Подневольный Рут (ЛП) - Ланкастер В. К.. Страница 25

Она была так добра к нему, принимая его каждый раз, когда его тело нуждалось в закреплении Связи, принимая его в свое тело и даже позволяя ему изливать в нее свое семя, словно считала, что он достоин дать ей детенышей. Эта мысль так грела его сердце, что ему захотелось обнять ее, прижать к себе и снова предложить ей свое тело. Но он понимал, что намного сильнее ее и может причинить ей боль, а Королевам такое поведение не нравилось. Самое первое спаривание с ней было незабываемым опытом в его жизни. Теперь он сделает все, чтобы сохранить ее расположение. Он и подумать не мог, что ему когда-нибудь посчастливиться оказаться Связанным, но стать самцом такой прекрасной, хрупкой и нежной Королевы, как Грут, было настоящим безумием. Даже сейчас он боялся, что если отпустит ее, то проснется.

Она продолжала доставлять ему столько удовольствия во время их совокупления, что ему было трудно сдерживать свое семя до тех пор, пока она не хотела его заполучить. Она дергала его за хвост не только в качестве побуждения спариться с ней, но и во время соития, массируя его, как будто намеренно стремилась доставить ему наслаждение. Несколько раз он думал, что она не примет его в свое тело, а оставит только в качестве Пары. Лишь мысль о том, что, быть может, она испытывает его, проверяет достоин ли он стать ее самцом и убеждается в его желании стать для нее всем, а не удерживает от себя на расстоянии, давали ему силы сдерживаться. Да, в первый раз ему пришлось укусить себя за хвост, но она лишила его этого способа контроля, требуя, чтобы он контролировал себя только силой воли. Таким образом, она требовала, всегда испытывала его, подталкивала его к действиям, получала все, что могла, но его желания тоже граничили с жадностью. Он хотел быть внутри нее. Он хотел, чтобы она выбрала именно его семя из всех. Естественно, она будет испытывать его, если удостоит такой чести.

Прошлой ночью она была особенно изобретательна в своих попытках доставить ему удовольствие, дразня его естество своим ртом! Он думал, что умрет, думал, что ранее освобождение почти наверняка лишит его положения главного самца, настолько это было соблазнительно. Но воспоминание о том, как ее теплая, влажная щелочка обхватывала его плоть и выжимала из него семя, было слишком сладостным, он знал, что не сможет жить без него, и должен сдержаться. Когда ему это удалось, Богиня! Такая награда! Она потянула его на себя, позволив взобраться на нее! Это было… запрещено. Порочно. Даже думать о таком недозволенно. Это было греховно, предосудительно. Его кровь закипела при мысли об этом, а плоть увеличилась в размере.

Нет! Только потому, что Грут позволила это однажды, еще не значит, что она когда-нибудь позволит это снова. Он не должен оскорбить ее своими желаниями. Ему было достаточно, даже более чем достаточно, когда она взбиралась на него.

Он попытался остудить свою кровь. Если бы они были дома, с племенем, с уже построенными жилищами и изобилием пищи, да, они могли бы проводить день за днем спариваясь, но они были вдали от дома. Здесь было мало еды, и они жили в пещере без предметов обихода и удобств. Когда они спаривались, то делали это на твердом камне, всегда со страхом, что похитители найдут их и снова запрут в камерах. Грут худела и слабела, постепенно под лишенной шерсти коже проступало еще больше костей. Его запах был на ней повсюду, но у нее не было шкуры, чтобы пометить его, кроме как между бедер. От нее исходил такой аромат, что он пропитывался им, когда они совокуплялись, и он надеялся, что этого достаточно. В следующий раз он попробует втереть его в шкуру на своей груди, на всякий случай.

Он чуть ли не сожалел, что его желание спариться наступило именно сейчас, когда в округе не было спокойных, безопасных мест, где они могли бы лечь, и не было других супругов, приносивших бы им еду, поскольку Грут спала дольше после каждого спаривания. Он понимал, что им нужно лучше стараться, если они собирались выжить. Ему нужно было найти более обильный и надежный источник пропитания, а также снабдить их пещеру мягкими предметами. Возможно, им даже небезопасно оставаться здесь дольше, ведь их наверняка выслеживают. Если им снова придется выдвигаться, Грон не знал, куда их вести. Он ничего не знал об этой земле. Он увел их от преследователей, а это значит, что теперь воды у них будет меньше, к тому же он не видел, не слышал и не чуял никаких животных в этих лесах. Если они хотят выжить, им придется найти место, где обитал другой народ, и учиться у них. Им придется покинуть лес, а он не знал, куда идти.

Он понимал, что у него есть долг перед ней. Это было единственное, что заставляло его вставать по утрам и спать по ночам. Если он подведет ее, то погибнет, выполняя свой долг. Он прекрасно понимал, что, если они умрут с голоду, она умрет первой, а если они замерзнут, она замерзнет первой. Если они умрут, она умрет у него на руках, и именно это видение заставляло его вставать каждый день, каким бы слабым он ни был, и искать для нее пищу, каким бы безнадежным делом это ни казалось.

Грут заворочалась и проснулась, он высвободил руку из-под ее головы и вскочил, чтобы принести один из корнеплодов, которые она вчера нашла. Они были безвкусными, но терпимыми, по крайней мере, его желудку они давали время на поиски чего-то более существенного. Он заметил, что она ест меньше, чем он, но так было всегда, возможно, ее желудок медленнее переваривал незнакомую еду. Сейчас она ела без энтузиазма, но проглотила большую часть корня и казалась довольной.

Пока она ела, он смотрел в сторону леса, но по-прежнему не видел признаки их преследователей. Ветер не доносил ни запахов зверей, ни шелест листвы. Как будто леса на самом деле не существовало. Грон заподозрил неладное, но что он мог поделать? Возможно, если они поднимутся выше, он сможет увидеть больше. Именно туда он и поведет их сегодня.

Грут подошла к нему сзади и провела рукой по меху на его спине. Он приструнил свой хвост на случай, если она захочет потянуть за него снова и начать спаривание, но ее рука замерла, не дотянувшись до него. Хвост непроизвольно дернулся, возможно, от разочарования, возможно, чтобы привлечь ее внимание, но Грон быстро вышел из пещеры. Если Грут не хочет начинать спаривание, они должны начать искать пищу. Она им понадобится.

Глава 20

Рут вышла из пещеры вслед за Гроном, и, как обычно, они направились к ручью. После того как они оба напились воды и смыли с себя пещерную пыль, Грон начал подъем по склону. Рут последовала за ним. Она ничего не знала о выживании в природе, поэтому могла полагаться только на него. Пока они шли, Грон то и дело оглядывался через плечо или на верхушки деревьев. Она не понимала, что он делает, но тем не менее смотрела туда же, куда и он. Коренья, съеденные ими на завтрак, поддерживали их в тонусе на протяжении часа или двух, после чего им пришлось собрать орехи, на которые они наткнулись по дороге.

В конце концов окружавший их лес изменился, один вид деревьев уступил место другому. Вместо деревьев, напоминавших дуб с массивными листьями, и более низких деревьев, напоминавших сосны с орехами, все чаще встречалось тончайшее черное дерево с шипами вместо ветвей. Эти деревья были очень высокими, так что в большинстве случаев верхушки почти не было видно, и на них не было ни листьев, ни орехов, ни фруктов. Они походили на необычайно острые кактусы, как будто злая ведьма наложила на них проклятье, дабы они охраняли замок Спящей красавицы.

Прошло минут десять-пятнадцать, прежде чем колючие деревья стали попадаться так часто, что они не могли пройти между ними. Рут растерянно огляделась, но ничего полезного не увидела. Что бы это ни было за дерево, оно явно доминировало в этой области, вытеснив все живое. Грона, похоже, больше всего расстраивало то, что им преградили путь. Он все также задирал голову, смотрел на деревья и изучал колючки. Он жестом велел ей оставаться на месте, и Рут стала наблюдать за тем, как Грон ухватился за две нижние ветки и начал подтягиваться вверх, петляя в лабиринте шипов.