Рубин царя змей (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 72

И в следующий миг мягко накрыл ее рот, целуя не со страстью, а с нежностью, в которой можно было прочесть гораздо больше, чем в словах.

Неизвестно, сколько еще они пролежали вот так, но в какой-то момент поцелуи уже перестали быть осторожными, а по венам заструился знакомый огонь. Иллиана тяжело задышала, чувствуя, как руки Торриена становятся настойчивее, лаская ее спину, бедра, сжимая твердые набухшие соски.

Девушка выгнулась, приподнявшись на локтях, и, взглянув в горящие золотом глаза, вдруг проговорила:

— Укуси меня. — И тут же сама покраснела.

Торриен на миг замер, а затем тихо выдохнул:

— Ну уж нет, хитрая сайяхасси. — И широко улыбнулся, коснувшись ее подбородка и разглядывая возбужденное лицо. — Хорошо, что ты попросила. Сам бы я вряд ли опомнился. Уже утро, меня ждёт царь. А с тобой время летит незаметно.

— Ну вот, — пробурчала Иллиана, но ее розовые щеки пылали уже не так ярко, а жар в груди немного поулегся, и соображать стало проще. Тогда в голову внезапно пришел вопрос, который, по-хорошему, следовало задать еще вчера. Да вот только вчера думалось Иллиане совсем тяжело.

— Тор, а… получается, я теперь могу забеременеть?

Щеки покраснели. Говорить об этом было все еще неловко. Вот только не говорить — гораздо страшнее. Девушка была далеко не уверена, что уже готова оказаться на месте Миллиты. Дети — это, конечно, благословение богов, вот только не в случае рождения мирая. И пусть даже у нее было бы гораздо больше шансов выжить, чем у подруги, все же к такому серьезному событию хотелось бы подготовиться хотя бы морально.

Торриен стал абсолютно серьезен.

— Нет, — покачал он головой. — Я не хотел пугать тебя просьбами принимать травяные настойки. Ты могла бы подумать, что я готовлю тебя к совместной ночи, что подталкиваю к этому решению. А ты должна была сама захотеть стать моей. Поэтому я распорядился, чтобы травы подмешивали тебе в утренний чай. Надеюсь, ты меня простишь за эту вольность.

— В утренний чай? — с изумлением переспросила девушка, хлопая глазами.

Царевич кивнул.

— Надеюсь, ты не злишься, — проговорил он, вглядываясь в ее ошеломленное лицо.

— Но… — пробубнила она, не зная, как реагировать. Ведь Золотой змей в очередной раз все продумал. Не давил, не настаивал, но сделал так, что в итоге бояться оказалось нечего. Она выдохнула, махнув рукой, и проговорила: — А, не злюсь. На тебя невозможно злиться.

Торриен улыбнулся, и его черты заметно разгладились, словно он переживал о том, какой будет ее реакция, и только сейчас успокоился.

— Значит, я не смогу забеременеть, как Миллита? Ведь она тоже пила травы.

— Не сможешь. Если не захочешь заняться любовью со мной в змеином облике.

Девушка снова покраснела, опустив взгляд. И, лишь когда царевич отвернулся, с легким волнением облизала губы. Хвала Светлой чете, Торриен этого не заметил.

— Ты скоро придёшь? — спросила Иллиана, стараясь успокоиться, ведь бояться больше было нечего.

— Думаю, да. Нужно уладить до конца вопрос с Дарьешем, — ответил царевич, вставая с постели и одеваясь. — Ты бы слышала, как отец вчера орал на него!

Губы принца изогнулись в довольной усмешке.

— Я вообще не помню, когда последний раз он настолько выходил из себя, — продолжал Торриен, застегивая пряжку ремня. — Нужно закрепить эффект, чтобы любимый наследник получил все причитающиеся ему “награды” после своего поступка.

— Дарьеша накажут? — спросила Иллиана, не зная, что она чувствует от этой новости. Радость или безразличие. Настолько отвратителен ей был наследник Шейсары, что она бы предпочла даже, чтобы его вовсе не наказывали, лишь бы можно было изолировать его навсегда. Но вряд ли это может покинуть область фантазий.

— Уверен, — кивнул Торриен. — Прежней свободы и вседозволенности у него уже не будет. Я абсолютно точно добьюсь для него запрета заводить себе новых хасси и сайяхасси. Но, думаю, это будет не так уж и сложно. Судя по тому, что я вчера слышал, Аджансар собирается женить Дарьеша. А это для моего брата худшее из того, что можно придумать. Ни одна шерисмирайя не потерпит соперниц.

