Танец плащей (СИ) - Гётц Роман. Страница 28

— Добро пожаловать, Аргон Ирвинг, — сказала женщина средних лет с огненно-рыжими волосами и такой же помадой. — Вы слишком долго не удостаивали нас своим присутствием.

Заметив Ромула, она улыбнулась.

— Это молодой Ирвинг? Он так похож на своего отца. Ты привел его в нужное место, Аргон. У меня есть несколько младших девочек, и они знают, как быть нежными, чтобы…

— Заткнись, шлюха!

Его слова ударили ее, как пощечина. Ее губы закрылись, и радость покинула ее глаза, сменившись холодным, расчетливым взглядом.

— Очень хорошо. Почему ты здесь?

Аргон демонстративно проигнорировал ее. Он взглянул на сына, чтобы убедиться, что тот слушает, и начал читать лекцию.

— Это красная. Она отвечает за здешних женщин. Это помогает женщине иметь дело с младшими девочками, плюс ее опыт гарантирует, что они знают, как правильно выполнять свою работу. В каждом борделе есть такие, как она. Они никогда не бывают дураками и всегда опасны. Они слышат больше, чем кто-либо в этом городе. Мужчины глупы в постели.

— Иногда и из постели, — добавил Красная.

Аргон одарил ее опасной улыбкой.

— Где Билли Прайс? — спросил он. Красная указал на лестницу, ведущую на закрытый балкон.

— Оставь мечи здесь, — сказала она. — Они тебе не нужны, если ты по делу.

Опасная улыбка на лице Аргона не изменилась, даже когда он схватил ее за горло и швырнул на стол. Аргон вытащил один из своих мечей и приставил к ее горлу.

— Ты не из тех, кто отдает мне приказы, — сказал он. — А смерть от меча — это всегда мое дело.

Ромул был удивлен тем, насколько спокойной оставалась Красная. Она уставилась на его отца, ничуть не обеспокоенная. Мальчик понял, что ей, должно быть, часто угрожают, раз она так спокойна. Либо так, либо она очень мало заботилась о своей жизни.

— Тогда наверх, — сказала она. — Можешь оставить себе свои клинки, если хочешь. Я повторяю только то, что говорит мне Билли. Ты должен это знать.

Ромул последовал за отцом вверх по лестнице. Красная оделась, поправила волосы и вернулась к работе.

Билли был толстяком, удивительно толстым для своего роста. Когда Ирвинги вошли, мужчина встал, его живот свистел, как будто был сделан из свернувшегося молока. Волосы у него были коротко подстрижены и выкрашены в светло-каштановый цвет. Когда он улыбался, два отсутствующих зуба делали его похожим на разинувшего рот школьника. Ромул удивился, как в Лилирэль такой человек может управлять борделем. Если бы ему не запретили говорить, он бы спросил.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — сказал Билли, хлопая в ладоши, словно от волнения. Он сидел в кресле удручающе мал по сравнению с его телом. Позади него были толстые, богато украшенные перила, а за ними открывался захватывающий вид на город. — Как мило, что вы присоединились ко мне в моем скромном заведении. Налитые кровью редко удостаиваются твоего уважения, мой великий и могущественный мастер гильдий.”

Комплименты текли с его языка, как мед, и звучали так же естественно, как текущая вода. Ромул почувствовал, что часть его вопроса получила ответ.

— Мы пришли по делу, — сказал Аргон, положив руки на рукояти мечей. Он наклонился вперед ровно настолько, чтобы полы плаща скрывали движения его рук.

— Да, конечно, иначе зачем бы такому благородному человеку возиться с таким червем, как я? Иначе зачем бы тебе пачкать руки дверной ручкой моего жалкого жилища? Садитесь, пожалуйста, я не хочу, чтобы вы стояли. И твой сын тоже.

Ирвинг старший остался стоять, но кивнул Ромулу, который послушно сел.

— Я просмотрел ваши книги, — сказал Трен. Его лицо превратилось в холодную маску. — В них есть что-то странное, Билли. Возможно, вы знаете, что?

— Странно? — Сказал Билли. Его улыбка была великолепной, и он даже не вспотел, впечатляющий подвиг для человека его размера. Ромул наблюдал за ним, выискивая все признаки вины, которые его учили искать. Пока он ничего не видел.

— Конечно, все должно быть немного странно, — продолжал толстяк. — Я управляю странным местом, где мужчины просят странных вещей, грубых вещей, которые я не осмеливаюсь обсуждать в присутствии твоего мальчика. Но мои платежи в полном объеме. Я не осмеливаюсь мошенничать, имея дело с таким искусным клинком, как ты.

