Циферщик (СИ) - Пихтиенко Андрей Николаевич. Страница 45

Андрей оглядел свою маленькую коллекцию ножей, выбрал длинный и узкий, с зазубренным лезвием. Подошёл к связанному незнакомцу, наклонил к нему лицо, приложив кончик ножа к скуле пленника. К своему удовлетворению, Андрей впервые увидел в его глазах внезапно родившийся дикий животный страх.

«Вот и снова только ты и я. Почему меня до сих пор не отпускает ощущение, что всё это уже было раньше. Всё повторяется. Ну что, кто же ты, дружок?»

Андрей скалился, глядя ему прямо в лицо, сделал неглубокий, но болезненный надрез на его скуле, прямо по выступающему синяку, отчего пленник сильно задёргался и приглушенно взвыл. Спрятав нож за спину, Андрей сказал:

— Ну что, давай знакомиться?

16

Виктор наблюдал за подъездом, не спеша глушить двигатель. В сотый, наверное, раз сверяясь: на правильный ли адрес он приехал?

Терявшиеся в белой мгле верхние этажи создавали впечатление, что Виктор припарковал свою машину напротив непонятной и чуждой для их небольшого города таинственной башни. Башни, хранившей в себе множество секретов, среди которых и главный, — тот, ради которого Виктор бросился в дорогу, наплевав на все возражения, источаемые разумом. И вот осталось лишь набраться смелости, выйти из машины, окунувшись в снежную пелену, обволакивающую всё вокруг, и начать своё восхождение к правде. Правде, к которой Виктор не был уверен, что готов. К правде, которая легко могла оказаться страшной иллюзией или, того хуже, просто-напросто глупой, неуместной шуткой.

«Если ты хочешь отомстить за Олю, приезжай по адресу… Я знаю, кто её убил».

И вот, он здесь. Буравит взглядом подъездную дверь, надеясь на появление в ней кого-то наиобычнейшего: пусть это выйдет пожилая женщина, презревшая неистовство природы, ради своей потребности похода в магазин; или компания местных забулдыг, непонятным образом оказавшихся в подъезде явственно элитного дома; или хотя бы детишки, для которых снегопад мог стать отличным задельем для бесконечной войны в снежки. Но дверь не открывалась, и сколько Виктор ни крутил головой по сторонам, надеясь увидеть хоть одно живое человеческое существо, — всё тщетно. Только он и эта «Башня», одновременно зовущая и отталкивающая от себя.

После пяти или десяти звонков Андрею, Виктор понял, что его друг не возьмёт трубку. Его друг там, вверху этого жилого, зловещего монолита. Андрей не стал бы так шутить никогда. Значит, он действительно что-то знает и готов поделиться своим знанием. Вот только, что именно? И хочет ли разделить эти знания сам Виктор?

Волнение колотило мелкой дрожью. Он никак не мог поверить, что всё происходит на самом деле. Виктор едва смог заставить чуть потускнеть бушевавшую в нём боль потери, а теперь она разгоралась вновь. На этот раз ещё сильнее. Ощущалась физически. СМС бередило едва начавшую заживать рану.

Виктор сидел в машине и дрожал от страха перед неизвестностью. Перед чем-то таким, что может на корню разрушить всё его мировоззрение. Перед чем-то, что окончательно переломит его жизнь, отправит… куда? В изнанку, в некоторое новое пространство, окутанное мраком. И какие у него шансы вырваться оттуда?

Детское желание бросить всё, нажать на газ и уехать к родителям; бросить всё, плакать в их объятиях, надеясь на то, что они как всегда смогут помочь, подбодрить, поддержать и успокоить. Желание — то и дело возникающее в сердце Виктора, но всегда глохнущее от доводов его разума. Вот и сейчас, он яростно помотал головой, сбрасывая с себя гнетущее переживание, собрался с силами, закурил сигарету и вышел из машины.

Снежные хлопья в момент облепили его лицо и одежду. Виктор чуть ли не бегом добрался до подъезда. По инерции хотел было набрать указанный в том СМС номер квартиры, но, уже набрав первую цифру, решил — просто так — дёрнуть за дверную ручку. Дверь легко поддалась на приложенное им усилие и, не издав ни звука, открылась.

