Жизнь - борьба (СИ) - Белозеров Василий Семенович "Белз". Страница 9

Проверка управляющих новыми территориями даёт приятные результаты. Две моих базы испытывают огромный наплыв новых кадров. Как оказалось, под моё управление попадают не только русские бойцы, спасённые благодаря моему вмешательству. Немцы, чехи и даже англичане появляются за Уралом. Основные потоки новичков давно направляю под Байконур. Нескольких, особо грамотны офицеров наградил современными базами данных по геологоразведке и бурильному делу. Сейчас там нашли воду и приступают к посадке первых лесополос задерживающих ветровую эрозию почвы. Необходимые саженцы на аграрно — промышленной базе посажены, но пользуясь большим количеством народа удалось очень много молодняка накопать прямо в лесах. Именно эти сосны аккуратно поливают сейчас в казахских степях. Ближе к станице Магнитной, будущему Магнитогорску, заложили строительство чугуноплавильного и сталелитейного заводов. Для производства собственной меди и алюминия сначала необходимо определиться с принципом производства электроэнергии. Более десятка человек озадачил этой проблемой, прежде внедрив им сведения о всех принципах выработки энергии. Всех захватила идея строительства атомной станции, но ввиду технической бедности, пока, остановились на ветрогенераторах. Детали уже заказали на заводе моего партнёра инженера Балакшина, благо профиль производства почти тот же самый. За неделю моего отсутствия за Уралом, дела там двигаются очень хорошо. Конечно, каждый день, контролирую ситуацию, внедряясь в разум всех ответственных лиц. Неожиданные успехи в животноводстве показала четырнадцатилетняя дочка казаха, Азиза. Она посоветовала Сергею, директору всей моей Мендерской территории, объявить о закупке скота, который раньше гоняли на бойню в Курган. Принимать решили даже молодняк, по цене взрослых животных. За прошедшую неделю положение с питанием стало отличным и уже смогли получить первый приплод. Некоторые крестьяне обманом сдавали суягных овец и стельных коров для лишнего веса. В помощь девчонке назначил несколько ветеринаров и зооинженеров. Конечно всем скопировал в подкорку знания по необходимым дисциплинам. Образованные мужики решили строить кроличьи и птицеводческие фермы, для быстрейшего обеспечения мясом прибывающего населения. Ограничив пока разрастание базы под Мендеркой тремя тысячами, всех остальных «зомби — помощников» направлял в огромную, более перспективную, базу между Магниткой и Байконуром. Благо отец Азизы был потомственным животноводом и легко закупил у знакомых коллег несколько отар овец, табунов лошадей и верблюдов. Несмотря на все их успехи, предупредил, что через год или два ожидается увеличение населения до пяти или шести миллионов. С трудом разъяснил, что это количество народа будет подобно населению всего Кургана увеличенному в две тысячи раз. До конца они так и не поняли, лишь испугались предстоящей необходимости прокормить такую тьму работников. Другого мне и не нужно, пусть соображают как увеличить продовольственную базу заранее.

