Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy". Страница 73
Все затихли, в то время как у Луи закружилась голова. Ему казалось, будто земля уходит из-под ног.
— Давайте всё же будем реалистами…
— Нет, я, — не отступал Гарри, — я реалист, — его голос звучал грубо и намного жёстче, чем обычно. Луи почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь. Брюнет говорил с ним точно таким же тоном после выступления с «Дон Жуаном», и о Боже… — Вы просто пытаетесь выглядеть здравомыслящей, разыгрывая этот ненужный спектакль, чтобы сохранить свою репутацию, Джей. Вы игнорируете одну простую правду: Луи особенный. Он музыкант мирового уровня. Вот, что значит быть реалистом. Он изумительный… Иисусе. Если вы думаете, что ваш сын недостаточно хорош, чтобы передавать искренние эмоции, вы, очевидно, совсем ничего о нём не знаете.
Гарри развернулся на каблуках и гордо зашагал по красной дорожке на выход из вестибюля. Руки Луи дрожали. Кровь в его теле бурлила и застывала одновременно, голова болела, неприятно пульсируя в висках. Он был совершенно измотан эмоционально, всё, чего ему хотелось, — это сползти на пол, обнять себя и плакать. «Гарри Стайлс…»
Луи снова услышал слабое бормотание в вестибюле: его мать, Тагги и Пити слишком тихо обсуждали речь Гарри, чтобы он смог разобрать хоть слово. Он позволил этим звукам угаснуть, вместо этого вспоминая слова Гарри, сказанные в его квартире, перед тем как брюнет ушёл навсегда. Тогда Луи рассматривал чёрное пятно на своём диване, не в состоянии смотреть Гарри в глаза, «нет, я не мог вынести его взгляд, я думал, что он сделал выбор…». Вместо этого он внимательно изучал старую обивку, пытаясь вспомнить, пролил он туда Пепси или Колу.
Он не мог представить выражение лица Гарри в тот момент, но хорошо помнил его слова.
«Я хочу быть на твоей стороне, всегда».
Услышав, Луи не мог понять, что это значит. Как Гарри мог хотеть быть на его стороне, улетая от него в другую часть континента?
«И не важно, как сильно я стараюсь, ты не хочешь, чтобы я был там».
Теперь он понял, что имел в виду Гарри. Гарри всегда был на стороне Луи. Всегда. Луи наконец понял это.
— Он думал, что это я был тем, кто сделал выбор, — прошептал он себе под нос. — Он думал, что я не хочу, чтобы он оставался в Лондоне.
«Блять».
Его ноги начали двигаться сами по себе, несмотря на то что он всё ещё их не чувствовал. Он их совсем не контролировал. Он вышел в вестибюль, умоляя Вселенную о кудрявой макушке. Ничего. Там была только его мать, всё ещё увлечённая разговором. Увидев сына, она махнула ему рукой, уже собираясь окликнуть, но шатен прошёл мимо неё, покачав головой, Гром больно ударил его бедро.
Луи спешил к выходу. Может быть, Гарри всё ещё ждёт такси. Может, он всего в половине квартала от него, направляется к метро. Луи приложил весь свой вес, чтобы открыть громадную стеклянную дверь. Фонари излучали слабый жёлтый свет. Тяжёлые шаги отдавались эхом, пока он бежал к тротуару. Но затем его сердце остановилось.
Там был Гарри. Он был там, полностью укутанный в тёплый шарф.
Он садился на заднее сидение такси, пока рука Флориана лежала на его спине, поддерживая.
«Дерьмо».
Вся энергия покинула Луи. Слёзы снова начали наполнять глаза, пока он смотрел, как двери такси закрываются, и двое мужчин уезжают вместе. Гарри был с Флорианом. Слишком поздно.
«Это именно то, что я сказал Найлу, — подумал Луи. — Я не могу причинить ему боль снова. Если он счастлив сейчас, я не… Я не буду…»
Он собирался развернуться назад и пойти внутрь, чтобы поговорить с матерью, но обнаружил себя идущим к станции Барбикан. Суставы ломило, а пульсация в голове усилилась. Он ехал домой, пытаясь не смотреть на своё отражение в тёмном окне, пока плитка между платформами расплывалась у него в глазах.
«Я должен что-то сделать. Я должен что-то сделать, — незнакомый ритм отбивал у него внутри. — Я должен что-то сделать».
