Белый змей Конохи (СИ) - Чудинов Халег. Страница 58

Вот правильно мне первая жена говорила, чтоб я свои мозги в дело пустил. Сейчас имел бы стабильный доход от своего бизнеса… Хотя нет, если б я не решил посвятить себя науке, то я б уже давно кормил червей, а моя душа переживала новую жизнь. Что не очень-то хорошо. Но зато мне не пришлось бы переживать этот разговор! Во всем есть свои плюсы.

Пришлось несколько минут успокаивать Нами, что все у нее в семейной жизни будет хорошо. Что, если вдруг муж начнет переходить грань дозволенного, она всегда может напомнить ему его место, отлупив боккеном.

— Да не, боккеном, это уже слишком. Хотя было бы весело, — разочаровано произнесла Нами. — Заметят же, что обо мне тогда подумают?

— Угу, заметят. Как ты этим утром? — ехидно уточняю.

— Простите, сенсей! Но это и вправду тренировка была! Я же не виновата, что вижу все вокруг сразу!

— Ладно, — отмахнулся я. — Все равно знал, на что шел, когда покупал дешевый дом.

— А даже если бы жили в нескольких кварталах дальше, я б все равно заметила, — уныло сказала Хьюга. — Я же далеко вижу. Ближайшее к нашему кварталу жилье дешево только из-за того, что дети тренируются чаще и видят недалеко. А так Хиаши, например, только к Учиха не может заглянуть.

— И как вы так живете-то только? — больше самого себя, чем Нами, спросил я.

— Да всегда так жили, — пожимает плечами девочка.

Я с интересом покосился на ребенка. Ей сейчас как раз восемь лет, начало того периода, когда человеческие детеныши психологически отделяются от родителей, становятся самостоятельными и начинают понимать свою индивидуальность. И для этого им требуется личное пространство, где они являются полноправными хозяевами, своя раковина, в которой они могут скрыться от чужих глаз. Последнее для Хьюга просто нереально. Какие это имеет последствия? Обычный ребенок в таких условиях затормаживается в психическом развитии, ему сложнее учиться и зарабатывать авторитет среди равных.

Что же касается Хьюга, то, например, Хината именно этими проблемами и страдала: отставала в учебе, была инфантильна и всегда на вторых ролях. Иные просто замыкаются в себе, вроде того же Хиаши. Для них спасение — это их внутренний мир, там они отдыхают и могут почувствовать себя в безопасности. Однако есть еще третий вариант, когда развиваются различные психологические расстройства от паранойи и шизофрении до эксгибиционизма.

Н-да. Когда я называл этот мир раем для генетика, то сильно ошибался. Психологам и психиатрам здесь работы больше будет. Пожалуй, окажись в этом мире незабвенная моя первая женушка да еще и в клане Яманака, она бы с огромным удовольствием препарировала души и разумы шиноби. Но лучше о плохом не вспоминать.

С Микото в тот день я не встретился. В Академии только поговорил с учителями, которые должны распределять генинов. Они согласились дать мне команду с Учиха, но только если Хокаге вообще даст разрешение на преподавательскую деятельность. Поэтому пришлось идти на поклон к Сарутоби. Он нашелся тут же в Академии в обществе молоденьких куноичи-преподавательниц. При виде меня он с явной неохотой попросил их подождать и вместе со мной отошел в сторону, раскуривая на ходу трубку.

— Учителем хочешь стать? — выпуская клубы дыма изо рта, произнес Хокаге, услышав мою просьбу.

Рассматривал он меня при этом с немалым интересом. Словно не ожидал, что я подойду с такой просьбой.

— Сейчас война, Орочимару, — вновь затянувшись, сказал Хирузен. — Небольшой конфликт с Камнем, который ты ощутил на себе. Я делаю все, чтоб решить его миром, но пока это сложно сделать. И среди шиноби Ивы и среди наших есть горячие головы, желающие мести или просто крови. Да и на других границах не спокойно. Ты способный джонин, я не могу в такое время повесить на тебя команду ничего не умеющих еще генинов. Ты нужен на фронте, а им пока только задания низшего ранга доступны. И не забывай о своей работе в Анбу, лаборатория по изучению ниндзюцу и так редко видит тебя.

Хах, да уж, в этой лаборатории меня видят очень редко, и Хокаге это точно известно.

— Вы правильно вспомнили о ниндзюцу, Сарутоби-сенсей. Мне нужен молодой Учиха, чтобы проверить некоторые свои теории. Как вам известно, такие в моей лаборатории никогда не появляются. И, надеюсь, не появятся никогда.