Вот появилась очень радостная кураторша Хильда Пруггер. «Василий, — обратилась она ко мне с порога, — половина билетов уже проданы за сегодняшнее утро, ты представляешь?» Очень удобный случай, на фоне наших успехов озадачить её новой проблемой. Со скорбной миной на лице, признаюсь о секретном поручении данном мне в России. Немного встревоженная, выслушав о задании зауральских купцов по спасению их денег вложениями в Швейцарских банках, она успокаивается, так как эта тема не касается её шпионской деятельности. «А чем тут я могу помочь, — заявляет она уверенно, — ты умный парень, спроси сам в любом банке как можно перевести к ним деньги и под какие проценты». Тут я перешёл к более деликатной теме. Признался, чуть не хныча, что на допросе в Царском селе мне пришлось рассказать жандармам про поручение наших купцов. Госпожа Хильда, журналистка и германская шпионка, заметно напряглась: «Что же дальше?» «Через час пришла женщина в богатом платье, — продолжал я вдохновенно врать, — расспросила меня заново и поручила передать знакомым в Германии, документы которые она мне выдаст перед отъездом». Вспомнил, как жандарм потом, строго наказал молчать в чём потребовал расписку. Дальше я подробно рассказал, как нам, с тётей Таней Трубецкой, разрешили остаться, чтобы ждать возможного вызова на аудиенцию к монаршим особам. «Даже оплатили проживание, — вспомнил я для достоверности, — наверное серьёзно хотели встретиться». Хильда поняла то, что должна была понять, но всё же с подозрением спросила: «А что же ты мне всё рассказал, если обещал молчать?» — ивнимательно заглянула в глаза. «Так мне деваться уже некуда больше, — признался понурив голову, — первую дорогу через Германию пролетели без остановки. Думаю, что и обратно мне не вырваться будет?» Как бы вспомнив только сейчас, добавил: «Кроме всего мне ещё вклад поручено забрать в Германии и перевести в Швейцарию на своё имя». Тут я в бессилии развёл руками, показывая, что мне действительно не имелось выхода. «Сколько ты бумаг подписал о неразглашении в жандармерии?» — задумчиво спросила шпионка. «Одиннадцать, — не задумываясь, тут же ответил я, — и ещё две, когда получил бумаги перед отъездом из Царскосельского». На её осторожный вопрос о тех бумагах, сразу вынул портфельчик и высыпал письма на стол. Все конверты не были запечатаны. Просмотрев бегло шапки писем, ошарашенно спросила: «Читал? Понял?» Она давно уже догадалась сама, но только чтение посланий доказало верность её первых подозрений. «Что же делать?» — задала она вечный вопрос русской интеллигенции. «Почта это ерунда, — сказал я равнодушно, — важнее вот этот конверт, с которым мне и нужна помощь» — вынул из мешка последнюю тонкую пачку документов. Там были официальные доверенности на моё имя и неофициальные письма банкиру и какому то Вилли. «Почему братцу Вилли наша императрица пишет отдельно от всех родственников, даже не знаю, — посоветовался я с кураторшей, — может ошиблась, и мне лучше послать их вместе с остальными, по почте?» Конечно я знал, что император Германии король Пруссии Вильгельм второй приходится двоюродным братом Александре Фёдоровне, но любопытно было увидеть реакцию собеседницы. Журналистка внешне замерла, внутренне переживая бурю эмоций и обдумывая десятки вариантов действий. Как я и ожидал, перевешивал все аргументы личный бизнес со мной, намеченный на сегодняшний вечер. Наконец она решила очень просто, — рассказать всё начальству и переложить все раздумья на них. На ближайшее выступление ещё была надежда, но на завтра и послезавтра ей приходилось расстаться с корыстными мечтами быстрого обогащения. «Меня наверняка заберут в Германию для разъяснения всех деталей» — понял её огорчение от сорванных гастролей. «Ты разрешишь на время взять твои письма, — определилась она со своими действиями, — тогда постараюсь помочь тебе выяснить, что с ними делать дальше». Я с видимым удовольствием избавился от тяжёлой обузы, чем обрадовал тётю Хильду. разрешившую мне гулять до обеда.

Навестил своих новых знакомых Ульяновых, где меня приняли с необыкновенным радушием и даже гордостью. «Кто бы знал, что я вчера кидала мелочь самому знаменитому мальчику в Цюрихе, — со смехом встретила меня тётя Надя. — Сегодня на базаре только и разговоров, что о чудо — ребёнке из Сибири. Дядя Володя крепко пожал мне руку, прошептав на ухо: «Спасибо за лечение, сняло как рукой ещё вчера!» В свою очередь, пообещал учиться как он мне велел, с тем чтобы передавать свои знания нуждающимся. Ленину понравилось слово «нуждающиеся», применительно к знаниям. «Верно ведь ты Василий вчера подметил, — вспомнил нашу беседу за обедом, — если крестьянин не захочет знаний, никакими силами его к ним не притащить». Недавно только французский писатель Анатоль Франс сказал: «Чтобы переваривать знания, надо поглощать их с аппетитом». Какой может быть аппетит к знаниям у мужика от сохи? «Нет, революцию можно делать только опираясь на самые активные классы, — рабочих и студенческой молодёжи» — горячась, как будто с ним спорили, выпалил он на одном дыхании. Мягко заметил, что студенты как будто не считаются классом у Маркса. Ильич согласился, что иная прослойка может быть полезнее чем весь базовый класс, такой как крестьянство. Рабочему, уже оторванному от средств производства, нечего терять кроме своих цепей, а у крестьянина всегда найдутся накопления инвентаря, построек каких-никаких, да и землица, передаваемая по наследству, имеется. «Значит крестьянин — потерянный для революции класс» — подвёл он черту своим рассуждениям.