Рубин царя змей (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 52

— Чего ты расстраиваешься? Конечно, это очень грустная ситуация, но мы, к счастью, не сайяхасси. Нам это не грозит. У простых хасси, как мы с тобой, слишком мало шансов выносить младенца. Поэтому мираи ограждают нас от таких неприятностей. Мне каждый день дают пить специальный отвар трав, от которого я становлюсь не способна зачать. Тебе тоже должны его давать.

— Да, конечно, — громко сглотнула Иллиана. — Я же хасси, конечно дают.

И еле слышно фыркнула, стиснув зубы.

Миллита улыбнулась, не заметив перемены в настроении своей собеседницы.

Они проболтали до самого обеда. Время пролетело незаметно, и Иллиана была рада, что нашла, с кем поговорить в этом огромном, не слишком гостеприимном замке. Ближе к полудню девушки, наконец, распрощались, и Иллиана направилась к себе в комнаты, чтобы покушать.

Около часу дня Герхарсия принесла обед. На этот раз она вела себя идеально. Как говорится, тише змеи, мягче чешуи. И не скажешь, что это та самая служанка, которая не умеет держать язык за зубами. Лишь в самом конце перед уходом она вдруг бросила:

— Царевич Торриен просил передать тебе эту записку.

Положила на стол и удалилась восвояси.

Иллиана едва дождалась, когда за той захлопнется дверь. Подскочила к столику и схватила маленький черный листок, сложенный пополам. На нем золотыми буквами уже знакомым девушке почерком было написано:

“Мое сокровище. Прости, что не смогу прийти после обеда, как и обещал. Случилось нечто неотложное, требующее моего немедленного вмешательства. Очень надеюсь, что смогу навестить тебя вечером, пока еще ты не легла спать…”

И внизу неожиданная приписка:

“Скучай”.

Иллиана резко выдохнула, представив, как улыбались мягкие губы царевича в момент, когда его рука выводила это прощание.

Девушка не смогла не улыбнуться в ответ, хотя после новостей, которые ей рассказала сегодня Миллита, признаться, радоваться совершенно не хотелось.

Иллиана отложила послание и спокойно пообедала. Торопиться все равно было некуда. А через некоторое время прямо к ней на стол вдруг забралась неизвестно откуда взявшаяся Шелиссхелисса.

— Ой, привет, — проговорила девушка, отставляя столовые приборы. — Где ты была? Я не видела тебя, когда пришла.

— Гуляла. Цветами любовалас-с-сь, архитектурой. И вовсе не гонялас-с-сь за разноцветными птичками, — прошипела змейка, и ее желтоватые глаза хитро сверкнули.

Иллиана прищурилась.

— Сдается мне, — проговорила она, — что ты меня обманываешь!

— Ну что ты! — фыркнула змея, и даже ее мордочка будто бы вытянулась. — А как ты провела утро?

— О! Восхитительно, — пробурчала девушка. — Узнала, что, вероятнее всего, царевич выкупил меня из родного дома для того, чтобы я родила ему ребенка. Шанс выжить у меня после этого примерно два из трех. Дивное утро, одним словом!

Змейка покивала головой.

— Да-да, ничего нового, — прошипела в ответ. — Если будет девочка, ш-ш-шансов выжить больш-ш-ше. Так что молис-с-сь Иль-Хайят.

— Но я не хочу! — воскликнула Иллиана, понимая, что все утро держала этот стресс в себе и только сейчас эмоции начали прорываться наружу. — Я к матери хочу! И без всяких ядовитых мираев у себя в животе! Я не племенная кобыла!

— Конеш-ш-шно, — кивнула змея, ничуть не удивившись ее вспышке. — Ты не племенная, ты с-с-самая обычная кобыла. Племеная — это Райела, дочь царя. А ты — прос-с-сто человек.

— Это шутка такая? — выдавила через силу Иллиана, подумывая о том, укусит ли ее Изумрудка, если попробовать ту слегка придушить.

Шелиссхелисса открыла пасть и беззвучно затряслась.

— Ну хвала Святлейшей чете, — проговорила девушка, разобрав в этих движениях змеиный смех.

— Не беспокойс-с-ся, — через минуту продолжила рептилия, сверкнув изумрудной чешуей. — Царевич Торриен — не Дарьеш, он не подвергнет тебя случайной опас-с-сности. Тебе повезло с-с-с ним. Вечером, когда он придет, с-с-спрос-с-си у него с-с-сама. И он наверняка ответит…

Иллиана прищурилась.

— А откуда ты знаешь, что Торриен придет только вечером?

