Пять бессмертных (Т. II) - Валюсинский Всеволод Вячеславович. Страница 23

Карст пощупал себе темя.

— Пойдем в башню. Здесь, на солнце, нельзя оставаться!

— Через пять минут летим! — крикнула Гета селенитам.

Те тоже не рисковали долго оставаться под открытым небом и направились к истребителю. Один за другим они скрылись в темном отверстии люка. Башенные наблюдатели молча расступились, пропуская в двери бессмертных. Через несколько минут они очнутся от того сказочного сна, который ослепительной явью блеснул на ровном фоне их однообразной, трудовой жизни.

«А как же мы? — беспокоилась тревожная мысль, — о нас все забыли и не вспомнят!»

Им страстно хотелось лететь вместе с бессмертными туда, где кипит жизнь и борьба, где над бешеными схватками последнего жестокого боя витает великая идея человеческого бессмертия. Всему злу и страданиям, в которых, как в колыбели, росло человеческое общество, сейчас, вот в эту минуту, предъявляется грозный счет. Одним мощным ударом заканчивается первая эра развития и открывается новый путь, только в безумно смелых снах и мечтах кем-то и когда-то предвиденный. Их, скромных сторожей силовой башни, одиноко живущих на магнитных полях пустыни, слепой случай вовлек в этот кипящий фонтан. Их коснулся на своем пути сверкающий и гремящий метеор, ослепил, оглушил.

Карсту было понятно их состояние. Рассказав Гете в двух словах свои приключения, он обратился к ним:

— Мы сейчас улетим, но не приходите в отчаяние. Работайте, Союз победит. Так должно быть. Это случится скорее, чем вы думаете. А потом… мы, бессмертные, будем ждать вас на Праздник Жизни.

Три смертных человека едва нашли в себе силы молча склонить головы. Карст дружески с ними распрощался и поблагодарил за радушный прием.

— Пора, — сказала Гета.

Спустя несколько минут три человека стояли на верхней площадке башни и молча смотрели, как растворяется и тает в бездонном, голубом небе блестящая серебряная рыбка. Она уносила на себе мечту, в которой до сих пор ни один из тех, кто живет и дышит, не находил в себе силы признаться.

Когда уже ничего не стало видно, младший из троих сделал движение, как будто хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и, отвернувшись к стене, горько заплакал.

Глава девятая

Курганов серьезен и спокоен.

— Ты через час вылетишь в Америку. Это — риск. Сидеть, сложа руки, — риск еще больший. За эти дни мы технически отстали на сотни лет. Плохую службу сослужила чрезмерная централизация силовой подачи. Прекращение работы и наблюдения и разрушение немногих установок свело почти на нет все технические достижения и возможности. Ударило это и по военной организации. Мы слепы и глухи. Даже хоккок перестал служить. Приходится применяться к обстоятельствам. Я имею сведения, что вся Америка охвачена восстанием. Они пока держатся крепко, но им нужен вождь. Их надо сплотить вокруг одного центра. Они сами не в состоянии создать стойкой организации. Дело может погибнуть. Чикаго — центр и главная база восставших. Они окружены. Их уже начинают душить. Ты полетишь туда вместе с несколькими эскадрами. Вы должны прорвать блокаду и соединиться с восставшими. Одного твоего присутствия будет достаточно, чтобы дать колоссальный толчок развитию событий. Это будет опасная ставка, но, я думаю, лучше вызвать искусственно отчаянное столкновение, взрыв и одним ударом решить судьбу. В этом случае больше шансов на успех. На нашей стороне будет колоссальный подъем духа. Твое появление произведет взрыв и заставит каждого проявить крайнюю степень напряжения сил. Пролетариат Америки слабо подготовлен. Его легко могут обмануть, провести. Они не в состоянии разобраться в сложных политических и экономических вопросах. Они отстали… Твое появление даст им понятную, реальную идею, за которую они будут бороться. В этом случае компромисс невозможен. Борьба будет доведена до конца — там, как и здесь. Эта последняя схватка не должна кончиться миром. Кто-нибудь вовсе сойдет со сцены. Не забывай, что и капитал будет бороться до последней возможности. Для него это вопрос — быть или не быть. Война еще только начинается. Пробившись в Чикаго, ты открыто объявишь о своем там присутствии. Штаты, конечно, отсюда отзовут часть сил, но завтра с Луны прилетит еще несколько транспортов. Я их брошу тебе на помощь. Придется действовать самостоятельно. Мы с Гетой останемся здесь. Пока никто не знает, где мы, но это не худо. Начальником всех сил будет Лок. Он поправился и принял командование. Это лучший командир, какого можно пожелать. Сейчас бой ограничен двумя очагами: Восточная Европа и Северная Америка. Все силы сконцентрированы на сравнительно небольшом пространстве. Это крайне стесняет обе стороны. Мы не можем развернуть сил. Пока происходят только маленькие столкновения, все же чрезвычайно значительные по своими последствиям, не для воюющих и участвующих в боях сил, а для тех технических сооружений, которые при этом страдают. В старину говорили: «Лес рубят — щепки летят». Теперь под этими щепками может быть погребена вся культура, на многие десятилетия похоронены достижения последних поколений. Прошло всего несколько дней, как началась война, и лицо Земли уже изменилось. Мы падаем в пропасть. Война не может продолжаться еще более недели. Иначе останутся в живых только те, кто сидит за броней эоланов, магнит-дредноутов, — одним словом, кто воюет. Массы должны будут погибнуть от всеобщей разрухи. Существование теперь слишком зависит от состояния мировой техники и промышленности. Довольно того, что не работает транспорт и остановились панитовые заводы… Мы с Гетой пока будем сидеть тихо. Пусть думают, что ты один остался в живых. Тем решительнее будет вокруг тебя свалка. Америка станет центром всеобщего внимания. Это именно и нужно.