Внезапно в подсознании Луи заиграла мелодия для виолончели, перед глазами появилось нежное свечение, обрамляющее кудри Гарри, когда он садился в такси. Его дыхание спёрло, а руки трепетали над коленями, представляя ноты. Зелёные глаза снова появились из ниоткуда, и всё больше аккордов начало возникать в голове Луи. Было ощущение, будто Луи плетёт: ноту за нотой, превращая их в прекрасное произведение искусства. Он хотел перенести это на бумагу, ему срочно нужен карандаш, чёрт…
Он почти пропустил свою остановку, перескакивая через ступеньки и несясь сломя голову несколько кварталов до своего дома, задыхаясь в своей слишком тёплой куртке. Он боялся, что забудет какую-нибудь маленькую деталь, боялся, что потеряет ту самую гармонию, растущую внутри. Но мелодия всё ещё была там, внутри него, когда он упал в кресло в своём кабинете, пытаясь найти чистые листы бумаги.
Всё это было слишком, и это было проблемой. Кудри Гарри, глаза Гарри, да… И что-то ещё. Что-то, отличающееся от всего остального, более изящная мелодия. Что-то, что не предполагает низкого грубого голоса. Он понятия не имел, откуда это исходит.
— Боже, — Луи уронил голову на свои записи, потирая глаза от яркого света настольной лампы. — И что мне с этим делать?
Он держал две темы по отдельности, игнорируя то, насколько взаимодополняющими они были. Была почти полночь, когда он наконец осознал, что написал дуэт.
«Это я, — подумал он, застывая в середине. — Вторая партия, — его сердце остановилось. — Я имею в виду, нет… Вторая партия, она для скрипки, вот, что я хочу сказать».
Он попытался не думать об этом. Он больше не был уверен, где сейчас находится: в своей тёмной квартире или парит где-то над Тихим океаном? Пролетает над проливом? И пока эти мысли были в его голове, его сердце продолжало биться.
«Это мы. Это мы».
В какой-то момент золотой рассвет подкрался к Луи… Он не заметил.
Комментарий к Глава 10.2
Спасибо всем за отзывы и оценки:) Следующая часть будет на сайте, как только кнопка «Жду продолжения» достигнет отметки 100 :з
========== Глава 11.1 ==========
Луи писал. Он как будто покинул собственное тело, одержимый маниакальной энергией, которая не позволяла ему передохнуть. Произведение разрасталось в два параллельные друг другу русла: басовый и скрипичный ключ встречаются, флиртуют, играют друг с другом. «Что… что вы здесь делаете?» — Луи вмиг почувствовал напряжение между ними, искру. «Это мой офис». Обе темы не только дополняли друг друга, но и смотрелись лучше, чем сумма заметок на странице. Странное, прекрасное соединение. Подобно химической реакции, Луи мог почувствовать, как музыка под его руками постепенно накаляется.
«Очевидно, это ты преследуешь меня».
Луи потёр затылок, когда карандаш опустился на бумагу. Он напевал под нос аранжировку, углубляясь во взаимоотношения между двумя главными лицами. Он взглянул на свою работу, его глаза уже зудели, а контактные линзы начинали затуманивать взгляд. Он игнорировал всё, кроме музыки в своей голове.
«Я не пытаюсь… совратить тебя или ещё что-то, ты ведь знаешь».
Луч солнца освещал спину и лопатки Луи, пока тот ёрзал на стуле, едва вспоминая о том, что он до сих пор одет в смокинг и чёрные брюки. Он рассеянно снял с себя камербанд [прим. пер. — пояс для смокинга, который носят на талии]. Он ещё многое хотел написать.
«Я так больше не могу. Я-я хочу…»
«Ты, чёрт возьми, знаешь, что я хочу, Стайлс».
Луи затаил трепещущее дыхание, его рука начала дрожать, когда он впервые услышал, как играют вместе скрипка и виолончель. Сильнейшая часть мелодии звучала в унисон, больше никаких игр. Вместе с ними загремел оркестр, поддерживая двойную кульминацию, а затем…
Затем сладкозвучная мелодия. Тихая, романтичная тема, которая звучала, как городской дождь, превращая всё в свежее, зелёное и чистое.
«С тобой всегда так хорошо. Всегда».
«Мой прекрасный мальчик».
Грифель карандаша сломался, и Луи вздрогнул; некоторое время он сидел, уставившись на крошечные, идеально расщеплённые осколки графита, прежде чем прикрыл голову руками и позволил себе почувствовать это. Его дыхание было прерывистым, а плечи содрогались, но он не плакал. В его теле не осталось ни слезинки, он был опустошён. Он прочувствовал всё.