Сияй, Бореалис! Армейские байки (СИ) - "Liz Elzard". Страница 5

Такие посиделки стали уже традицией, впрочем. Нет ничего постыдного в том, чтобы избавляться от букета потрясений.

Лирет грела руки, слушая поддатые завывания напарников. Слова песни давно стали едва разборчивыми, но это не имело значения сейчас: хотелось просто слышать музыку, которой здесь не хватало. Девушка закрыла глаза и представила, что сейчас сидит у костра, а боевые товарищи — не солдаты, а просто друзья, которые решили ранней зимой выбраться на пикник.

— Демоны опять пробрались! — отчаянный голос разорвал картинку медитации.

Песнь утихла, и барьерщики зашевелили головами. К ним подбежал один из товарищей.

— Куда пробрались? Мы их только что отсюда выперли, — буркнул Гарин.

— Они ворвались в Лум через пограничный барьер и обошли Гвальтзард, а потом куда-то исчезли! Велели немедленно собрать отряд барьерщиков. Вы разве не видели сигнал с башни?

Вокруг костра загудело недовольное бормотание. Солдаты стали неохотно подниматься с насиженных нагретых мест, и было слышно, как тихо рушится их праздный настрой. Костёр, выпустив из своего света солдат, сделался одинокой оранжевой точкой. Лирет шла с уверенным чувством, что дело всё-таки было не в опрометчивости барьерщиков.

Командир объяснил, что стабильность барьера поддерживали пограничные башни. Каждая из них — своеобразная автономная станция, которая в случае нестабильной работы давала аварийный сигнал, чтобы затем туда телепортировался отряд барьерщиков для ремонта. В своей практике Лирет ещё ни разу не доводилось выбираться к барьеру, а теперь она и напарники стояли у крайней восточной башни в сотнях километрах от Гвальтзарда. По дороге командир сыпал чёткими указаниями, повторяя порой одно и то же по нескольку раз, чтобы все поняли, насколько ответственная работа их ждёт. Каждый барьерщик усвоил, что в эту ночь о сне придётся позабыть, но когда отряд оказался вплотную с барьером, то никакого разлома там уже не существовало. Из подножия магической стены тянулись следы, которые сливались в стоптанную тропу. Снегопад скоропостижно погребал их, однако среди исчезающих отпечатков копыт и лап чётко проступали человеческие следы. Барьерщики растерянно рассматривали стену, топчась возле башни. У каждого застыл на лице глубоко вопрошающий взгляд.

Не было никакого сбоя. В башнях всё работало стабильно, как если бы кто-то заделал предполагаемые разломы до прихода отряда. Вот так просто: будто открыл дверь, вошёл, прихватив с собой нескольких гостей, и запер.

***

Каждый новый удар цеплялся за сознание и возвращал из забытья. Лессан не видела, кто бьет и чем бьёт. Удары сыпались изо всех сторон, давая в полной мере постичь сущность боли. Девочка глотала кровь, облизывая разбитые губы. Она едва ориентировалась в пространстве, не зная, где вход, а где выход из тьмы. Беспамятство только затуманило мысли, как следом его вытряхнуло пощёчиной. Лессан вскрикнула, но уже не так громко. Горячей от удара щекой она прислонилась к холодному полу и смиренно прикрыла глаза, ожидая новую порцию боли.

Девочка думала, что она уже давно привыкла к побоям. Все когда-либо нанесённые увечья превратились в броню, но это оказалось не так. Даже жестокость отчима казалась удовольствием по сравнению с тем, что делали с ней в карцере. Лессан лежала, и поверхность под щекой становилась мокрой от слёз. Между желанием умереть и жить дальше девочка только могла думать о том, насколько она здесь и сейчас беспомощна. Её не убьют здесь — не избавят от страдания — но выбьют всю тягу к жизни. Здесь нет никого, кто бы мог остановить это. Мамы нет тут — Лессан даже думать не хотела, что отчим мог с ней сделать.

Но девочка была всё ещё жива — значит, мама тоже. Неужели этот дар не даст легко умереть? Однако Лессан предпочла бы умереть от одной лишь мысли, что ей придётся всю жизнь помнить, какие гнусности творил с ней отчим.

Грубая рука вцепилась в волосы и дёрнула вверх. Поверхность оторвалась от мокрой щеки. Отчим тоже любил цепляться за эти волосы. То, что для обычных девочек было украшением, для Лессан стало проклятием.

