Кто ищет… (СИ) - Скорова Екатерина. Страница 17

— Что-нибудь еще? — чеканила официантка заученную фразу.

— Пока нет. Если что — мы вас позовем, — дружелюбно ответил Виктор. — Спасибо.

Не дожидаясь последнего слова, она развернулась и направилась к двери с надписью «служебное помещение». Аня проводила ее взглядом, а потом повернулась к Виктору. Видимо, он этого не ожидал — она застала его с тем же выражением, что и в аудитории. Витя любовался ею! Но это был всего лишь миг. Застанный врасплох, он тут же отвернулся к окну, мешая в кофе несуществующий сахар.

Аню как обожгло — ни одно прикосновение не сравнилось бы с этим взглядом! Ответная нежность, желание, яростная страсть, разожженные единой искрой, смешались и искали выхода.

— А я вам нравлюсь?! — выпалила Аня, покрываясь холодным потом от собственной наглости.

Время застыло. Аня перестала чувствовать сердце, словно оно растворилось в бесконечности ожидания. И, кажется, забыла дышать — пауза затягивалась. Виктор так и смотрел в окно, будто не слышал ее слов.

— Я не знаю, как корректнее вам ответить, — сухо произнес он, наконец. — Кроме того, что вы студентка, вы еще и слишком молодая для меня девушка. Даже если бы я позволил себе нарушить этические нормы, вы меня все равно не заинтересовали бы…

Его слова отдавали канцелярским нафталином, они кусками льда впивались в Анину душу. Как можно говорить такое, даже если ты ничего не испытываешь? Может, эта наивная девочка помечтает пару ночей и забудет — зачем так резко обрубать концы? И тут Ане показалось, что она нашла причину — он и правда к ней неравнодушен!

— Неправда! Я ведь знаю, как вы на меня смотрите! — на повышенных тонах проговорила она. Слова застревали в горле, слезы просились на глаза, но Аня не давала себе волю. Если Виктор Андреевич и впрямь черствый лживый сухарь — стоит ли тратить на него рыдания? — И почему вы не смотрите мне в глаза?!

Несколько молодых людей — в основном девушек, уставились на них. Наверное ждали, чем дело кончится. Виктор тяжело вздохнул, сцепил руки и повернулся к Ане, заглянул в ее глаза лазурными грустинками.

— Анна, давайте не будем об этом. У каждого есть свои тайны, и иногда не стоит их ворошить…

— Это не тот случай! — резко оборвала она.

— Успокойтесь. Не надо нервничать. Вам это не к лицу…

— Витя, — Аня потеряла голову, слова которые так долго хранились на языке, неожиданно сорвались с него помимо ее воли. — Я тебя люблю, — зашептала она, хватая его за руку. Голова кружилась, его кожа казалась бархатной, мягкой, от которой не было сил оторваться. — Как только тебя увидела — люблю! Ну что же ты молчишь?!

— Вострикова, очнитесь, — настойчиво произнес он, отодвигая руку. Но Ане показалось, что получилось у него это не без усилия. И не потому, что она крепко держала, а потому, что он сам этого не хотел.

— Зачем ты меня мучаешь?

Виктор наклонился к Ане и прошептал на ухо:

— Остановитесь… Пока не поздно… Прошу!

Каждое слово обдавало теплом, его губы так близко дразнили.

— Почему? — беспомощно ответила она так же тихо.

— Анна, вы действительно хотите знать причину?

Она едва заметно кивнула.

— Хорошо, но я не ручаюсь, что это не ранит вас. Я достаточно взрослый мужчина и повидал жизнь, поэтому ощущаю, что говорите вы искренне. И быть может, я сам стал причиной вашего чувства, но, поверьте, сделал это невольно. Если можно, оставим этот разговор…

— Я не могу вас заставить, — Ане казалось, что у нее растаяли кости, и она стекает под стол бесформенной жижей. Это было так пронзительно страшно — услышать от любимого человека «нет», тем более в такой завуалированной форме.

Виктор заметался: то хватался за чашку, то теребил часы, то принимался перебирать пальцы.

— Сейчас вам больно и обидно, но будет еще хуже, если я рассказу правду. Не смотрите на меня так жалобно, не вынуждайте ранить вас еще сильнее!

— Мне уже все равно, — на выдохе произнесла Аня.

— Не стоит — я уверяю, что это пройдет. У людей затягиваются и более смертельные раны, стоит ли плакать над ссадинами? — при этих словах глаза Виктора подернулись пеленой задумчивости, будто он перенесся в иное измерение.

— А у вас рана?

— Когда-нибудь, я вам расскажу о ней, — грустно улыбнулся Виктор.

Теперь между ними повисла мертвая тишина, нарушаемая только чужими разговорами и звоном посуды. Аня угрюмо возила ложкой в мороженом, Виктор отвернулся к окну и цедил кофе. Заинтересованная их разговором молодежь занялась своими делами, а остальные посетители и вовсе не обратили внимания. Аня пыталась проглотить обиду и разочарование, не дававшие вздохнуть. Как же это больно — сидеть рядом с ним, слышать его дыхание и знать, что больше ничего не будет между ними… Кроме этого тягостного молчания.

— Дождь кончился, — разняв слипшиеся губы, выдавила она. — Я домой пойду. Спасибо, что составили компанию.

— Два часа еще не прошло, — виновато произнес Виктор, глядя на часы.

— Ничего страшного, я в метро покатаюсь.

Аня встала из-за стола, подхватила сумку и, не дожидаясь его, направилась к выходу, оставив нетронутым растаявшее мороженое и остывший кофе. Виктор догнал ее у самых дверей, по-джентельменски открыл дверь и вышел следом. До метро они шли, не проронив ни слова. Аня смотрела на мокрый асфальт и растрепанных воробьев, прятавшихся от минувшего дождя под вывесками магазинов. В душе хозяйничала тоска, выскребая нутро. У самого входа в подземку, Виктор остановился, попытался поймать Анин взгляд, но она нарочно отвернулась.

— До свидания, — пролепетал он. — Надеюсь, вы не обиделись. И еще хочется верить, что на дополнительные задания вы напросились не из-за меня…

Аня резко повернулась, впилась в него яростным взглядом. Почувствовала, как по щекам предательски потекли слезы, а язык прилип к нёбу.

— Нет. И не беспокойтесь — я больше на них не приду.

Сдерживаясь, чтобы не помчаться прочь сломя голову, она быстрым шагом направилась к дверям метро. Виктор что-то сказал вслед, но Аня не расслышала.

Глава 14

Кухонные часы с потерявшей за давностью лет голос кукушкой бойко отсчитывали время. Их повесили над столом еще прежние хозяева Марининой квартиры — на новоселье. Продавая жилье, они пошутили, что рядом с деревянной птицей живет домовой и выбрасывать раритет никак нельзя. Марине идея понравилась, и трогать домик сказочного существа она не стала. С тех пор обстановка менялась уже не раз, а часы на том же месте продолжали провожать уходящие годы.

Время близилось к семи, а Анюты еще не было дома. Впрочем, как и Сергея. Но он предупреждал, что задержится, а вот дочка не проронила ни слова. Вообще, за несколько недель Аня стала замкнутая, молчаливая, даже угрюмая. Марина редко видела ее на кухне или в гостиной. В основном на вопрос «как дела?» дочка отвечала из-за закрытой двери своей комнаты, перебивая музыкальный центр. На Сергея она и вовсе не обращала внимания, иногда забывая элементарно поздороваться, сталкиваясь утром в ванной или на кухне. Марина давно хотела поговорить с ней, но после напряженных рабочих дней сил на беседы не оставалось. А трудиться приходилось без выходных и перерывов на обед — бизнес как назло начал разваливаться. Поставщики разом повысили цены, по соседству с тремя Мариниными магазинами выросли ларьки с дешевыми цветами, а торговый партнер, который казался таким надежным, испарился с задатком за партию товара.

Сегодня первый день, когда она пришла домой к шести. Подправив дела, Марине хотелось уделить внимание и семье — побаловать Сергея и Анюту домашней выпечкой. Она торопилась, впопыхах забыла про муку, уже у самой двери подъезда опомнилась и снова отправилась в магазин. В результате решила сильно не заморачиваться и купила готового теста. Теперь обмазанные яичным желтком, румяные пирожки остывали на столе, а долгожданные близкие не торопились переступать порог.

Марина время от времени смотрела на часы, вздыхала и отряхивала с передника налипшую муку. Ноги гудели, на плечи навалились усталость и обида. Она так старалась, а никто не торопиться к «очагу»! Марине показалось, что квартира потонула в тишине, пропиталась одиночеством… Не заметила, как слиплись веки, унося в обманчивый мир грез. Скрип входной двери развеял ее дрему. Она встрепенулась, всматриваясь в темный проем коридора — наконец-то вернулась Анюта. Посмотрела на часы — полвосьмого.