Жорж - иномирец. Книга 2 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич. Страница 44

— Ты считаешь, что на нас охотятся или разводят, как кур? — Спросил Борис.

— Второе. Разводят и производят селекцию.

— Да ну, бред. — Не согласился он. — Я же могу свою родословную на несколько поколений назад перечислить, и все мы были на одно лицо, что бабки, что деды и я уверен, что размножались они добровольно.

— Во-первых, мы их не видим, во-вторых, не понимаем, что они с нас имеют. Сначала я понял, что они незримо существуют и контролируют нас, но так, что нам кажется, будто мы свободны. Мне захотелось прикоснуться ним и дать знать, что я знаю о них, что способен как-то взаимодействовать с ними. Я медитировал по ночам, выпуская свое сознание, пока не почувствовал движение некой энергии от нас. И пошел по ее течению, пока не наткнулся на тех, кто ее потребляет.

— И кто же эти существа? — Алекс от нетерпения заерзал на стуле.

— Для нас они, как божества. Многое, что происходит с нами, является следствием их решений. Мир, который мы понимаем в пределах его границ, для них ферма, с которой они собирают урожай наших эмоций. Они культивируют нас, придумывают нам разные подпитки, чтобы мы активнее делились эмоциями, как пчелы нектаром. Уничтожают, когда мы выдаем некачественный продукт. С одной стороны, мы свободны, в той свободе, которая нам позволена, но с другой, мы абсолютно подконтрольны им.

— Какая жуть, я — курица. — Алекс наполнил рюмку. — Давайте выпьем за то, чтобы они подавились нами.

Мы чокнулись и выпили.

— А как же это навело тебя на мысль с аномалиями? — Повторил я терзающий меня вопрос.

— А вот представь, что у тебя ферма, в которой живут коровы и вдруг как-то утром, ты приходишь туда, а одна из коров и говорит тебе: Привет, Жорж! Как дела? Как семья, как дети? Что будем сегодня делать? А не прогуляться ли нам для повышения удоев по зеленым лугам, или в кино сходить, а то никогда не была. Что ты сделаешь с такой коровой?

— О, блин! Не знаю. В кино не пойду, люди засмеют.

— Зарежешь ли ты ее на мясо?

— Нет, точно не зарежу, если она будет со мной разговаривать. Нам ли об этом рассуждать.

— Так вот, когда они поняли, что я их почувствовал, то они тоже решили, что я теперь не курица, не корова, а кто-то почти такой же, как они. Они перестали сосать из меня эмоции. В итоге, мне стало их некуда девать и я понял, что могу создать из них мирки для себя. Почему бы и нет? Так все делают, кто над нами. В этом нет ничего плохого, это просто эволюция, новая ступень. Возможно, наша душа рано или поздно становится одним из этих существ, так почему бы не ускорить этот процесс.

— А эти ушлепки из аномалий, они кто? — Поинтересовался Петр.

— Либо падшие из божеств, либо скурвившиеся по дороге к совершенству люди.

— А тебе не грозит скурвиться?

— Грозит, но у меня есть друзья, которые не дадут мне это сделать. — Антош поднял рюмку. — За друзей!

Опрокинул ее в свой большой рот и отключился.

— Устал бог. — Тихо произнес Борис. — Теперь смертные могут пьянствовать безнадзорно.

— Что он имел ввиду, когда сказал, что друзья не дадут ему пропасть? — Смутилась Ляля. — Мы же расстаемся.

— Не знаю. — Честно признался я. — Может быть, теперь у него есть способность приглядывать за нами, оттуда. — Я показал пальцем вверх.

— А вы сами-то не разбежитесь раньше времени? — Поинтересовался Борис.

— Раньше времени не разбежимся, только когда будем готовы.

— То есть в любой момент. — Иронично заметил водитель «скорой».

— А может и никогда. — Я посмотрел на спящего друга. — Вот ведь всегда был с нами, а тут раз и в боги выбился.

— А как же Транзабар? — Неуверенным, из-за алкоголя голосом, спросил Алекс.

— Без понятия. Для нас с Лялей он остается целью, а для Антоша, видимо, уже нет.

— Ты скажи, и выпить не дурак, а все равно ума палата. — Борис занес над змеем ладонь, чтобы потрепать по голове, но передумал. — Ладно, еще не так поймет, обидится, нашлет кару какую-нибудь.