— Отвечай! — проорал голос. — Как ты исказила барьер?!

Этот вопрос раскатился по стенам карцера уже десятый раз.

— Это не я, — отвечала Лессан уже по инерции. — Не я…

— Ты была недалеко от барьера, когда он начал реагировать.

— Это не я…

— Не играй дурочку, демоны идут на твоё присутствие. Вещь, которую ты носишь, — это ведь всё из-за неё, не так ли?

— Я ничего не знаю, — скулила девочка.

— Знаешь всё, ещё как. Отдашь её нам добровольно или будешь иметь дело с телепатами. Ты же хочешь вернуться домой? Тебе только нужно передать её нам, ведь никто не сможет так просто её отнять, пока ты сама не захочешь отдать. Или ты хочешь умереть? Это может оказаться единственным вариантом в твоём случае, если будешь упрямиться.

— Нет…

— Хорошо, тогда твои испытания здесь продолжатся, пока ты не умрёшь. Либо в бою, либо от наших рук.

Майор Лин Мо появлялся так же внезапно, как исчезал. На общих сборах эманатов-сенсоров делал прогнозы новых нападений, давал распоряжения капитанам големных команд, а после уходил. Куда — неизвестно. Чёрная кожаная маска как будто приросла к лицу майора. Из прорезей можно было разглядеть блеск глаз, но не направление взгляда. Оттуда доносился только голос, и только он был живым, а остальное, что являло собой Лина Мо, казалось ирреальным. Он скрывал своё изуродованное тело, не допуская и миллиметра открытой кожи, носил исключительно закрытую одежду и чёрные перчатки, консервировал себя под слоями ткани. Не будь у майора копны всклокоченных каштановых волос и подвижного блеска глаз по ту сторону прорезей, он вполне бы сошёл за человекоподобного голема.

Шинан относился к нему с уважением до недавних пор. Лин Мо отдал приказ обучать Лессан по стандартной схеме. Стандартная схема подразумевала не исключать жестокое обращение, и капитан считал её эффективной. Трус потянет на дно всю команду, если его не закалить. Пилот «02» оставался как раз тем слабым звеном. Забавно, что слабое звено обладало достаточной силой, чтобы не быть таковым. Даже при всей своей холодности Шинан знал, что девочка здесь пропадёт, но Лин Мо отказался давать им другого пилота. Неужели майор сам не понимал, к чему это может привести?

Капитан направлялся к карцеру. Быстрый тяжёлый шаг затаптывал тишину. Доклад о том, что такая безобидная девочка могла разбить мощный барьер и впустить демонов, наслал на Шинана ярость. Он не желал, чтобы команда обрастала такими слухами.

Может, глупая малолетка всего лишь казалась такой?

Девчонка сидела съёжившись у стены. Тяжёлая дверь распахнулась, Лессан судорожно подняла глаза, будто прокравшийся в тесную камеру свет обжёг её. Высокий силуэт шагнул внутрь, и та вжалась в угол. Изо всех сторон на стену давило напряжение. Шинан сделал шаг вперёд и проникновенно посмотрел в глаза девочки. В них горело вопиющее отчаяние. Крик о помощи, который никто не слышит. Капитан застопорился. Может, это обман? Но Шинан не чувствовал обмана.

— Тебя даже бить неохота, — сказал он. — Но если ты мне ничего не скажешь, то я, возможно, передумаю.

— Я просто хотела убежать, — хныкала Лессан. — Мне не надо ничего, я хочу вернуться домой.

— Все хотят вернуться, но скоро ты забудешь про дом, и от тебя останется только то, что есть с тобой сейчас.

— Я не забуду про дом. «Иррайзер» на меня не подействовал и не подействует. Я просто хочу домой.

— Тебе так кажется. Никуда ты отсюда не уйдёшь. Раз ты здесь, то тебе придётся смириться. Ныть бесполезно — нытьё тебя не сделает смелей. Так что выбирай: захочешь сама жить или я тебя заставлю жить.

Чем больше он говорил, тем сильнее Лессан тряслась от слёз.

— Я так не хочу, — проговорила она.

— Я не посмотрю на то, что ты девчонка. У меня ко всем одинаковое отношение, — предупредил капитан. — Ты покинула команду во время боя — думаешь, после такого я стану добрее? Кроме того, каким-то образом водишь за собой демонов — может, ты ещё и барьеры нарушаешь? Отвечай!