— Это ваша монета, которая интригует меня, — сказал Аргон. — И сколько вы заплатили.

— В чем же дело? — Спросил Билли. — Рискуя показаться гордым, я плачу тебе больше, чем любой другой бордель в этом городе! Я знаю, потому что слышу скулеж другого владельца, но улыбаюсь и думаю, что хорошо трачу деньги на защиту Аргона

— В том-то и дело, — сказал Арон.

Ромул заметил, как дернулся правый уголок рта Билли. Его отец наконец-то взял аккорд.

— В чем дело? — Спросил Билли.

— Как жалкий бордель, удается превзойти значительно больше места, как шелк? Ваши женщины ничуть не красивее, ваши постели, конечно, не чище. Скажи, у тебя есть ответ?

Капля пота. Ромул усмехнулся. У Билли не было ответа на этот вопрос. Прежде чем он успел начать молиться и пресмыкаться, Аргон поднял руку и продолжил:

— Всю прошлую неделю я наблюдал за вашим зданием. В большинстве борделей к ним приходят мужчины, но ты посылаешь своих девочек в другие места, в унылые места, принадлежащие никчемным мужчинам. Но люди, которые владеют этими местами или одалживали им деньги… Ромул попытался установить связь. Он догадывался, к чему клонит отец, но чего-то не хватало, какой-то детали. Билли, однако, прекрасно понимал, в чем дело. Ромул увидел, как он схватил кинжал, висевший у него на поясе, и остановился. Должно быть, он мудро решил не драться, если дела пойдут плохо. Он не был похож на человека, способного долго продержаться на мечах.

— Я категорически запрещаю продаж шлюх в Ролэнге, — сказал Аргон. — Все остальные согласились. Наплыв наемников удержал их на плаву. Но ты… твои хранилища переполнены золотом.

— Я взял с них втрое больше, — сказал Билли. Вся ложная привязанность и поклонение исчезли. Теперь он умолял. — Я практически ворую у них. Все эти деньги я посылаю тебе, чтобы помочь. Золото, потраченное на моих девочек — это золото, а не на мечи!”

Даже Ромул не заметил следующего движения. Рука аргона схватила Билли за жирное горло и отбросила назад. Он ударился о перила, которые протестующе застонали. От удара он упал на одно колено. Прежде чем он успел вскрикнуть, лезвие меча уперлось ему в грудь.

— Когда я отдаю приказ, я ожидаю, что он будет исполнен, — сказал Аргон. — Ты нарушил данное мне слово. Ты поддался легкой монете.

— Я отдал тебе все! — крикнул Билли. — Пожалуйста, девочкам нужна работа, и Ролэнг был в отчаянии! Все это я отдал тебе, я бы никогда не перешел тебе дорогу, я бы никогда… …

Аргон схватил Билли за руку, прижал ее к перилам и с силой опустил меч. Звук рвущейся плоти напомнил Ромулу о мясной лавке. Когда Билли закричал, аргон сбросил руку с балкона.

— Я проверил ваши книги, — сказал Аргон. — И я сравнил это с тем, что видели мои люди. Ты отдал почти все мне, остальное девочкам. Вот почему ты живешь, Билли. Теперь слушай внимательно. Ты слушаешь?

Билли кивнул. Он сидел на своем огромном крупе, крепко прижав руку к складкам жира, чтобы остановить кровотечение.

— Я хочу, чтобы в Ролэнге голодали. Я хочу оставить их без выпивки, без наркотиков и без шлюх. Они сделали мою жизнь несчастной, и я сделаю то же самое для них. Монета мне ничего не даст, Билли. Их страдания — это все, чего я хочу. Ты будешь помнить об этом, когда они в следующий раз пошлют за твоими девочками?

— Да, милорд, — ответил Билли. Он кивнул, и его щеки задрожали. — Я скажу Красной. Я запомню.

— Хорошо. Аргон вытер клинок о плечо Билли и повернулся, чтобы уйти.

— Спасибо, — крикнул Билли, когда Ромул встал в очередь за отцом. — Спасибо!

— Запомни это, — сказал Аргон, когда они спускались по лестнице. — Я отрубил ему руку, но он благодарит меня за то, что я не сделал хуже. Это сила, которой ты должен однажды командовать. Пусть они думают, что каждый их вздох-это дар, не от богов, а от тебя. Сделай это, и ты станешь Богом среди них.