Реквием по любви (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka". Страница 83

— Ничего, — Поспешила успокоить Марию. — Там и рассказывать-то нечего. У меня только бабуля и мама. Были. Теперь, только бабуля.

— Милая! — Сочувственно выдохнула женщина.

— А отец? — Похомов-старший прямо сверлил ее взглядом.

Лизавета положила нож и вилку на стол, опасаясь, что те выпадут из дрожащих пальцев.

— Не помню его. Бабушка говорит, он умер, когда я была еще очень маленькой.

Аркадий помрачнел. Даже, желваки на лице заходили от напряжения. Перемену в его настроении заметили все.

— Бабушка? — Произнес он холодно. — А мать? Почему тебе про отца рассказывала бабушка, а не мама?

— Аркаша!

— Бать!

Практически, одновременно, возмутились Мария Петровна и Дмитрий.

— Она не на допросе! — Чеканя каждое слово, процедил сквозь зубы, последний. — Прекрати. Иначе, мы уйдем.

Карпова улыбнулась Борзому, пытаясь разрядить обстановку. Давая понять, что все выдержит, с достоинством. Вновь посмотрела на Аркадия Михайловича.

— Думаете, я не спрашивала у мамы? — Начала уверенно, но голос все же дрогнул. — Спрашивала! И, по началу, довольно часто. Всякий раз, мой невинный вопрос заканчивался слезами. Она не просто плакала. Она рыдала! Я понимала, что причиняю ей боль. Напоминаю о чем-то. Заставляю вспоминать! В конце концов, перестала задавать вопросы. Я не знаю ничего об отце. Даже имени! Как оказалось, у меня отчество деда. Об этом мне сообщила бабушка, когда, два года назад, я решила разыскать второго родителя. Тогда же и узнала, от нее, что его нет в живых. Уже очень много лет. В какой-то степени, это принесло мне успокоение. Ведь…теперь они вместе.

Воцарилась гробовая тишина. Лиза бесстрашно взирала на Аркадия Михайловича, хотя у самой сердце в пятки уходило. Мужчина смотрел на нее долго. Пытливо. Словно раздумывал, правду ли она говорит. Потом еле заметно кивнул, и осушил залпом стакан с виски. Девушка облегченно выдохнула.

— Вот так…история! — Нарушила молчание Мария Петровна. — Наверняка, у твоей мамы были причины, держать свою личную жизнь в строжайшем секрете. Но…

— Никаких «но»! — Мягко, прервал жену Аркадий. — У нее были причины держать все в секрете. И точка. Если, даже бабка Лизина держит рот на замке, то и нам ворошить ее прошлое не стоит. Похомов старший перевел взгляд на Дмитрия, и горько рассмеялся.

— Ясно. Для этого ты здесь.

Борзый отрицать не стал. Обыденным тоном, словно доброго утра пожелал, произнес:

— Не просто разворошу. Если будет нужно, выпотрошу. От этого зависит ее безопасность.

— Не надо громких слов, сын! Обсудим позже!

Мужчина кивнул, в знак молчаливого согласия.

— Пойду, проверю чайник, — Спохватилась гостеприимная хозяйка, вскакивая из-за стола. — Давно вскипел, наверное. Сынок, помоги мне, принести чашки.

Не говоря ни слова, Дмитрий направился за матерью. Лиза запаниковала. Они остались наедине. Опять! Мужчина, задумчиво разглядывая гостью, бесцельно теребил перстень на руке. Кровь отхлынула от лица, когда заметила шрамы на внешней стороне его правой ладони. Крик застрял в горле. Он был в ее сне! С ее матерью! Боже, дай сил, сделать хоть крошечный вздох!

— Вы…Вы знали мою маму?

Мужчина оставил кольцо в покое. Его пальцы замерли.

— Знал.

Словно удар в солнечное сплетение. Ни вздохнуть, ни выдохнуть!

— На сколько, близко?

— Близко.

Хорошо, теперь ее трясло! Сначала, Заруцкий. Теперь…

— Я помню ваши…шрамы, — Голос срывался. — Ваше лицо, хоть оно и изменилось со временем. Я вспомнила! Вы держали меня на руках. На руках!

— Не должен был?

Едва расслышала его голос, сквозь шум собственного пульса.

— Разве это ответ?! Вы хоть понимаете, что творится сейчас в моей голове? У меня столько…

Мужчина очень быстро и бесшумно оказался рядом. Для своих лет, он двигался невероятно. Мягко приподнял за подбородок:

— Тише, котёнок! У меня есть ответы, на все твои вопросы. Но, цена правды очень велика. Многое на кону. Мне нужно хорошенько все обдумать.

