Любимец моих дьяволов (СИ) - Мелоди Ева. Страница 60

- Присядь, - Якоб осторожно подводит меня к кожаному пуфу, и я с облегчением опускаюсь на него. – Тебе было хорошо? – приподнимает правой рукой мой подбородок, вынуждая задрать голову и посмотреть в его лицо.

- Почему так? – спрашиваю тихо. Хотя глупый вопрос. Я знаю ответ. Потому что захотел. И смог себе это позволить. Я лишь игрушка, в меня можно поиграть где угодно.

- А почему нет? – вкрадчивым тоном отвечает Штаховский.

- Похоже на месть.

- За что?

- За прошлое. Тот случай в магазине белья… когда ты только устроился к нам…

- А, ты об этом, - усмехается. – Правильно угадала. Есть немного. Нереализованная сексуальная фантазия. Мне тогда до одури тебя трахнуть хотелось.

Значит теперь я его кукла, реализующая фантазии… Вздрагиваю от этого признания. Грубо и бесцеремонно. Но все равно сексуально. До чертиков соблазнительно он это сказал.

- Но ты не трахнул. – Вырывается у меня и тут же чувствую, как начинают гореть щеки.

- О, вот в чем дело, - смотрит на меня задумчиво, все еще поглаживая пальцами подбородок. – А ты бы хотела? Можешь ублажить меня, прямо здесь, я не против. Как насчет минета?

Вот и договорилась, поздравляю себя мысленно. Никогда в жизни не брала мужской орган в рот… Наверное, когда-то мне даже хотелось сделать это для Якоба, даже о подобном я фантазировала, хоть никогда в этом не признаюсь. Я на что угодно была готова с Якобом. Но не так как сейчас, в примерочной, это уже совсем позорно… как последняя шалава. Зачем я только начала этот разговор про секс! Дура!

Якоб внимательно смотрит на меня, его пах – как раз на уровне моего лица, и я вижу, что в области ширинки его брюки выпирают… Я и без этого знаю, что он возбужден – когда прижимался ко мне это невозможно было не заметить. Неожиданно Штаховский тянет меня за волосы и прижимает мое лицо к своему паху. Я должна чувствовать унижение, а вместо этого у меня ком в горле и глаза щиплет от слез. Не от того что мне неприятно. Наоборот. Он так прижимается ко мне… от него словно волна обжигающей жажды накатывает. Поглощая целиком, заставляя захлебываться тоской и желанием. Это продолжается несколько секунд.

- А теперь примерь вот этот комплект, - раздается спокойный голос Якоба. – Хочу посмотреть на тебя в нем…

- Зачем ты это делаешь, - то ли стон то ли шепот вырывается из моего горла. – Почему просто не трахнешь и мы оба забудем об этом.

- Так хочешь, чтобы трахнул? – прищуривается Якоб. Его глаза блестят.

- Хочу выполнить контракт. Чтобы все наконец закончилось.

- Ну может я считаю, что так веселее. Может, не хочу пока тебя и жду, когда желание вспыхнет и бла бла бла, знаешь, как в любовных романах, которые пачками Кармен читает. А может… может хочу, чтобы ты умоляла меня: «Трахни, пожалуйста, Якоб». Подумай об этом. Мне будет приятно.

- Ты не услышишь подобного никогда!

- Ну что ж, тем интереснее, кто из нас первый сдастся.

***

Дни проходят, я начинаю переживать, что привыкаю к этому месту, мне хорошо здесь. Одно беспокоит – Якоб так и не касается меня. Таскает в рестораны, на прогулки. Но не трогает. Почему? Это мучает меня. Не из-за денег. Я так и не поняла как оказалась в том борделе, что-то вроде долга Германа, и если исходит из этого – «ублажив» покупателя я должна покрыть этот долг… Значит, стану свободной как ветер. Меня убивает то, что я этого не хочу… Даже такое странное положение в этом доме… но мне при этом хорошо. Не могу объяснить почему. Но мы вроде как семья. Очень странная, сложная… Якоб пусть и своеобразно, но заботится обо мне. Или мне хочется видеть то, чего на самом деле нет? Неужели я такая безнадежная дура? И рада лишь крыше над головой, еде, одежде… общению, пусть и короткому, урывками. Иногда он уходит утром и возвращается за полночь. Я провожу время с Кармен, которая очень ласкова со мной, нежна, предупредительна, заботлива. Как старшая сестра… Я все это придумываю скорее всего.

