Джентльмен с Медвежьей речки - Говард Роберт Ирвин. Страница 30

Во время скачки Капитан не придерживался определенного направления, а предпочитал шпарить наугад. Поэтому я, прежде чем ехать дальше, решил оглядеться. Мы находились к западу от тропы, ведущей к дому, в совершенно дикой местности. Однако, как ни странно, ярдов за двести от нас среди деревьев виднелось человеческое жилье.

– Пойдем туда, – предложил я. – Надо узнать, нельзя ли здесь купить или нанять для вас лошадь. Так будет безопаснее для нас обоих.

Я снова усадил его в седло. Дядюшка Исайя едва слышно проскрипел:

– У нас свободная страна. И я не обязан против желания ехать на Медвежью речку!

– В таком случае, – ответил я, – после всего, что я от вас натерпелся, такое желание должно появиться. Я нарочно приехал за вами, вежливо пригласил, пошел на жертву, пропустив свидание с первой красавицей города, а вы еще фордыбачитесь? Помалкивайте лучше. Я сяду у вас за спиной, но учтите: на этот раз поводьев не выпущу.

– Ты мне заплатишь за это жизнью, – глухо пообещал кровожадный безумец, но я не стал отвечать – разве папаша не предупреждал меня, что у дядюшки не все дома?

Итак, мы подъехали к строению. Никого не было видно, но рядом с дверью стояла привязанная лошадь. Я направил коня к дому и постучал. Мне никто не ответил, однако из трубы поднимался дымок, и я все-таки решил зайти. Я слез сам и сволок с коня дядюшку Исайю, потому как по хитрым огонькам в его глазах видел, что тот только и ждет случая, чтобы улизнуть верхом на Капитане. Я рассудил, что если буду постоянно держать старика при себе, то рано или поздно он обязательно попадет к нам на Медeжью речку. В крайнем случае притащу его на спине. Поэтому сграбастал его за шиворот, и мы вошли…

Внутри тоже было пусто, хотя над горячим очагом испускал аппетитные запахи горшок с бобами. На полках вдоль стен были разложены ружья, а на гвозде висел ремень с двумя кольтами. Вдруг за домом послышались шаги, задняя дверь распахнулась, и в проеме показался крупный черноусый мужчина с ведром в руке и с разинутым от неожиданности ртом. Оружия при нем не было.

– Вы что еще за люди? – грубо спросил он, а дядюшка Исайя вдруг издал булькающий звук и прошептал:

– Гризли Хокинс!

Тот быстро шагнул вперед, и его пышные усы ощетинились в жестокой усмешке.

– Какая встреча! – донеслось из-под усов. – Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь!

– Так вы Гризли Хокинс? – И тут до меня дошло, что мы наткнулись на берлогу самого свирепого в здешних горах бандита. – Вы что же, знаете друг друга?

– Еще бы не знать! – прогрохотал Хокинс, глядя на дядюшку Исайю, как волк смотрит на ягненка.

– Я слышал, вы из Аризоны, – вежливо, как и подобает истинному джентльмену, продолжил я светскую беседу. – Сдается мне, в здешних краях и без пришлых хватает угонщиков скота. Но ваши понятия о чести меня не касаются. Я хочу купить, нанять или одолжить у вас лошадь. Нам пора ехать.

– Вот еще! – заревел Гризли. – Неужто, ты надеешься, что я позволю удаче выскользнуть из рук? Ладно, так и быть: я с тобой поделюсь. Парни этим утром отбыли по делу к Рваному Уху, но скоро должны вернуться. Нам надо успеть выпотрошить из этого хрыча все – тогда не придется делить, добычу с остальными.

– О чем это вы? – спрашиваю. – Мы с дядюшкой Исайей едем на Медвежью речку.

– Брось, не строй из себя невинную девицу! – бандит презрительно фыpкнyл. – Дядюшка! Видали мы таких! Нечего держать меня за идиота! Я и сам все вижу: так цепко родного дядю за шкирку не держат. Думаешь, не понимаю, чего ты так хлопочешь? Сам посуди – двое с таким делом управятся лучше одного. Я знаю немало способов, как заставить человека заговорить. Бьюсь об заклад, стоит нам раскаленной кочергой поставить ему клеймо на задницу, как он моментом выложит, куда запрятал денежки.

И тут я замечаю – лицо дядюшки Исайи под баками покрывается мертвенной бледностью, и ему становится вроде как нехорошо. Тогда я раздраженно говорю:

– Слушай, гнусный хорек, ты, кажется, вообразил, будто, я похитил собственного дядю ради его денег? У меня большое желание пристрелить тебя за такие слова.

– Жадничаешь, значит? – он осклабился, показав крепкие зубы. – Хочешь один заграбастать всю добычу? Ну так я тебе покажу!

И с резвостью, которой я никак от него не ожидал, он поднял над головой ведро, полное воды, и запустил мне в голову. Я увернулся, ведро досталось дядюшке Исайе, и тот растянулся на полу – весь мокрый, как утопленник. Хокинс дико зарычал и, отпрыгнув к стене, схватил длинноствольный кольт. Но только он прицелился, как я первым же выстрелом выбил оружие из его рук. Тогда он вытащил из-за голенища огромный кривой нож и с пеной у рта двинулся на меня. Я нажал на курок, но вместо выстрела услышал сухой щелчок, и прежде чем успел перезарядить кольт, мне было уже не до стрельбы.

Я отбросил бесполезное оружие, и пошла рукопашная. Мы таскали друг друга по всему дому, то и дело запинаясь о дядюшку Исайю, который все не мог доползти до порогa, и было больно слушать его вопли.

Во время схватки Хокинс выронил нож. Но он ни в чем не уступал мне: такой же рослый и сильный, такой же ловкий и изворотливый в борьбе. Мы то молотили друг друга кулаками, то катались по полу, сцепившись мертвой хваткой, то, кусались и плевались, то долбили друг друга головами. Один раз мы прокатились прямо по дядюшке Исайе, и то, что от него осталось, было весьма похоже на блин. Наконец Хокинс ухватился за стол, поднял его, словно табуретку, и разбил в щепки о мою голову. От ярости у меня помутился разум. Я выхватил из огня горшок с бобами и насадил ему на башку. Не меньше галлона кипящей бобовой каши поползло у него по спине. Хокинс придушенно заверещал в горшке и отлетел в угол. Посудина раскололась на куски. Стены содрогнулись, полки не выдержали, и ружья посыпались на пол.

Схватив ружье, Хокинс направил его на меня, но глаза его были основательно заляпаны бобами, так что первый выстрел пропал даром. Второго не было – я угостил его таким мощным ударом в подбородок, что сломал челюсть, да вдобавок еще и подковал двумя точными пинками в лодыжки. Бандит мрачно повалился на пол и там затих.

Я поискал дядюшку Исайю, но того нигде не было, зато дверь скрипела, распахнутая настежь. Я выпрыгнул из дома и вижу – дядюшка взбирается на спину Капитану Кидду. Я крикнул, чтобы он немного обождал, но дядя ударил, коня пятками в ребра и помчался, не разбирая дороги, прочь от страшного места. Вот только направление он взял не на север – обратно в Бизоний Хвост, а на юго-восток – в сторону гор Призрака. Я схватил с пола кольт и поскакал следом, хотя и без особой надежды когда-нибудь его догнать. Дело в том, что мне пришлось взять коня Гризли Хокинса – слов нет, хороший конь, но и в подметки не годилс Капитану Кидду.

И если бы Капитан Кидд не придерживался однажды принятого решения, что никто, кроме меня, не имеет права на нем ездить, я бы до сих пор плелся за дядюшкой Исайей. И надо отдать тому должное: наездник он был превосходный, раз сумел так долго удержаться в седле.

Я уже видел горные вершины в просвете между его задом и седлом, но в конце концов Капитан устал от такого надругательства над моим авторитетом. Дотянув кое-как до тропы, где на него впервые сегодня накатило, он вдруг понурился, немного подумал и пошел куролесить: ерзал головой по траве, оглушительно ржал, а задними ногами взбрыкивал так, словно копытами хотел сшибить с неба солнце – ну прямо Судный день устроил, да и только! Дядюшка Исайя держался молодцом, пока Капитан не стал делать мощные прыжки, точно пробуя силы перед полетом. Тут дядюшкины нервы не выдержали. С воплем отчаяния он выпустил поводья, вылетел из седла и закувыркался в чащу.

Капитан Кидд удивленно фыркнул ему вслед, рысью перебежал на лужайку с молодой травой и занялся обедом, а я слез с хокинсова коня, и проследив движение дядюшки по сломанным кустам и примятой траве, нашел его и освободил из густых зарослей терновника. Одежда свисала с него лохмотьями, кожа вся была расцарапана, а значительная часть роскошных бакенбардов осталась на колючках. Со стороны казалось, будто дядюшка только что выдержал сражение с целым семейством кугуаров.