Бессердечный (ЛП) - Реншоу Уинтер. Страница 9

Я встаю со своего места, не чувствуя земли под ногами. Точно не знаю, сколько я выпил, кажется, слишком много, но мне насрать. Я собираюсь на охоту. Я хочу эту девушку. Хочу взять ее у стены. В своей постели. Хочу трахать ее до тех пор, пока не перестану ничего чувствовать, а она не сможет ходить прямо, а после этого выкину ее из своей жизни, потому что теперь мне нужно стать именно таким ублюдком.

Обязательства для неудачников.

Цветы и конфеты для придурков.

Отныне только принципы имеют значение.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, слегка рассмеявшись при виде того, как я подсаживаюсь к ней.

— Я Ретт, — говорю я, положив руку на барную стойку и впиваясь в нее взглядом. А затем в пьяном исступлении, добавляю, — и сегодня ты пойдешь домой со мной.

— Наихудший. Способ знакомства. В мире.

— А похоже, что меня это волнует?

— Нет. Ты выглядишь как мужчина, которому никогда в жизни не приходилось стараться, чтобы добиться своего, — говорит она, вздрагивая.

— В точку.

— Ты даже не знаешь, как меня зовут, — добавляет она, уголки ее рта изгибаются. Я привлек ее внимание, и то, что она до сих пор не плеснула мне в лицо свой напиток, обнадеживает.

— Может, скажешь? — спрашиваю я.

Она сжимает губы, борясь с улыбкой, и, похоже, удивлена этим. То, как она смотрит на меня, говорит мне о том, что она не пресмыкается перед знаменитостями, а это еще одна причина, по которой эта женщина, несомненно, в моем вкусе.

— Айла, — говорит она после затянувшейся паузы. Она пристально смотрит на меня, будто пытается меня понять.

Удачи.

Затем встает и собирает свои вещи.

— Куда ты? — Я тоже встаю, смущенный, потому что, очевидно, секунду назад все шло хорошо.

— Домой.

— Зачем?

— Ты пьян. Очень пьян. — Она, кажется, раздражена этим фактом. — И обидел меня, решив, что я легкая добыча.

Я смеюсь, следуя за ней к выходу. Хихикающие девочки перестают болтать и смотрят в нашу сторону, но мне на это плевать. Пусть смотрят. Пусть видят, чего лишаются. Настоящего мужчины. Честного мужчины. Того, кому будет не плевать на единственную стоящую вещь в мире — секс.

Я кладу руку на ее плечо, чтобы остановить, и она замирает. Я не должен был прикасаться к ней, потому что теперь выгляжу, как чертов псих, а она немного испугана.

Мой рот открывается, и я готов извиниться, но я не из тех, кто когда-нибудь сожалел о чем-либо, поэтому останавливаюсь.

Убрав от нее руку, я расправляю плечи и отступаю на шаг назад. На каких-то пару секунд я представляю нас двоих в постели, вспотевших и запыхавшихся. Это могло бы быть горячо. И я уверен, что мне чертовски сильно необходимо снять напряжение. Но сейчас мои шансы равны нулю, так что...

— Тебе нужна помощь? Или еще что-то? — шепчет она, подходя ко мне.

— Что? Боже. Нет.

— Ты пьян и флиртуешь с совершенно незнакомыми людьми в каком-то случайном баре. Кажется, тебе требуется помощь.

Это не какой-то случайный бар, но у меня нет желания сидеть здесь и доказывать ей это.

— Две последние недели выдались нелегкими. — Это все, что я ей говорю. Это все, что ей нужно знать, и я не буду ничего уточнять, если она спросит. Не в моих правилах оправдываться, но после нескольких последних дней, что я пережил, я делаю исключение.

Изучая меня, она сжимает губы.

— Тебе нужно, чтобы я отвезла тебя домой?

— Нет, мне не нужно, чтобы ты отвезла меня домой, — повторяю я ее слова. — Мне не нужна гребаная нянька.

Айла скрещивает руки на груди.

— Поверь, я не нянька. Чаще всего я с трудом могу позаботиться о себе. Я просто предлагала подвезти тебя, а не вытирать твою задницу.

Проклятье.

Эта женщина, эта Айла... она напоминает мне... меня. Тем, как разговаривает. Как пьет. Смотрит. Как никому не позволяет втаптывать себя в грязь. Единственный человек, которого я знал, и который напоминал мне меня, был Брайс, но я никогда не встречал таких женщин.