— Не перегибай, Борис. — Я встал из-за стола и подошел к окну, из которого открывался вид на знакомый с детства парк. — Видишь, он желал нам угодить, уйти красиво, чтобы мы почувствовали, что ему самому тяжело и хотел сгладить момент. Да, свой путь всегда важнее, чем общий, какими бы вы друзьями себя не считали.

Ляля подошла ко мне, встала со спины, опершись о плечо подбородком. Ее шерстка щекотала мне щеку.

— А я не хочу идти одна, мне будет страшно и одиноко. — Призналась она.

— Хорошо, будем вместе, пока…, пока… — я не нашел достойного повода для расставания.

— Пока вместе, без вариантов.

— Согласен.

Змей резко поднял голову.

— Ух, сколько я был в отключке?

Петр посмотрел на часы.

— Минут двадцать.

— Класс, намного меньше обычного. Вот что делают с человеком чувства, оставленные при нем.

— Антош, а из нас сейчас тоже сосут эмоции? — Спросил я.

— Ну, как вам сказать. Время дойки, это когда нас подначивают обстоятельства выделять эмоции. Любые, злость, радость, что угодно. Это точно время сбора. Пьянка наша, тоже повод собрать с нас урожай эмоций.

— Понятно.

— Выходит, наши конфликты следствие вмешательства сущностей для сбора хорошего урожая? — Недоверчиво спросил Алекс.

— Верно. — Подтвердил змей.

— И ДТП? — Петр уже перебрал, отчего старался выговаривать каждую букву четко.

— Что угодно, супружеский секс, детские истерики, школьные экзамены, спорт, войны, ток-шоу, кино, убийства. Правда, последнее часто бывает следствием нейтрализации вредного деструктивного элемента угрожающего колонии.

— А они злые? — Наивно спросила Ляля.

— Не злее нас, по отношению к своему скоту.

— Ну, мы же забиваем его ради мяса, шкур и прочего.

— Вот и им приходится. Кушать-то хочется.

— Антош, а как они относятся к иномирцам, они не считают их более достойным скотом? — Спросил я.

— Мне кажется, что считают и потому сосут из нас эмоции в два раза больше. Мы для гурманов.

— Вернее мы, но не ты. — Напомнил разницу между нами Борис.

— Вернее Жорж и Ляля, а вы пока что фаст-фуд для всех.

— Да уж, — Борис налил в рюмки водки и бросил в свою вишенку. — А бывает такая эмоция от которой у них понос? Я только такую и буду производить в себе, чтоб им там всем спокойно не жралось.

Змей не стал отвечать Борису. Он поднял рюмку и посмотрел на нас с Лялей.

— Знаете, как мне страшно идти одному. — Признался он. — Как было бы здорово вместе, как всегда.

— А когда ты сказал, что мы не дадим тебе свернуть с пути, что ты имел ввиду? — Спросила Ляля у змея. — Ты что, будешь наблюдать за нами?

Змей вздохнул.

— Если бы. Просто мне кажется, если вы не свернете с пути и я тоже, то мы снова пересечемся. А если я соблазнюсь легкими путями, то могу закончить свою жизнь в одиночестве, расставляя между мирами ловушки и отлавливая наивных иномирцев, питаясь их воображением.

— Не дай бог. — Пьяно заметил Петр. — Ай, да, ты же и сам теперь из них.

— Я не бог, я только корова, у которой прорезался голос.

— Мууууу. — Промычал Петр. — Ой, что-то мне нехорошо.

Он поднялся и раскачиваясь направился в туалет.

— Он всегда так, после третьей рюмки никакой. — Произнес в спину товарищу Борис. — Геназы какой-то не хватает.

— Это не только ферменты, у любого голова закружится от ваших разговоров. — Алекс потянулся к бутылке, но Борис шлепнул его по руке.

— Не части. Слушай лучше, а то будем до скончания веков как довески бесплатные плестись.

— А я что делаю? — Возмутился молодой врач. — Алкоголь, между прочим, раздвигает границы восприятия, Антош не даст соврать.

Алекс все-таки разлил водку по рюмкам.

— Цель нужна, конкретная, чтобы двигаться хотелось. — Он взмахнул рукой, усилив слова решительным жестом.

— И какая у тебя цель? — Усмехнулся Борис.

Глаза у Алекса забегали, видимо из-за сомнений озвучивать сокровенное.

— Вот, нету у тебя цели. — Провокационно подначил его Борис.