Иллиана кивнула, ничего не ответив. Ей свадьба наследного царевича не казалась достаточным наказанием.

— Может, даже удастся сослать его в другой дворец вести какие-нибудь дела, — добавил Торриен и улыбнулся, без слов понимая все, о чем молчала девушка.

Иллиана подняла голову и широко улыбнулась.

— Иногда мне кажется, что ты просто идеален, — бесхитростно проговорила она. — Как думаешь, это нормально?

— Запомни это и повторяй почаще, — ухмыльнулся царевич, целуя ее напоследок, а затем направился к выходу. Уже у самой двери он остановился и серьезно сказал: — Люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Иллиана с улыбкой, щурясь, как кошка, от удовольствия.

Хлопнула дверь, и Торриен ушел.

Девушка встала с постели, неторопливо оделась и привела себя в порядок, прикидывая, как быстро царевич сможет вернуться и что они будут делать дальше. После сегодняшней ночи хотелось весь день провести вместе. Вместе позавтракать, погулять. А может, просто не вылезать из кровати.

От этой идеи щеки Иллианы покрылись румянцем, а на губах снова зажглась улыбка.

Однако этим планам не суждено было сбыться. Через полчаса после того, как Торриен ушел, двери их покоев резко распахнулись. Безо всякого стука, без предупреждения. И на пороге появились мираи с обнаженными саблями.

Иллиана мгновенно узнала кроваво-красные шапочки и черную одежду, вышитую багряными нитями, — личная стража Аджансара.

В груди похолодело.

Но не успела она даже предположить, что произошло, как один из мрачных стражников, скользя к ней на длинном серо-голубом хвосте, проговорил:

— Ты идёшь с нами. Немедленно.

Схватил ее за предплечье и довольно грубо потащил к выходу.

Там за дверью стояли слуги Торриена. У шеи каждого из них зависла обнаженная сабля.

Липкий пот прошиб девушку насквозь. С каждой секундой она все сильнее понимала, что случилось нечто ужасное.

— Что произошло? — выдохнула она, когда воины потащили ее куда-то по коридору. — И где Торриен?

На самом деле она не надеялась на ответ. Если все плохо, то мираи просто не обратят на ее просьбу никакого внимания. Но стражник, что вел ее под руку, мрачно бросил:

— Царь Аджансар мертв. И ты обвиняешься в его убийстве.

Глава 15

Через несколько долгих минут, в течение которых Иллиану практически волокли по коридорам дворца, перед ней распахнулись высокие золочёные двери личных покоев повелителя Шейсары. И если бы повод очутиться здесь не был столь ужасным и невероятным, девушка с удовольствием рассматривала бы дивные стены, украшенные барельефами, сводчатый потолок, разрисованный из конца в конец удивительными изображениями, и само убранство огромных комнат, в которых проживал царь Аджансар.

Но сейчас все ее мысли занимали лишь слова стражника.

Царь мертв. Отец Торриена убит, и именно она обвиняется в его смерти.

Но как это, помилуй Светлейшая чета, возможно?!

Мысли метались в голове, наполняя девушку ужасом и ощущением безысходности.

Стражники провели ее через несколько комнат, и в последней из них, оказавшейся спальней, уже стояла толпа народу.

Здесь было так много стражников, что, казалось, их длинные мирайские хвосты переплетаются между собой. Все они стояли чуть в стороне у самой стены. А впереди, вокруг огромной круглой постели, выстланной белоснежным шелком, расположились несколько мираев более высокого ранга. За ними Иллиане почти ничего не было видно, хотя устрашающе-неподвижное окровавленное тело то и дело выглядывало из-за широких спин.

Дарьеш стоял в изголовье. Он бросил на девушку короткий презрительно-безразличный взгляд и отвернулся. Из-за его плеча выглядывала Райела, чьи рыжие глаза были полны ярости и яда. В некотором отдалении от них в изножье постели стоял хмурый Торриен. Он сложил руки на широкой груди и мрачно смотрел на отца. Он не видел ее. И почему-то Иллиана подумала вдруг, лишь на короткое мгновение, что один Торриен из всех трёх детей царя Аджансара по-настоящему скорбит. Настолько незнакомым, отрешенным и пустым стал его взгляд.