Циферщик (СИ) - Пихтиенко Андрей Николаевич. Страница 47

Андрей выкрикивал обвинительные фразы, поднявшись с кресла и всё ближе придвигаясь к другу, заставляя того отползать по кровати к противоположному от него углу, а потом и вовсе вскочить на ноги, наблюдая за тем, как по мере продвижения своей тирады, глаза Андрея внезапно начали наполняться слезами.

— Стой, не ори ты! С чего я должен ей в уши заглядывать? Это ты с ней спал, а не я!

— Спал! И до тех пор, пока не оказался сегодня здесь, готов был спорить с кем угодно, что убийца — не она! Но теперь, после разговора с её братиком, теперь я уверен до конца. Витя! На Кате были те самые серёжки, которые я подарил ей на прошлое день рождение! Те серёжки, которые были на ней в тот вечер, когда мы последний раз видели её живой. Напряги свою сраную память и вспомни, наконец!

Витя вспомнил лишь тот день, больше года назад, когда он составил Андрею компанию, чтобы выбрать Оле подарок на день рождения.

Они долго слонялись по торговым центрам, шутили и смеялись вдвоём над всякой тупой, но смешной ерундой, лезущей к ним в головы. Вроде даже выпивали понемногу. И вот, в конце концов оказались в самом старом в городе, потрёпанном, уже давно потерявшем былую привлекательность торговом центре, прямо на их старом районе. Без всяких конкретных целей, потехи ради, когда они уже собирались перевести этот неудачный шоппинг в хорошую такую пьянку, решили зайти и туда. Исключительно ради галочки. Время выпало почти на закрытие. Кроме друзей, других покупателей не было. Это создавало особенную атмосферу, будто их послали в кошмар «среднего класса» современной России.

Унылые лица продавцов всюду. Застигнутые в то время, когда им начинало казаться, что можно уже закрывать магазины и идти по домам, к своим ежедневным вечерним занятиям. И тут заходят два молодых, подвыпивших тела, праздно слоняясь по рядам с мерзкими, самодовольными улыбками, что они, хотя бы в свои выходные, вырвались из нового социального рабства XXI-го века и смотрят сейчас на тех, кому в данный, конкретный час повезло чуть меньше. И все работяги провожают их взглядом, и кто-то из них мечтает, что вот эти два пьяных куска их будущей зарплаты заглянут именно в тот магазин, в котором они работают. А вдруг, и правда, что-то купят и символично довыполнят план продаж в последний день месяца, в конце рабочего дня, конце последнего шанса молодого человека или девушки сохранить своё место работы на хотя бы ещё один долгий, мучительный месяц.

И вот Андрей вдруг останавливается у входа в один из самых дорогих ювелирных салонов торгового центра, задерживает свой взгляд на молоденькой продавщице-консультанте. Миловидное, совсем не выражающее раздражения, злости или усталости, по-настоящему счастливое молодое лицо. Ничего примечательного, но и ничего отталкивающего. При других обстоятельствах эту девушку можно было и вовсе не заметить. Но точно не в ту минуту, когда её увидели друзья.

Жизнерадостная улыбка не сходила с её лица, она то и дело прикрывалась пышным букетом и мило щебетала по телефону, прижатому к уху. Столь непривычная жизнерадостность, маленькое счастье маленького человека не могло не привлекать взгляд. В этом царстве вечно уставшего нового пролетариата, душащего свои амбиции во всё надвигающихся волнах мелкого, бытового «благополучия», закрывающего глаза, старающегося навязать ложное чувство причастности к современной жизни и социальной успешности, одним свои статусом «работающего».

Андрей тотчас двинулся к ней. Следом за другом, неохотно шёл и предающийся своим собственным грёзам о продвижении Витя.

— Здравствуйте, девушки! У моего близкого человека завтра день рождения. Нет, не надо думать, что на меня уже не стоит соблазняться! Этот близкий человек, всё равно, что сестра! — задорно, стараясь соблюдать наиболее «соблазнительную» улыбку, вошёл в магазин Андрей, обращаясь сразу к двум девушкам-продавцам, но большее внимание, конечно, уделяя той милашке с букетом ярко-красных хризантем в руках.