— Я могу надеяться, что, в конечном итоге, узнаю правду?

— Если приму решение в твою пользу…

— Так примите же его!

— Повторюсь, а ты услышь — цена будет высока. Чудовищно высока! Не думаю, что ты к этому готова.

— Готова!

— Постарайся, держать язык за зубами. — Услышав приближающиеся шаги жены и сына, Аркадий Михайлович вернулся на свое место. — О нашем разговоре никто не должен знать. Ни одна живая душа!

Глава 17

— Я хочу сдохнуть! — Эмоционально описывала свое состояние Алмазова, обиженно пыхтя в трубку телефона. — А прошла только неделя!

— Да, уж…

Лиза слушала подругу в пол уха. Не могла сосредоточиться. Боясь потерять нить разговора, то тут, то там, вставляла нейтральные, ничего не значащие фразы. Однако, мысли ее были далеки. После личного знакомства с Аркадием Михайловичем, и Макаром Заруцким, она, вообще, стала очень раздражительной, и слишком дерганной. Многие вещи не давали покоя. Особенно, близость матери с обоими мужчинами. Как такое возможно? С одной стороны, они могли быть просто друзьями, но Макар очень четко сформулировал, и высказал, свое отношение к Марине. Впрочем, как и Аркадий Михайлович. Вспоминая последнего, вообще, хотелось рвать на себе волосы. Появилась навязчивая идея, что тот изменял жене, и не с кем-нибудь, а с ее горячо любимой мамой. Как, вообще, можно изменять такой потрясающей женщине, как Мария Петровна? Воображение — страшная вещь. Иногда, оно заводит в тупик. Стоило представить, что они с Дмитрием, по воле рока, могли оказаться родственниками, как появлялись рвотные позывы, из-за отвращения к себе. Она не была сверх религиозным человеком, но даже сотая доля такой вероятности казалась пределом. Извращением. Становилось дурно. Никого не хотела видеть. Даже друзей. Пропал аппетит — почти ничего не ела. Спала плохо. Тревожно. Начала шарахаться от прикосновений Похомова. Избегала близости. Всякий раз, перехватывая на себе удивленные, а временами, настороженные взгляды Дмитрия, отшучивалась. Сваливала причину своего состояния на банальный ПМС. Мужчина, хоть и не верил, объяснений не требовал. Лишь, понимающе кивал, и удалялся. Молча! Словно, боялся сорваться, и всыпать ей по первое число. За вранье! В такие моменты, Лизавета держалась из последних сил, чтобы не сболтнуть лишнего. Ведь, Аркадий Михайлович попросил молчать. Вот только…как долго?

— Как, по-твоему, я протяну целых четыре месяца? — Вернул к реальности голос Сони. — Когда он так далеко, все в жизни теряет смысл. Становится серым. И унылым.

— Это ужасно…

— Конечно, ужасно! Я, не в состоянии покинуть его кровать.

— Почему?

— Она хранит его запах! Вот, почему! Он, будто, приковал меня к ней.

— Он не имел права…

— Вот именно! Он не имел права уезжать так далеко. Бросать меня! Теперь, совершенно нечем заняться! Андрей пропадает где-то, целыми днями. Подозреваю, что с Соколовской. А я, только ем, и сплю! Скоро, разнесет до размеров бегемота!

— Ага…

Раздалось странное шебуршание. Карповой, даже, пришлось убрать телефон от уха.

— Черт, побери! — Взвизгнула девушка. — Лизка, я растолстела, как корова!

Она живо представила Соню, рассматривающую себя, скептическим взглядом, в ближайшее зеркало.

— Не выдумывай.

— Клянусь! Видела бы ты мои щеки!

Лизавета сокрушенно вздохнула:

— Сама же говоришь — ем и сплю. Меняй режим дня. Сжигай калории.

— Легко сказать! А если я хочу, есть…и спать?

— Соня, если…

— Ааа!

Лиза испуганно вздрогнула от вопля подруги, едва удержав телефонную трубку дрожащими пальцами.

— Что случилось? Соня? Ты слышишь меня? Соня!

Через несколько напряженных секунд молчания, девушка ответила:

— Катастрофа! Лизка…я не могу влезть в свои шорты! Черт! Лешик обожает их. Он их обожает! Еще две недели назад, все было в порядке. А теперь, еле натянула джинсы на свой зад! Заметь, не застегнула. Натянула! До пуговицы сантиметров пять!