Внук Донского - Раин Максимилиан. Страница 22

Отец резво повернулся ко мне всем своим внушительным корпусом и зловеще хмыкнул:

— Ай, блядишь, Дмитрие.

Вместо ответа снял рубаху и обнажив спину со свежими ещё следами порки.

— Мнилось, иже похотел ты схоронитися у старца Паисия от мя и детелей державных. Либо захворал прежней скорбией, — растерянно пробормотал отец, осторожно обнимая меня.

— А разве отец Паисий ничего тебе про меня не говорил?

— Хвор он был зельно. Молитвами нашими днесь токмо в здравие взошед.

Значит, с этой стороны ничего мне пока не угрожало. Если весы Фортуны качнулись в мою сторону, не мешало бы разобраться с подлецом Кирияком.

— Отец, ты покараешь лиходеев, меня жестоко мучивших?

— Лично доводство содею, — пообещал он, — Токмо не верится ми, что сей разумливый муж противу нас с тей крамолы творил. В заслугах велиех боярин Кирияк для порядия государева.

Отец смотрел так, будто надеялся, что я вдруг признаюсь, что сам себя избил плетью, мух отгоняя.

— В сём ряде без спеху требно вся деяти, — помыслив, постановил он, — Пойди, сыне, и обрядись сподобно сей вятшести. Лекаря те прислати?

Почувствовав, что князь намерен завершить разговор, решился высказать самое важное:

— Отец мой, если меня любишь, прикажи освободить гудцов Рака Мирона и Зайца Треню. Эти молодые люди за меня заступались, когда Единец со своими подельниками на меня напали. Лиходеев, меня жестоко мучивших в узилище, покарай.

— Обещай ми понове сыном послушливым быти и согласием обречь ся на женитьбу с Марией Ярославной, княжной Боровска, то исполню тею просьбу, — неожиданно выставил отец встречное условие.

Баш на баш, значит? Ну, ладно. Соглашусь. Свадьба всё равно ведь не состоится. Машке суждено быть государыней московской. Я то знаю историю, в отличие от грозного батяни.

— Воля твоя, батюшка, — притворно вздохнул я, сдерживая радость, — Будет, как ты повелишь.

Отец от избытка чувств устроил мне костодробительный обниманс и крепкогубный целованс. Я был не против малость потерпеть.

А жизнь то налаживается! Вернулись мои слуги — Ждан и Устин. Помогли мне приодеться в приличествующее по статусу шмотьё. Душевно так старались, будто сильно соскучились. На мне теперь красовались расшитая золотыми узорами по краям белая шёлковая рубаха, штаны синие из тафты, сапоги сафьяновые, опять же синие, кафтан красные с золотыми завитками. Пришёл лекарь Саид, и пришлось снова раздеваться. Попользовал он меня мазями и притирками, подрихтовал раскуроченную морду. Такой слой грима навощил, что я сам себя перестал узнавать в зеркале. Зато позорные отметины стали едва заметны.

Будто приняв зов моего, обиженного тремя корочками, желудка прибыл теремной дьяк и позвал на трапезу. Там застал весь ближний совет, включая боярина Единца и старшину княжеских гридей. За трапезным столом сидел только князь. Все остальные с испуганными лицами ютились на пристенных лавках, а главный гридь, бояре Семён и Кирияк так вовсе стояли на вытяжку перед государём с потерянным выражением на своих косматых лицах. Отец кивком указал мне на место подле себя. Бояре привстали и отвесили мне полупоклон.

Разговор происходил на повышенных тонах и касался произошедших прошлой ночью загадочных событий во дворце. Никто точно не знал, что именно тогда произошло. Бояре выдавали сведения, один другого нелепее от разных очевидцев. Одни говорили, что на дворец напала целая толпа татей. Они избили охранявших ворота гридей и ворвались на женскую половину. Там сильничали жинок служивых всю ночь. Кладовые с запасами ценного заграничного вина разорили. К Евпраксии тоже залезли, бзыри злопакостны, и само собой оприходовали её. Странно всё как-то. Может быть, после меня ещё какая-то сексуально озабоченная толпа прорвалась во дворец.