Девушка поняла намёк и, как примерный сотрудник, сразу переключилась на клиента, ни на секунду не спуская с себя той искренней, доброжелательной и бесконечно милой улыбки. Андрей таращился на неё преданно-влюбленным, но нетвёрдым полупьяным взглядом. А та оформляла его по полной. В итоге она и уговорила его купить те самые серьги. Ничем не примечательный сплав серебра с металлом, с крошечными вкраплениями золота. Себестоимость этих украшений, по самым максималистичным взглядам, была много меньше, чем те деньги, которые за них выдал Андрей. О порядочной пьянке уже можно было забыть, да и просто на более-менее приличное пиво в нужном количестве уже возможны были споры по поводу равноценного вклада в его покупку.

Виктор даже толком не рассматривал форму этих серёжек, ему хотелось побыстрее увести друга оттуда, пока ему не впарили ещё что-нибудь такое, что его друг мог бы купить на кураже и ещё долго потом сокрушаться над этой бесполезной покупкой. Поэтому Виктору пришлось чуть ли не силой вытаскивать Андрея из-за кассы, а потом долго объяснять ему, что эта девчонка уже, ясное дело, занята прочно и безоглядно. И если не без пяти минут замужем, то, по крайней мере, уже обручена или беременна. Андрей лишь слушал друга и смеялся над ним.

— Плохо, но помню, — вздохнул Витя, так как это воспоминание показалось ему очередным осколком прошлой жизни. — Блин, Андрюха, — это были не супер-эксклюзивы из бриллиантов и платины. Таких по городу может сотня ходить, не меньше!

— Я уверен в том, что это те самые серьги, Витя! Поверь мне, я часто их рассматривал. Я знаю каждую их неровность. Я специально их разглядывал ночью, когда Катя уснула. Витя, на ней были Ольгины серьги! Ладно, чёрт с тобой, не хочешь верить мне, пойдём познакомимся с её братцем…

— Андрюха, я слышал о её брате. Да, он был какой-то не в себе. Но он же где-то в психушке, далеко отсюда! А… ты уверен, что это нужная нам квартира, вообще? Андрюха, ты мой лучший друг, но сейчас я не могу быть уверенным ни в чём. Андрей, может ещё не поздно просто уйти?

— Уйти?! Ну уж нет! Пойдём к старине Игорю, только, пожалуйста, хоть тогда не предавайся скоропостижным выводам. Понимаешь, он может прикинуться кем угодно, может соврать и натянуть личину кого угодно. Пожалуйста, не забывай кто твой друг, и что нам нужно. Нам сейчас нужно обязательно дождаться Катю!

Андрей резко развернулся, застав Витю на долю секунды врасплох, отчего тот даже немного отшатнулся назад. Но Андрей пошёл не на него, а в коридор. Витя, несколько смутившись от своей трусливой реакции, последовал за другом.

И вот — те двери, что манили своей неизвестностью, открыты. Витя зашёл внутрь. Посередине комнаты, привязанный к стулу сидел полуголый молодой парень, на первый взгляд, не старше Андрея с Витей. В его рту тряпка или носок, не позволяющие ему выговорить ни слова. На лице множественные кровоподтёки и синяки. Особенно сильно досталось губам и заплывшим фингалами глазам. На диване рядом с ним лежал открытый чехол с инструментами, наполненный, в основном, ножами. И сразу Вите бросились в глаза многочисленные порезы и уколы на теле пленника. Их пленника…

Большинство ран уже потихоньку начинали подсыхать и затягиваться. Одни порезы выглядели запёкшимися. А из других кровотечение всё никак не останавливалось. Один порез, находящийся на груди, выглядел особенно уродливо. Виктор с ужасом понял, что этот порез был прижжён огнём. А сам пленник, привязанный к стулу, увидев новое лицо, ещё больше выпучил глаза, начал судорожно дёргаться, громко, насколько позволял кляп, рычать и мычать. Он безнадёжно пытался выговорить хоть слово более-менее разборчиво.

Андрей, находившийся позади него, резко и сильно ударил ему кулаком по рёбрам, отчего привязанный зашёлся в глухом, приглушенном кляпом кашле. Потом Андрей сделал потише орущий телевизор. Ненамного, ровно настолько, чтобы они все могли слышать друг друга. Затем Андрей нагнулся к уху пленника, из которого тоже скатывалась тонкая струйка крови, и прошипел: