1971 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 9

Облазил я там все. Даже, думаю, нашел то конкретное место, куда меня выкинуло - на берегу речки Гуселки. Там листья взлохмачены, и даже следы босых ног в мокрой земле остались. Еле заметные, но остались. Лес долго хранит следы...

Кстати сказать - забавно вышло, что я перенесся голым. Похоже на то, как это было обговорено в «Терминаторе». Только то, что в тебе, что закрыто живой плотью - то и сохраняется при переносе. Пломбы мои в зубах остались целы. И это просто замечательно, пломбы-то у меня из импортного материала, не чета здешним.

Зина возилась на кухне, когда я вошел в квартиру. Чем-то там гремела, потом что-то уронила, и тихо, но явственно выматерилась, да так, что у меня невольно разъехались губы в улыбке. Ну чисто грузчик матерится, ей-ей! Нет, никогда не людях, но завернуть может так, что и у грузчика уши в трубочку свернутся. Все-таки войну прошла в полевом госпитале, а там...там не ругались матом, там на нем разговаривали.

Ну да, ей уже почти пятьдесят лет, как и мне. Только с ней странное дело - после ранения, которое лишило ее возможности рожать, Зина будто законсервировалась, остановилась на возрасте тридцати пяти лет. Ну еще и ее упорные, истовые занятия физкультурой - она минимум по часу каждый день занимается с гантелями и эспандером. Фигура спортсменки, стройные ноги и высокая грудь. Ну а лицо...для лица есть средства ухода, и народные, и зарубежные. Дорогие, правда, но она ведь известный психиатр, преподает в медицинском институте - уж она-то может достать вещи по-блату, со спецскпадов. На этих складах есть все, о чем мечтает советский человек. Вот только заведующие этих складов не очень-то желают допускать туда всех советских людей. «Все животные равны, но некоторые - равнее¹.» Оруэлл, «Скотный двор».

-      Ай! - Зина вскрикнула, когда я легонько хлопнул ее по заду - да черт подери! Ну как ты меня всегда пугаешь! Пошуметь не мог, что ли?! Вечно подкрадываешься, как тигр к добыче! Интересно, как так у тебя получается - при твоем-то росте и весе!

-      И не такой уж у меня вес! - слегка, почти натурально оскорбился я - Всего сто десять килограммов! Жира-то мало! На мой рост получается совсем ничего! А лучше, если бы я был каким-нибудь дрищом?! Представь - лежу на тебе, тощий, как змея, и так извиваюсь, извиваюсь...фу!

Зина задумалась, вытирая руки фартуком, потом так мечтательно, нараспев протянула:

Замааанчиво...говоришь...извиваешься так... извиваешься? В этом что-то есть! А кое-кто кааак...придавит - только охнешь, ни вздохнуть, ни...мда.

Мы хихикнули, и я с наслаждением опустился на стул за кухонным столом. Кухня была большой, можно даже сказать огромной - по меркам этого времени, когда в типовой кухне пятиэтажки хозяйка, становясь посередине кухни, доставала руками и до раковины, и до плиты, и до посудного шкафа позади нее.

Я читал - не знаю, правда, или нет - что проекты этих пятиэтажек были некогда конфискованы у немцев - после окончания войны. И что в таких пятиэтажках фашисты собирались размещать рабов - когда нас завоюют. Хрущеву очень понравилась дешевизна этих домов, и они пошли в строй.

Я так-то очень даже сомневаюсь, что эта история правдива, но версия существует, точно. Хрущев, вообще-то много чего напоганил. К примеру - в конкретном городе Саратове. Всем дельным строителям известна история о том, как Хрущеву представили на обозрение проект моста через Волгу, соединяющего Саратов с его сателлитом Энгельсом. История совершенно правдивая - ее рассказывают в политехе на факультете ПГС - промышленно-гражданское строительство - приводя пример того, как один идиот может нанести просто невероятный ущерб - если обладает властью и не обладает разумом. Ну, так вот: представили Хрущеву проект моста, посмотрел он его, посмотрел, и сказал: «Слишком дорого! Уменьшите стоимость строительства!» Строители за голову схватились - как уменьшить?! За счет чего?! Меньше цемента положить? Меньше опор сделать?! Да он, сцука, развалится ведь, сделай его дешевле, там и так все по минимуму!

И тогда они взяли, и вместо пяти полос движения сделали три. Одна полоса туда, одна обратно, и резервная - для спецмашин. И Хрущев был доволен - умеют же, когда захотят! Дешево, и сердито!

Вот только потом это аукнулось. Когда идиота Хрущева уже не было и в живых. Гигантские автомобильные пробки, а если авария - так движение на мосту вставало насовсем. Наглухо. Хоть на вертолете лети! Ни скорой, ни милиции не проехать. Три полосы. Перекрыть их - раз плюнуть.

И тогда пришлось строить новый мост. В другом месте, за городом. Настоящий, многополосный, хороший мост. А к нему - путепроводы. И только тогда движение на старом мосту нормализовалось. Но вылезло это все в очень даже крутую копеечку. Новый мост длиной больше семи километров.

Эту квартиру строили еще при Сталине. Такие квартиры так и называют: «сталинки». Огромные комнаты, высоченные потолки, кухня - как и положено быть кухне в нормальном доме, а не в рабском загоне. У таких квартир один недостаток - старые коммуникации. Если вовремя не сделали капитальный ремонт, если не заменили стояки и канализационные трубы - тогда беда. Воды нет, и дерьмо льется из унитаза. Особенно «счастливы» те, кто живет на первом этаже. По понятным причинам. Как забьется - все дерьмо в гости к ним.

Но тут все было замечательно. Новые трубы, хороший ремонт. Тут жили чиновники и их родня, а чиновники себе плохого не пожелают. Все сделали как надо.

Мы сели за стол, и тут я в полной мере почувствовал, как проголодался. Вернее - почувствовал я раньше, когда запах пирогов зачуял, но когда сел за стол, на котором лежали неразрезанные еще пироги - просто изнемогал, так мне хотелось жрать! Все три мои любимые пирога - с мясом, с капустой и яйцами и с яблоками. Горячий чай, а еще - стаканы с молоком.

Люблю я молоком запивать яблочный пирог! Зина знает! Молоко здесь забавное, вернее - пакеты. Конусные такие, смешные. Вечно подтекают - в молочном магазине под проволочными ящиками, где лежат эти пакеты, всегда стоит белая лужа.

Мне вот интересно - как они списывали пролившееся молоко? Ведь как-то же его списывали? Наверное, заранее закладывали процент «на бой». Ну как со стеклянными бутылками. Мол, часть все равно разобьют.

Уже засовывая кусок пирога в рот, не выдержал, спросил у Зины:

-Чего это ты расстаралась? Какой повод? Что празднуем?

Нет, ну в самом деле - не каждый день ведь пироги печем. И когда ей? Она то в клинике, то в институте, а тут...надо несколько часов то тесто замешивать, то начинку готовить. Вроде никакого праздника-то не предвидится!

-      Просто решила тебя побаловать. Я так редко тебя балую! - Зина усмехнулась, и лицо ее вдруг стало грустным, и...на десять лет старше. Нет, все-таки женщинам нельзя грустить. Они от этого стареют. Только улыбка! Только позитив! Если получится, конечно.

-      Тебе надо перебираться в Москву - вдруг сказала она, глядя в пространство - Там вся жизнь. Бурление, кипение, и все такое. А здесь...здесь деревня.

-      Но я люблю деревню! - запротестовал я - да и не хочу я в Москву! Всегда ее не любил. Шумная, пыльная, жаркая! Летом рубашку - хоть выжимай. На болотах ведь стоит. И народ какой-то злой, нехороший. Нас лимитой ругают. Мол, понаехали! Не, не хочу в Москву!

-      А придется - вздохнула Зина - тебе квартиру надо получать. Вступишь в союз писателей - и сразу начинай выбивать себе квартиру. Тут твой издатель звонил, этот... хмм... Ма...Ма...

-      Махров? - спросил я, чувствуя, как забилось сердце - И что он говорит?

-      Говорит, что все отлично, ждут вторую книгу, а первая пошла на-ура! И больше чем на-ура, потому что ее хотя перевести на английский и издать в каком-то зарубежном издательстве.

-      Каком?! - снова заволновался я - Что за издательство?!

-      Что-то про страуса...вот черт! Забыла!

-      Фаррар, Страус и Жиру? - выдавливаю я из себя, ошеломленно глядя на Зину.

-      Да, точно. Жиру! Смешное такое название...Страус и Жиру!