Другие рассказывали про явление чёрта "рогами бодлива, ногами колотлива, из ноздрей смрад извергаще". Эта нечисть всех воев во дворе играючи раскидала и пошла охотить прислужниц и прочих жинок. Чего он несёт? Какой такой смрад у меня в ноздрях обнаружился? Догадался, что речь шла именно о моём шумном возвращении с гулянки. Нашли чёрта. И когда это я успел за ночь такую ораву женщин оприходовать и винные подвалы разорить? Что за подлые поклёпы? Обидно даже!

— Праздник велий православны в предверьи, а у мя в хоромах черти резвятся. Кое тея радение, Семён Фёдорович? А ты, Демид, обленился неизреченно. Гриди службу не лещат. Погнать их вся со двора требно. Не купчишке никчёмна служат — самому князю Галицкому. Деи мя народ почитати стане, аще всяк шиши в терем княжески вламываются, яко на постоялы двор? — орал, багровея на глазах, князь, — А ты, Кирияк Михеич, пошто за шишами не взираешь? Развёл их в Галиче, аки блох на паршивой собаке. Аще помале порядие не сладится в моих владениях, сгоню с места бесчестно.

Преподлая мразь Единец меня видимо не узнал. Посматривал равнодушно, как удав, перекусивший кроликом. Грим ли так меня преобразил, или притворялся искусно. Однако, Жеховской посматривал на меня с опаской. Отец не стал акцентировать внимание бояр на моих приключениях. Пусть разбирается тишком, если ему так будет удобней. В итоге прогремевшей грозы пострадал больше всего старшина гридей Демид:

— Гридей дворцовых со старшиной всех купно со двора гнати и новых наяти наместо.

Боярин Единец за нерадение был оштрафован на десятую долю своих прежних пожалований в пользу княжеской казны. Боярин Морозов отделался лишь лёгким испугом. Наоравшись до хрипоты, отец предложил собравшимся подсаживаться к столу. Ближники оживились и присоединились к княжеской трапезе.

Обед получился весьма не плох, хоть и рыбный изрядно по постному варианту. Рыба почему-то раньше считалась постной едой. Уха выдалась наваристой, как и каша, где было перемешано крупа, белое рыбье мяско и какая-та ботва. Пирожки-пряженцы тоже не минула рыбная тема. Осталось надеяться, что напитки не окажутся из чего-то рыбного. Проголодавшиеся вельможи не разговаривали, усиленно работая жевательными мышцами. После прогремевшего над их головами княжеского разноса, желание что-либо обсуждать у всех пропало.

Обычный хлебный квасок поставил приятную освежающую точку, но отец не собирался никого оставлять в покое. После почивания полуденного решено было назначить думу боярскую.

— Посол от поставленника московского, боярина Всеволожа прибыл, — прояснил ситуацию правитель, видя приунывшие лица своих сподвижников, — Выход ордынский требует немедля.

Поблагодарив правителя за трапезу и отвесив ему положенные поклоны, ближники оставили отцовы палаты. Я намеревался выйти со всеми, но отец меня остановил.

— Сказывай ми толково обо всех напастях, с тей содеяху на толице быва, — потребовал он.

Я стал излагать свою горестную историю с того момента, как после встречи с отцом Паисием решил прогуляться по галичским окрестностям, как познакомился с гудцами и как на меня напали стражники, возглавляемые боярином Кириаком. Тут я слегка приврал для пользы дела, поведав, что боярин знал о том, кто я есть. Рассказал, как князь Жеховской отказал мне в помощи, не признав во мне княжича. Описал свои мытарства в застенках кремеля. В подробности своего побега решил отца не посвящать, хотя он по идее должен знать о подземных ходах. Описал только момент фекальной атаки на стражников с участием Фоки, свои безупречные скоростные данные и спуск со стены под покровом темноты с помощью случайно найденной верёвки. Правитель особенно заинтересовался личностью моего сообщника. Я постарался расписать действия Фоки в самых героические тонах, но нарвался на скептический взгляд отца.

— Мнил сего израдника нечестива в коросте сколии ядяша, — недобро усмехнулся отец.

— Что он такого ужасного совершил? — естественно заинтересовался.

— О сем те рано ведати, — проворчал он и высказался в таком ключе, будто я сам в большей мере во всём случившемся виноват, — Неразумие тея позволило лиху быти. Татей мнозе на дорогах и улицах. Яко детищ возгривый дее. Вдруголядь гридей кликай на гульбу, аще похоче понову. Добре, поди почивати, Митрейка, понеже требен ми буде на думе.