Обычный подъезд многоэтажного, но малоквартирного дома, где на каждый этаж лишь по паре дверей. Всё вполне чистенько, уютненько, даже постелены до сих пор не изгаженные коврики на лестницах, нетронутые почтовые железные ящики, прилично выглядящие ворота большого лифта. Вполне милая, отличная от стандартных жёлто-зелёно-розовых цветов, мягко-оранжевая и тепло-бежевая краска на стенах. Внутренности таинственной «Башни» были вполне заурядны и не вызывали никакой тревоги.

Виктор решительно нажал на кнопку вызова лифта, затушил бычок о стену и даже повертелся в поисках мусорки или пепельницы, ожидая лифт. Но таких удобств в подъезде не оказалось. Дворовое мальчишеское прошлое заставило Виктора просунуть бычок в один из почтовых ящиков, находящихся около лифта, прежде чем зайти в кабину.

Поднимаясь на нужный этаж, он прикладывал все усилия, чтобы побороть последние признаки волнения, концентрируясь на электронном табло, на котором сменялись цифры этажей. Подбадривал себя, заряжаясь яростью на случай, если это всё-таки розыгрыш. Не мог и не хотел всерьёз задумываться о том, что будет, если сообщение правдиво.

И вот — нужный этаж. Промелькнуло смутное чувство, что, возможно, он уже когда-то был здесь или, по крайней мере, слышал об этом доме, этой квартире. Возникшее чувство скорее напоминало déjà vu или воспоминание из давно виденного сна, чем отзвук реальности. Стопроцентной гарантии в том, что он действительно был здесь когда-то, Виктор дать не мог.

И вот — нужная дверь: последний рубеж перед той чертой, — перейдя которую, станет невозможным отмотать время вспять, сделать шаг назад, вернуться в свой привычный мир, как ни в чём не бывало. А существует ли этот привычный мир? Есть ли что терять, через что переступать? Или лишь неуёмное стремление к истине движет им в эту минуту? Что он будет делать, если это сообщение — правда? Если он сейчас встретится с человеком, который, на самом деле, убил Ольгу? Отнял у него частичку себя, разрушил всё привычное мироощущение — то, что Виктор с гордостью мог называть самим собой. И вот, он должен смотреть в глаза существу, которое прервало жизненную нить человека, которому Виктор посвятил все самые искренние и нежные слова, когда-либо сходившие с его уст…

За дверьми громко ухала музыка, отбивающая набившую уже оскомину, слышимую едва ли не каждый день со всех щелей мелодию. Но теперешнее её звучание было совсем другим. Гораздо менее весёлым, гораздо более навязчивым. Совсем новые нотки угадывались в ней. Нотки тревоги.

Быть может, это всё-таки злой розыгрыш, а за дверями Андрей устроил ему вечеринку, чтобы поддержать старого друга? Возможно, подключил и Катю, с которой он так неожиданно спелся. Витя хотел, чтобы всё так и было. Даже по-настоящему желал этого. Но кроме музыки, по ту сторону двери не доносилось ничего. Ни весёлых разговоров, ни громкого смеха, ни намёка на любые движения и присутствие кого-либо в квартире. Мелодия упорно отбивала ритм, и, видимо, совсем не слабенькая стереосистема добавляла к ней уханье басов.

Виктор нажал на дверной звонок, заметив неприметную камеру, оборудованную над дверью. Не услышал звук звонка и, не сомневаясь, что из-за музыки с той стороны двери вряд ли можно услышать его робкое нажатие на звонок, он стал начал звонить настойчивей. Причудилось движение за дверью. Виктор ощутил на себе чужой взгляд из камеры наблюдения. Даже рефлекторно сделал шаг назад, чтобы его могли получше рассмотреть и сделать вывод: открывать ему или не стоит. Несколько мгновений ожидания и раздалось копание в замке. Дверь отворилась, на пороге из полутьмы возник Андрей.

Не дав себя толком рассмотреть, он схватил Виктор за рукав и втащил внутрь квартиры. Приложив указательный палец к губам, Андрей шикнул, предупредив Виктора, чтобы тот не разговаривал, потом закрыл за ним дверь и жестом призвал следовать за собой. Виктору ничего не оставалось, кроме как разуться и шагать за другом, от которого резко повеяло запахом пота, а в его жестах и походке сквозило что-то настораживающее, незнакомое, чужое.