— Что? — спрашивает она. — Почему ты на меня так смотришь?

— Можешь отвезти меня домой, если от этого тебе станет лучше. — Звучит жалко. Знаю. Но что поделать. Если сегодня Айла покинет этот бар, я никогда больше не увижу ее. Никогда не узнаю, каково это, трахнуть равного себе, и в моем извращенном, слегка пьяном уме мне любопытно узнать, на что это похоже.

Кроме того, она самая сексуальная чертовка, которую я когда-либо видел. А это единственное, что действительно волнует мужчину.

— Если мне от этого станет лучше? — передразнивает она меня. — Я делаю это не по собственной прихоти, Ретт. А потому, что ты нуждаешься во мне.

Мои губы открываются, и я почти говорю ей, что мне никто не нужен, но потом вспоминаю, что играю роль раненой птицы, и как только эта девушка только в мое гнездышко, она вся моя.

— Пойдем, — она берет меня под локоть и тащит к двери, — ты платишь за такси.

Глава 6

Айла

Черт. Черт. Черт.

Что, ко всем чертям, я творю?!

Ретт засовывает ключ в дверной замок своей квартиры. После нескольких попыток открыть дверь, он, наконец, добивается успеха и проводит меня в темную квартиру, в которой едва ощутимо пахнет ветивером и древесиной. Интересно, как сильно он разозлился бы, если бы узнал правду. Если бы узнал, что я — сестра Брайса, и что я знала, как его зовут, прежде чем он представился мне в клубе «Прескотт».

Но, честно говоря, я не планировала встречаться с ним этим вечером, к тому же, у меня не было подходящего момента, чтобы упомянуть об этом в беседе. Я не умалчиваю об этом намеренно и не притворяюсь кем-то, кем на самом деле не являюсь.

Я вздыхаю. Можно найти миллион оправданий, но это не отменяет того факта, что я поступила неправильно.

Ретт снимает туфли и включает свет. Раздается эхо. Квартира просторная, больше, чем у Брайса. Лучше. И чище. Все блестит и лежит на своих местах. Даже не похоже, что здесь живут люди.

Город за окном сверкает ночными огнями. Я могла бы часами стоять здесь, просто наслаждаясь этим видом, но сначала главное.

— Могу я одолжить твое зарядное устройство? — спрашиваю я, вытаскивая свой разрядившийся телефон из клатча. — Эта штука разряжается, когда батарея на тридцати семи процентах. Я давно собиралась зарядить его.

Он указывает на кухню, где я сразу же вижу знакомый белый шнур, подключенный к розетке. Если бы телефон мог зарядиться всего за двадцать минут, я могла бы заказать такси и благополучно отправиться домой.

Обернувшись, я вижу, что Ретт ушел. Понятия не имею, куда он делся. Может, отключился в какой-нибудь комнате, но я не собираюсь искать его. Прислонившись к столешнице, я намереваюсь зарядить телефон так быстро, как только могу, а затем свалить отсюда.

Нехорошо находиться здесь и притворяться, что я его не знаю. Чувствую себя мошенником, которого в любую секунду могут раскрыть, и что-то подсказывает мне, что лучше не испытывать гнев Ретта Карсона на себе.

В его глазах таится гнев, и чем дольше он смотрит на меня, тем больше мне кажется, что в них бушует огонь, дожидаясь возможности вырваться наружу.

Шарканье, раздающееся из коридора, подсказывает мне, что Ретт жив, здоров и не отключился в какой-то из комнат, но я не готова к тому, что вижу, когда он заходит.

Иисус, Мария и Иосиф...

Я стараюсь не смотреть на него, но не могу отвести взгляда. Физически не могу.

Он не человек, а греческий бог, высеченный из камня самим Микеланджело.

— Ты всегда ходишь без рубашки, когда незнакомки из баров отвозят тебя домой? — спрашиваю я, маскируя свое возбуждение сарказмом, не отрывая при этом от него глаз. На нем нет рубашки. Спортивные штаны с заниженной талией демонстрируют две точеные линии, указывающие на очень заметную выпуклость.

— Все время, — говорит он, усаживаясь в одно из своих кресел в гостиной. Он чешет затылок, ухмыляясь мне.