Я не смею показывать свои чувства, озвучивать мысли. Да и боюсь очень, что снова сбросит с моих шатких небес на твердую, жестокую землю. С каждым днем я привязываюсь к Якобу все сильнее, а значит падать будет страшно больно. Говорю себе, что ищу родственные души лишь потому что у меня никого в этом мире не осталось. Тянуться, искать близких тебе людей – так естественно. Но я не должна. Это убьет меня. Ведь рано или поздно Якоб вышвырнет меня прочь…

***

Кармен и правда начала учить меня играть на гитаре. Было очень интересно. Мы жили до того спокойно и дружно, что это пугало… Если бы не непонятное поведение Штаховского. Я понимала, это еще одна игра. Деморализовать противника. Заставить его жить в постоянном ожидании неизбежного.

И у него получалось. Я жила в постоянном возбуждении. Якоб действовал на меня подавляюще, стоило ему появиться в одном со мной помещении – я чувствовала прилив адреналина, возбуждения, между ног все сжималось. Было ощущение, что надо мной проводят некий эксперимент, тренируют, как собаку Павлова. Как же это бесило. Во мне кипела гремучая смесь ненависти и вожделения к этому мужчине. Остро реагировала на каждое его слово, движение, поворот головы. Задыхалась при виде его рук, крупных пальцев, широких ладоней. Непристойные картинки начинали калейдоскопом мелькать перед глазами. Я умирала от желания, чтобы его руки дотронулись до меня. Пусть даже причинили боль. Мне было наплевать. Я хотела от него все что угодно, только не равнодушия.

Якоб едва замечал меня. Это было настолько больно осознавать… Нет сильнее раны, чем детские обиды, которые мы проносим с собой через всю жизнь. Якоб был моей детской раной. Безответной влюбленностью, которую я проживала годами. Когда не понимала – почему, ну почему он не может полюбить меня? Я получала все что хотела мгновенно, ни в чем не знала отказа. Но не могла получить его. Понимаю, звучит самонадеянно и глупо. Отвратительная, избалованная богачка, которой вдруг отказали. Мало кто пожалеет. Но мне жалость и не нужна. Я лишь хочу объяснить – богатые стервы тоже умеют испытывать боль.

Так прошла неделя, а за ней и другая. Я хандрила, грустила, искала чем себя занять. Иногда читала, мне нравилась библиотека Якоба – большая комната, старинные стеллажи, до верху заполненные самыми разными книгами. Я любила фантастику, отыскала несколько интересных произведений… а потом на верхней полке одного из стеллажей нашла спицы и несколько мотков пряжи. Вязание всегда успокаивало меня. Я с наслаждением занялась любимым делом. Я вязала жилет для Кармен. Мы очень сблизились с ней за это время. Почему-то она казалось мне такой совсем взрослой, умудренной опытом. Кажется, я привлекала ее физически. А я в ней видела что-то материнское… чего никогда не знала… После смерти отца я периодически страдала от ночных кошмаров. Потом они ненадолго прошли – точнее, я не могла уснуть крепко и дремала урывками – когда мы делили двушку с Наташей. И вот сейчас, имея красивую комнату, теплый большой дом… я снова стала просыпаться в холодном поту от непонятных кошмаров. Однажды меня разбудила Кармен – сказав что я громко кричала. И забрала к себе в постель. С ней было удивительно уютно спать, она такая большая, крупная. Я представляла себя маленькой девочкой, которая спит с мамой. Прижималась к ней, упиралась головой в подмышку… Кармен не слишком нравилось мое присутствие. Я возбуждала ее. Она это не скрывала… Даже прямо говорила о том, что мне нужно сбросить напряжение… Предлагала свои услуги. Но я не могла решиться на такое.

А потом однажды вечером Якоб пришел домой с женщиной. Красивая высокая брюнетка приветливо поздоровалась с нами. Оба были изрядно навеселе. Якоб тут же затащил ее в свою комнату. Не потрудившись даже дверь закрыть. Он трахал ее всю ночь. Я не могла спать, искусала в кровь губы, потому что характерные звуки, шлепки, крики, стоны – разносились по всему дому. В конце концов, меня накрыло бешенство. Я едва задремала, на часах три ночи, и снова скрип кровати и стоны! Выскакиваю из комнаты и несусь в половину Штаховского. Не думая ни о чем, о последствиях, или стыде… Но замираю на пороге. Он двигается в каком-то бешеном темпе, даже не трахает грубо, а словно избивает своим телом стонущую под ним женщину. Она повернута к нему задом. Они делают это стоя, в полусогнутом состоянии, возле окна. Якоб бросает на меня короткий, ничего не выражающий взгляд и продолжает свое занятие. А я понимаю что все это время не дышала… Будто глубоко под воду погрузилась. Нервы готовы взорваться от напряжения. Меня раздирает боль, ревность. Почему не я? Зачем тогда я здесь? Для мести? Для эксперимента?