровна.

Я, кажется, краснею от похвалы. Ах, как это глупо!

— У вас восхитительная библиотека, Константин Николаевич, — отвечаю комплиментом на комплимент. — Вот только книги Пушкина я так и не нашла.

Он задумывается на секунду, а потом хлопает себя по лбу.

— И как я мог забыть? Она же у меня в кабинете! Я принесу вам ее через пять минут.

Я вскакиваю в то же мгновение.

— Благодарю вас, ваше сиятельство! Но я вовсе не хочу так утруждать вас. Позвольте, я пойду вместе с вами, и вы отдадите мне книгу прямо там. Разумеется, если кому-то дозволено входить в ваш кабинет, кроме вас.

Он улыбается:

— Пожалуйста, я буду рад. Но если вы полагаете, что кабинет главного мага Российской империи чем-то отличается от самого обычного кабинета, боюсь, вы будете разочарованы.

Я иду следом за ним. Как ни странно, но дверь в кабинет уже не заперта. То ли он успел открыть ее, вернувшись с охоты, то ли закрыта она была не на обычный замок, а на магическое заклинание. При мысли о магии у меня опять начинают дрожать руки. А если князь почувствует, что кто-то приближался к двери? И не просто приближался, а пытался ее открыть? Чувствую себя глупой школьницей, пытавшейся пробраться в кабинет директора.

— Прошу вас, входите, — на лице князя не видно ни малейшего беспокойства.

Как ни странно, но он сказал правду — я оказываюсь в самом обычном кабинете. Здесь тоже есть и книжные шкафы, и письменный стол, и стул с высокой спинкой, обитой темно-бордовым бархатом.

На стенах — несколько картин. Преимущественно, пейзажи. Над входной дверью — зеркало, на раме которого притаился бронзовый дракон.

Странная идея — повесить зеркало так высоко! В него мог заглянуть разве что трехметровый великан.

— Дядюшкины причуды.

Князь будто читает мои мысли. А может, он и в самом деле их читает. Наверно, мой отец умел препятствовать этому. Может быть, и я когда-нибудь научусь.