Безмолвные - Глазнева Оксана. Страница 9

Она посмотрела на полустертый лик бога на стене.

«Если и вас нет, то как жить дальше?!»

Бог молчал. Ветерок спокойно перебирал волосы Тараса.

Кай выжил.

Он пришел в себя на полу в узком помещении, отгороженном от остального трюма досками. Здесь было холодно, воняло мочой и гнилыми ранами. Ребра треснули, потому что от каждого глубокого вдоха тело сжимала боль. Глаза заплыли, он ничего не видел. Кай снял рубаху, туго обмотал ею ребра и лег на пол.

Первые дни Кай не замечал ни холода, ни жажды. Спал. Кормили его дважды в день пресной кашей и ломтем темного хлеба. Разбитые кулаки гноились, болели ребра, почки. Он потерял три передних зуба, так что каша пришлась кстати. Но зато он выспался.

Смену дня и ночи он угадывал по охранникам. Утром они были заспанные, злые. Всегда по двое. Они совали ему жестяную тарелку с кашей и спешили покинуть вонючую камеру. Вечером надсмотрщики добрели. Почти всегда появлялись пьяные. Если бы Кай захотел сбежать, лучшего времени не найти, но он не собирался бежать.

Ему некуда было идти.

Корабль начал снижаться рано утром восьмого дня. Ощущение, что он падает, пусть и плавно, Каю не понравилось. Потом ударило в днище — корабль опустился на воду.

На обед принесли сухари и воду. Есть Кай не стал. Его мутило от нескончаемого движения корабля вверх и вниз, болели воспаленные десны, пропуская сквозь себя новые зубы. Белый камешек клыка уже прорезал кожу, но Кай не знал, что должен удивиться.

Остаток дня и ночь корабль плавно покачивался на волнах. Утром Кая вместе с прочими невольниками заковали в кандалы и вывели на палубу. Привыкшие к полумраку люди щурились от весеннего солнца, сутулились.

Корабль стоял в порту большого шумного города. Пленников заставили раздеться и стали поливать соленой водой из моря. Велели обратно одеться, сковали всех по рукам длинной цепью и повели на берег.

Они прошли через порт, вверх по улице к невольничьему рынку, раскинувшемуся по берегу длинной полосой. Их подвели к деревянному помосту с вбитыми ржавыми кольцами и заставили подняться. Слева и справа защелкали замки — охранники расстегивали наручники и переставляли звенья. Кая приковали к Моржу.

На молодых мужчинах надсмотрщик распахивал рубашки, выставляя напоказ тела и голые руки. Тех, кто постарше, а также изуродованных в драке Кая и Рыжего — оставили позади.

Люди внизу спокойно прохаживались между помостами. Внимательно осматривали живой товар, переговаривались между собой, спорили с торговцами и хмурились, ели уличную еду, смеялись. Кай смотрел на них, смотрел на пленников и не понимал, что происходит. Почему только его это возмущает?

Он подергал цепи, проверяя звенья. Крепкие, но кольца в досках пола проржавели, может, и удастся вырваться. А потом?

Придушить цепью ближайшего охранника, выхватить у него саблю. Руки сковали впереди, значит, можно попробовать сражаться. А дальше?

Убьют его. Навалятся впятером и убьют, потому что цепь не дает двигаться, потому что их больше…

Кай оглянулся в поисках союзников. Заточение надломило Рыжего и чернявого. Оба смотрели себе под ноги, молчали. О побеге не думали. Что подкосило их? Пытки? Земли родной под ногами не чувствуют?

— Почему они сдались? — спросил он у Моржа.

Старик поднял лицо, проследил за взглядом Кая и криво усмехнулся:

— Много маноров сейчас между нами и вольными землями на севере, парень. Не пройти столько.

Он тяжело вздохнул. Добавил, помолчав:

— Не сдались они. Ждут нужного часа, чтобы помереть с честью. Цепи снимут — увидишь…

— Здесь так много мужчин. Больше, чем охранников. Почему никто не сопротивляется?

Старик рассмеялся. Так громко, что охранники по краям помоста обернулись. Один из конвоиров предупреждающе щелкнул кнутом.

— Дурак ты, парень. Магов не видно, да их глаза везде есть. Против магии мы все, что муравей против сапога. Прячься, беги или умри на месте. Сапогу, думаешь, важно, один муравей против него воевать вздумал или войско? Всех растопчет.