— Ну, я предположила, что его нынеш-ш-шнее занятие продержит его не один час-с-с.

Шелиссхелисса выглядела до того невозмутимо, что ее снова захотелось чем-то пристукнуть. Иллиану мгновенно начало распирать любопытство. Более того, щеки вдруг вспыхнули, а сердце застучало невероятно быстро, почувствовав укол ревности.

— А где он, Изумрудка? Он что, с другой женщиной?!

Желтоватые глаза змеи хитро блеснули.

— Кто-то влюбилс-с-ся в с-с-своего мирая? — прошипела она, чем-то чрезвычайно довольная.

— С чего ты взяла? — тихо выдохнула девушка, еще сильнее покраснев. — И вообще… это не имеет отношения к делу. Ты сказала, что знаешь, где Торриен? Что у него за дело?

Змейка еще пару секунд помолчала, многозначительно растягивая паузу, и, когда Иллиане, казалось, совсем стало невмоготу терпеть, ответила:

— Торриен в темницах замка.

— Его посадили в темницу? — ахнула девушка, прикрыв рот ладонью. В широко распахнутых глазах застыл ужас.

Шелиссхелисса снова беззвучно засмеялась.

— Кто же пос-с-садит в темницу самого царевича? — проговорила она. — Конечно, нет. Золотой змей с-с-следит за допросом прес-с-ступника, проникшего в Верхний город.

— Человека? — осторожно спросила Иллиана, испытывая странное ощущение внутри. Словно прохладное прикосновение предчувствия.

Змейка кивнула.

— А ты знаешь еще какие-нибудь подробности? — девушка подалась вперед, отгоняя от себя желание схватить Шелиссхелиссу в руку и выспросить все.

Изумрудка была явно не простой змеей. И, несмотря на тянущееся из детства чувство родства, которое девушка испытывала к рептилии, это было дикое и опасное животное. Чрезвычайно ядовитое. Не стоило с ней вести себя… неосмотрительно.

— Знаю, что это мужчина, — медленно протянула змея. — И он не только незаметно проник в город, но и пыталс-с-ся попасть в царский дворец. Очень ловкий малый. Но недос-с-статочно…

Сердце Иллианы забилось быстрее, к горлу подкатил ком.

Ей не должно быть никакого дела до бедолаги, который нарушил вековые запреты и проник в царство нагов. Ее не должна беспокоить его судьба. Но Иллиана испытывала странное пугающее чувство, что это как-то связано с ней.

— Мне кажется, у меня паранойя, — ошеломленно пробубнила она Шелиссхелиссе, схватившись за голову. — Но я хотела бы посмотреть на этого мужчину. Впрочем, это невозможно, поэтому не стоит о том говорить.

— Ну почему же? — медленно протянула змея, склонив голову набок. — Я могу провес-с-сти тебя. Ес-с-сли ты не боиш-ш-шься.

— Боюсь, — широко распахнув глаза, ответила девушка. От варианта, который озвучила змея, Иллиана покрылась холодными мурашками. — Очень боюсь.

— Тогда лучше не выс-с-совыватьс-с-ся, — бросила рептилия, демонстративно сворачиваясь в клубок на подушке лилового шелка. — Будь как змея. Шелес-с-сти тихо…

Положила голову и закрыла глаза.

Иллиана смотрела на нее и не верила в то, что собирается сказать. В висках громко стучал пульс.

— Но я все равно хочу увидеть, — прошептала она вдруг. — Ты сможешь провести меня так, чтобы ни один мирай не заметил? Или это невозможно?

Желтые глаза открылись.

— Будь как змея, — повторила она, внимательно глядя на девушку, а затем добавила: — Шелес-с-сти тихо, кусай лихо. Я проведу тебя подземным коридором. Никто не увидит. Никто не ус-с-слышит.

И тут же сползла с подушки.

— С-с-следуй за мной.

— Прямо сейчас? — недоверчиво пискнула девушка, почувствовав, как нервное возбуждение скакнуло к горлу, а ладони вспотели.

— Не с-с-стоит тянуть, — не поворачивая головы, сказала Изумрудка. — С-с-сейчас время обеда. Большая час-с-сть мираев будет с-с-сидеть в своих норах, набивая желудки. Никто не увидит нас-с-с.

Иллиана глубоко вздохнула, отгоняя страх, и торопливо последовала за блестящей зеленой лентой, скользнувшей к выходу. Через секунду дверь за ними захлопнулась, и они обе оказались в пустующем коридоре, полном полуденного света, льющегося с потолка.