Пять бессмертных (Т. I) - Валюсинский Всеволод Вячеславович. Страница 2

Вместе с тем, слепой, животный страх смерти наводнил ужасом миллионы маленьких, бьющихся человеческих сердец.

Смерть! Она казалась неизбежной, а потому и естественной. Как стадо, обреченное бойне, щиплет траву, дерется, даже предается любви, не обращая внимания на то, что один за другим исчезают куда-то сотоварищи, — так несчастный человек жил под ежеминутной угрозой гибели. Но жил, как будто собирался жить вечно. Только тогда, когда смерть становилась совсем рядом с ним, он вдруг забывал о своих неотложных делах. И с какой же безумной энергией боролся с нею! Как жадно цеплялся за жизнь! Как страстно желал хоть на минуту отдалить свой конец!

Но все-таки мирился со своей судьбой. Главным его утешением была всеобщность страшного закона гибели, равная для всех, обязательная и неминуемая.

Теперь, когда головокружительное известие поставило каждого лицом к лицу с такими возможностями, о которых никто не смел думать, разом пробудился извечный, тысячелетиями скрываемый и сдерживаемый страх смерти. Как будто только сейчас все увидели глубину пропасти, над которой стояли всегда. И не радость, а страх, — тот страх, который в театре при крике «пожар» заставляет людей терять голову и по трупам детей и женщин прокладывать себе кулаками дорогу к выходу, — навалился и придавил сознание человечества.

Это было затишье перед ударом грома, перед паникой и давкой, готовой вспыхнуть у выхода, — у выхода к жизни.

Население земного шара, расколотое на две половины до крайности обострившимися классовыми схватками, приняло это известие, как пороховой погреб принял бы залетевшую раскаленную искру.

«Рано, слишком рано», — подумал один из европейских ученых, прослушав отрывистую хоккограмму, которую кто-то взволнованным голосом прокричал на весь мир из Восьмого Города.

Крик был понятен всем, потому что давно по всей Земле исчезли различные языки и наречия. Они уступили место общему, легкому и богатому англо-славянскому языку.

«Рано. Не слишком ли поздно?» — думали многие, когда услыхали этот крик. Они боялись, что не найдется для них места на предстоящем пиршестве жизни…

— Всем, всем, всем!.. — ревели темные пасти мегафонов, подвешенные высоко над землей к сияющим, ослепительным шарам люмиона. Казалось, эти искусственные ночные солнца сошли с ума. Так сказочны и странны были слова, летевшие оттуда, сверху. На той стороне Земли, где в это время была ночь, люмион вспыхивал багровым светом.

— Всем, всем!.. Слушайте Восьмой Город! Смерти нет! Смерть побеждена. Сегодня пять бессмертных пришли к нам на Биологическую Сторону… Им по двести пятьдесят лет. Им по двести пятьдесят лет!.. Они здоровы и молоды… Они вышли всех сделать бессмертными!.. Нет старости, нет смерти!..

Был момент, когда все население Земли перестало двигаться. Так напряженно, так жадно, боясь проронить слово, слушали голос из Восьмого Города. Миллионы маленьких резонаторов в нижних, верхних и средних городах, во всех поясах земного шара, везде, где только могли быть услышаны человеком, одновременно повторяли:

— Нет старости! Нет смерти!..

Среди блестящих, чистых и светлых заводов, в вагонах-снарядах магнитных дорог, на бесчисленных летательных машинах, метеорами мчащихся в самых высоких слоях атмосферы, и реками льющихся улицах, в глубочайших шахтах, по всем направлениям земных недр, среди леса стальных мачт магнитных установок обоих полюсов, за толстой броней наполненных жидким гелием стен мегурановых заводов, — везде миллиарды человеческих сердец сжались в предчувствии чего-то сладостно-жуткого. Были забыты все дела и интересы. Как будто только сейчас проснувшись от глубокого сна, все в оцепенении слушали невероятную, великую весть.