— Неправда. Войско муравьев сильней одного сапога.

— В том-то и дело, Северянин. Сапогов этих по Краю не один, а несметное множество.

«Значит, союзников не будет», — решил Кай.

Они могут пойти за ним, только желая приблизить смерть. Кай же умирать не собирался. Надо выждать, посмотреть, что будет дальше. Ему все равно некуда бежать.

Время тянулось нескончаемо медленно. Их осматривали, щупали, проверяли зубы, два раза заставляли спускать штаны. Постепенно людей покупали. Кая тоже пару раз осматривали, но покупателям не нравилось его разбитое лицо. В наложники Кай не годился, а тех, кто искал слуг, — настораживал.

— Это маги? — тихо спросил он у Моржа.

— Слуги. Чародея ты сразу признаешь, поверь.

— Маги по земле не ходят, — добавил Рыжий, с ненавистью сплевывая под ноги.

Солнце поднималось выше. Жара усиливалась. Покупателей становилось все меньше, продавцы тоже прятались под навесами. Под жарким южным солнцем оставались стоять лишь невольники.

Кай хмуро смотрел по сторонам. На помосте напротив стояли женщины. Смуглые, черноволосые островитянки. Молодых раскупили, остались лишь зрелые. Они стояли прямо, гордо подняв к солнцу черные лица. Их зеленые платья-сари, охватывавшие сухие ветки-тела, помялись и запылились, но женщины высоко держали головы. Они слабо раскачивались, шевеля губами.

— Молятся Марине, — пояснил Морж. — Да только морской богине нет дела до того, что творится на суше.

— Что их ждет?

— Если повезет, то возьмут в прислуги, но таких редко покупают. Язык не хотят учить, а кому нужно их островное наречие? В поля отправят или на рудник.

Рыжий рядом с Каем отводил взгляд. Никто ничего не делал.

Продали еще четверых. На помосте рядом с Каем осталось трое: Морж и двое несостоявшихся бунтовщиков.

Слюна во рту загустела, стала такой вязкой, что ее невозможно было сглотнуть.

— Лука, смотри! По наши задницы пришли, — окликнул чернявого Рыжий.

Новый покупатель не походил на предыдущих.

Русоволосый и русобородый воин, лет сорока, высокий, широкоплечий, с большим крючковатым носом и узкими губами. На открытой шее виднелась уродливая чумная шишка.

Несмотря на южную жару, он не снимал доспех, лишь шлем-шишак и свернутый красный плащ остались висеть на луке седла.

За его спиной выстроился конный отряд таких же, как он, бородачей в броне, окруживший купленных невольников. У носатого в ножнах на поясе висел меч, у остальных — топоры и кистени.

Он спешился и одним прыжком поднялся на помост. К каждому подходил вплотную, смотрел на сложение. Затем, переговорив с торговцами, купил Кая, Луку и Рыжего.

Их перековали, чтобы присоединить к группе купленных невольников, и повели вниз к порту.

Носатый и его люди взяли в наем портовый склад. Внутри с пленников сняли наконец цепи, дали воды и сухого хлеба. Стояла невыносимая жара. Воняло потом, грязными телами. Люди не разговаривали между собой, старались забиться в угол рядом со щелью, что заменяла окно, и вдохнуть хоть немного воздуха.

Кай использовал это время, чтобы выспаться. Он не знал, что ждет их дальше, но предполагал, что силы ему понадобятся.

К вечеру в помещении склада набралось сорок невольников. Их накормили похлебкой из рыбы и ячменя. Еда оказалась отвратительной, но никто не жаловался. Затем всех вывели во двор. Тут уже ждали носатый и два десятка воинов. Невольников заставили помыться морской водой из бочек и вонючим, не пенящимся, мылом. Дали простую рубаху, холщовые штаны-порты и сапоги. Затем на плечо каждому поставили клеймо.

Рыжий и Лука пытались сопротивляться, выбили зуб одному охраннику, второму разбили и без того сломанный нос. Бунтовщиков мигом скрутили. Обоих избили, а затем поставили клеймо.

Кай вырываться не стал. Свобода была ему не нужна. Куда идти? Зачем? Единственные, кто может вернуть ему память, — это маги, но они не станут помогать. Может, если он докажет собственную ценность, чародеи снизойдут до помощи? Если для этого нужно поставить клеймо, то пусть ставят.