Хирузен хмуро зыркнул на меня, пыхнув дымом. Я почти на сто процентов уверен, что ему известно о начале новых исследований шарингана. После того, как Хируко удалось добиться хоть какого-то успеха в имплантации клеток Хаширамы, Данзо закономерно возжелал большего.

— Какие у тебя такие теории, для подтверждения которых нужны дети? — сощурившись, спросил Сарутоби.

— Не дети, а те, кто шаринган еще не пробудил. Нужно пронаблюдать процесс пробуждения додзюцу самостоятельно, а не со слов Учиха. И я хочу узнать, насколько эффективно копирование разных техник с помощью шарингана.

Несколько секунд Хирузен мрачно рассматривал меня, недовольно пыхая дымом.

— Решу этот вопрос, — сказал в итоге он.

Ну, вот и хорошо. Значит, будем ждать и надеяться на лучшее. И, раз Сарутоби утверждает, что конфликт с Камнем незначительный, то и дергать меня из Конохи пока не будут. Положенный отпуск после миссии нужно отгулять. И его нужно потратить с умом. Например, решить парочку проблем и загадок. И, к сожалению, проблемы с контролем чакры, пока наименьшая моя забота.

— Добро пожаловать домой, Орочимару-сама, — подчеркнуто официально поздоровалась со мной Мицуко.

— Сора уже дома? — гадая, клон передо мной или настоящая куноичи, спросил я.

— Нет, господин.

— Хорошо. Значит, можно поговорить без опаски.

— Что-то произошло? — насторожилась Мицуко, сбросив маску слуги. — Ты уходил тренировать контроль чакры и пропал на весь день. Проблемы с новым телом?

–Нет, — если и есть, то они решаемые. — Я встретился с Мито Узумаки. Хочу услышать твое мнение о том, что она мне наговорила.

Пересказ уместился в несколько минут. К этому времени мы снова оказались на приснопамятном диванчике.

— Очень странно, — вынесла свой вердикт Мицуко. — Мито-сама совершенно точно хотела не того, о чем говорила.

— Но зачем ходить вокруг да около? — раздраженно спросил я. — К чему пустые угрозы науськать на меня Кьюби? Зачем учить меня печати? И зачем раскрывать мне имя следующего джинчурики?

— Возможно, она догадывается о том, кто стоит за Отохиме? — предположила Мицуко. — Мито-сама могла проверять тебя подобным образом.

— Невозможно! Если бы афера с Отохиме раскрылась, мы бы уже это знали. И проверять пришли бы в храм, а не ко мне.

— Тогда весь разговор был лишь для того, чтобы раскрыть тебе имя Кушины. Ее значение, когда девочка прибудет в деревню. Для всех она будет очередной Узумаки в Конохе, но не для тебя. Для тебя она — джинчурики.

— И я не знаю, почему ко мне такое доверие! Не понимаю Мито.

— А почему ей тебе не доверять, Орочи? — усмехнулась Мицуко. — Ты странный. Сам готов отдать придуманные техники деревне. Подбираешь девчонку на миссии и удочеряешь ее. Без какой-либо личной выгоды берешься за обучение Наваки. А когда что-то подобное делают для тебя, то ищешь подвох.

— Потому что во всех моих поступках есть мотив, — упрямо пробормотал я.

— Ой ли? Зачем нужно было удочерять эту Юки? Ты мог отдать ее в приют. А Наваки? Что ты сказал Мито, когда вы начали вместе заниматься с ним?

— Что я сказал? Что хочу знания фуиндзюцу Узумаки.

— Вы говорили о Хокаге. И почему им не хочешь стать ты. При пересказе тогда меня сильно возмутили эти слова, поэтому я все прекрасно помню.

— Гм. Я не хочу стать Хокаге, поэтому Мито рассказала мне о той, кто может привести к этому титулу?

— Ты тот, кто, как и Мито, видел в Наваки следующего Хокаге. Возможно, она надеется, что и Кушине ты поможешь найти подходящего лидера.

— Натянуто.

— Ну, к сожалению, чужих мыслей, особенно мыслей джинчурики, прочесть не удастся. Мито может строить сотни разных планов. За ее «позаботься» может скрываться как прямой смысл, так и сотня других. Женщины, знаешь ли, иногда просто не могут сказать все, что хотят, прямо. Даже те, кто прожил больше полусотни лет. Особенно, если женщина — Узумаки.