Ясно осозналось всеми, что настоящий момент есть начало какой-то совсем новой эры, что весь многотысячелетний труд истекавших потом и кровью человеческих поколений имел единственной своей, хотя и неосознанной, целью — личное бессмертие. На самой ранней ступени культуры эта цель была уже сокровенной мечтой человека. И недаром человек наделял бессмертием своих богов, создавал религии, сулившие ему загробную жизнь. Не загробной жизни желал он, а горячего солнца, свежего воздуха, теплой постели на ночь, сытного обеда после трудового дня, сладкой боли творчества, наслаждений, право на которые он завоевал. Даже со страданием не хотел он расставаться. Он не желал ложиться в могилу. Он хотел ласки, дружбы, хотел радостной физической любви. Жаждал движения все вперед и вперед, хотел быть участником в сборе посеянной им жатвы. И вместо того, точно разрушаемый смертельным ядом, заживо разлагался. Яблоня, им посаженная, давала плоды только на его могиле…

А теперь — теперь все громче и настойчивее кричал на весь земной шар голос из Восьмого Города:

— Слушайте! Никто не будет стариться и умирать. Мы будем бессмертны… Слушай-те! Никто не…

Голос внезапно прервался. Странный треск шел из умолкших рупоров. Потом все стихло. Тишина продолжалась несколько секунд. Опять появился сигнал Восьмого Города. Другой, резкий, металлический голос внятно сказал:

— Слушайте! Успокойтесь, — то, что вы слышали сейчас — ложь. Это сумасшедший, безумец хотел…

Так же внезапно оборвался и этот голос. И снова чуткая, напряженная тишина. Никто не двигался. Все ждали еще чего-то. Машины не остановились. Механизмы еще двигались, как во сне продолжая свою работу. Но человек, одушевлявший их движения своей бдительной мыслью, забыл о них. Минуту спустя на всей темной стороне Земли сначала потускнели, а затем, вспыхнув несколько раз красным отблеском, погасли шары люмиона. Вся Америка погрузилась во мрак. В других частях света был день. Сильный ураган пронесся по меридиану с севера на юг и произвел большие опустошения. В обеих приполярных областях началось, каждую минуту усиливаясь, небывалое полярное сияние. Оно сопровождалось сильнейшей магнитной бурей. Мощная волна прилива поднялась с Тихого океана. Она затопила низкие прибрежья Азиатского материка и северные берега Австралии. Такие места, как Япония, вулканические архипелаги Полинезии, Камчатка и другие острова, расположенные вблизи молодых и древних вулканов, подверглись разрушительным извержениям и землетрясениям. Повсеместно начались грозы. Полил беспросветный дождь.

Стоило человеку на одну минуту отвести пристальный взгляд от регуляторов сложных приспособлений, невидимой сетью опоясавших земной шар, стоило на момент дать волю скованным волею его силам Земли, чтобы сразу же начались гибельные катастрофы. Слишком сложны были взаимоотношения могучих сил, прирученных человеком, чтобы могло пройти безнаказанным даже минутное отсутствие бдительного руководства ими. А оно отсутствовало. Все человечество пребывало некоторое время словно в столбняке. Только сразу вслед за тем начавшиеся катастрофы на воде, в земле и в воздухе заставили очнуться тех, кто находился на местах у силовых магнитных и мегурановых установок. Они стремительно бросились к своим аппаратам, чтобы восстановить нарушенное силовое равновесие. Они теперь знали цену жизни!

Последний раз нечто подобное произошло лет полтораста тому назад. Внезапные извержения на Южном полюсе отразились гибельными катастрофами по всей Земле. Изверженные массы активных мегурановых пород произвели столь сильную и своеобразную ионизацию атмосферы, что это надолго внесло расстройство во все электрические явления и на многие месяцы заставило отказаться от услуг электричества.

Теперь этот самый мегуран стал одним из сильнейших источников всякой энергии. При его помощи человек стал хозяином Земли и Луны. Малейшая ошибка, допущенная в обращении с ним или в расчетах, могла привести к полному краху.

Несмотря на то, что потрясшее всех известие, казалось, должно было в сильнейшей степени повысить инстинкт самосохранения и увеличить страх смерти, нашлось очень много таких, как выяснилось впоследствии, людей, которые тотчас же покончили жизнь самоубийством. Очевидно, на слабую, неустойчивую психику это действовало слишком ошеломляюще. И рассудок их не выдерживал.