Карст хорошо понимал всю ответственность и риск предприятия. Вся его бесконечно долгая жизнь была приготовлением к великому делу. Настал час, когда бессмертные должны перестать думать о завтрашнем дне и отдать себя настоящему. Он рисковал жизнью? Но ведь оставались еще Курганов и Гета…

— Чикагский очаг, — продолжал Курганов, — охвачен заслонами, но и в распоряжении восставших имеются громадные силы. Вам придется прорвать блокаду. Ты пустишь селенитов вперед. Они обладают одним средством, здесь еще неизвестным. Оно должно решить бой. Будь мудр и осторожен…

Здесь, в Италоне, Карст пробыл не более двух часов. Времени терять нельзя было. Его ожидали воздушные эскадры. Только команда маленького эолана, на котором он вместе с Локом должен был лететь, была посвящена в дело. Никто больше не знал, что с экспедиционным отрядом в Америку летит бессмертный. С ним отправлялась такая внушительная сила, что можно было не очень опасаться за перелет. Все же были приняты меры предосторожности: по бокам, сзади и спереди летели сильные отряды истребителей.

Курганов и Гета не провожали Карста. Они все время находились на борту большого сухопутного магнит-дредноута, охраняемого селенитами. В их руках находился весь Италон. Селениты стянули сюда все силы. Вся Европа была покрыта такими своеобразными крепостями. Только вместо стен и ворот они закрывались мегур-лучевыми заслонами и, таким образом, отгораживались от всего остального мира. Только отсутствие связи затрудняло действия. Никто не знал, где Главный Союзный Штаб, что делается в Москве, Лондоне и больших номерных городах. Эта война, несмотря на чрезвычайно высоко поставленную технику, принимала характер партизанских действий. Техника сама себя парализовала. Решительные столкновения только еще ожидались. Хаос и смятение охватили целые страны. Никто, даже сами воюющие, не знал, что кругом делается. Никакого фронта не было. Внешне война происходила по самому древнему образцу: сталкивались отдельные массы. И, действительно, исход одного боя мог решить всю кампанию. В то же время человек обладал такими возможностями, хотя и далеко не военного значения, что мог легко привести к непоправимой катастрофе. А можно ли было поручиться, что гибнущий хищник, уходя со сцены, не воспользуется некоторыми возможностями и не увлечет за собой в пропасть всех, кого может? Надо покончить с ним раньше, чем он успеет сделать это. Потому Курганов и торопился. Карсту не пришлось даже сходить на могилу Бирруса и Лилэнд и тех, кто самоотверженной гибелью спас ему жизнь. Наскоро попрощавшись с бессмертными, он в сопровождении Лока отправился к своему эолану. Сначала пустили первый отряд, потом боковые. Только когда те отдалились километров на сто, поднялись главные силы. Перелет до Чикаго должен был занять часа два. Их мог задержать только океанский флот, но Лок надеялся на новое орудие войны, которое собирались использовать селениты. Оно не было еще испытано в настоящих боях.