Я - чудовище (СИ) - Киров Ян. Страница 40

— Думаешь, что ты — герой? — тихо спросил "лекарь", закончив с приготовлениями — Давай глянем, из чего ты сделан. Я собираюсь тебя немножко порезать. Ори, если хочешь.

Началось! Пират дернулся всем телом. Его мышцы скрутило в узлы. Боль. Боль. Боль. Она везде. Она повсюду. Нет ничего, кроме боли. И ожидания боли. Время потеряло значение. Этот ад длилось мгновения, часы, вечность. Мир окрасился в красные тона. Комната качалась, словно палуба корабля в шторм. Её стены плавились. В глазах заключённого пульсировали ослепительные взрывы. Сначала он кричал. Потом слова закончились. Наконец тело Пирата сдалось. И заключённый нырнул туда, где нет боли. Какое-то время он тонул в обжигающим чёрном озере. А потом всплыл из глубины на поверхность. В мир вернулись краски и звуки. Пират лежал на холодном каменном полу своей камеры. Он был весь в крови. Тело заключённого превратилось в сплошной комок боли. Пират стиснул зубы, чтобы не застонать.

Когда через час в камеру заглянул надзиратель, то заключённый уже забылся сном. Охранник оглядел одиночку и удивлённо присвистнул. На стене "ямы" крупными буквами было написано "НИКОГДА". Вместо краски Пират использовал кровь, которая сочилась из его ран.

— Сукин сын совсем спятил, — покачал головой надзиратель.

Это было не так уж далеко от истины.

Пират выдержал ещё несколько встреч с "лекарем". А потом заключённый решил, что с него хватит. В тот день он не взял миску с бурдой, которую ему принёс охранник. Он не взял миску и на второй день. И на третий. Об этом сообщили начальнику лагеря. И повелитель сторожевых вышек и колючей проволоки заглянул в камеру Пирата.

— Вам есть, что мне сказать? — спросил он с порога.

— У вас тут по-прежнему холодно, — пожаловался заключённый.

Начальник лагеря перевёл взгляд на миску, стоящую на полу рядом с дверью.

— Вы не голодны? — поинтересовался он.

— Я сыт по горло, — честно признался Пират.

— Зачем вы заставляете мучить тебя? — внезапно спросил начальник лагеря — Почему вы упорно отказываетесь делать то, что вам говорят?

— Так поступают все жертвы, — объяснил заключённый — Вот только я не жертва.

— Все ещё играете в героя? — закатил глаза начальник лагеря — Ну, ну.

Он вернулся ещё через пару дней. Миска находилась всё на том же месте. Пират тоже.

— В чём дело? — задал вопрос начальник лагеря — Вам не нравится наша еда?

— Что-то аппетита нет, — выдавил из себя заключённый.

Пират был бледен и сильно ослабел. Его щеки ввалились, а глаза запали.

— Я могу заставить вас есть, — напомнил начальник лагеря — Хотите вы того или нет.

Заключённый прикрыл глаза, пытаясь унять головокружение.

— Вы сдадитесь, — сообщил начальник лагеря — Рано или поздно.

— Тогда уж лучше поздно, — обронил Пират.

— Пара недель. И вы или сдадитесь, или… — начальник лагеря сделал паузу — Я подожду. Мне торопится некуда.

— Раз вы собрались ждать, то купите себе кресло поудобней, — предложил ему Пират — Я сберегу вам время. Со мной это не пройдет.

— Вы чертовски самоуверенны, — заметил начальник лагеря — А может быть просто глупы.

На вторую неделю голодовки Пирата потащили в больничный барак. Начальник лагеря приказал лекарю осмотреть упрямого заключённого. Охранник вывел Пирата на залитый солнцем двор. Там как раз шла перекличка узников. Весь лагерь молча наблюдал за тем, как ковыляет Пират. Заключённый № 86 щурился от яркого света и гремел тяжелыми цепями, которые тянулись к оковам на руках и ногах. За время, проведенное в каменном мешке, его раны так и не зажили.

— Плохо дело, — прошептал стоящий в толпе узников сержант-штурмовик — Круто они взяли его в оборот.

Отощавший, заросший бородой мужчина в грязных лохмотьях мало напоминал того дерзкого новичка, который объявился в лагере всего пару месяцев назад. Пират сделал несколько нетвёрдых шагов.

— Давай, парень, давай! Только не падай! — сжал кулаки полковник Сопротивления.

От голода и побоев заключённый № 86 едва держался на ногах.

— Эй, ты, шевели задницей, — в спину замешкавшегося Пират ткнулась дубинка надзирателя.

Заключённый шагнул вперёд. Но силы уже покинули его. Пират покачнулся и упал лицом в землю.

— Встать, скотина! — заорал на него охранник.

Надзиратель с размаху перетянул Пирата дубинкой по спине. Заключённый зашевелился. Он уперся скованными руками в землю и пытаясь подняться. Но ничего не вышло.

— В чем дело? Силенок не хватает? — хрюкнул надзиратель.

Вцепившиеся в землю руки Пирата дрожали от напряжения. Его сердце глухо билось о ребра. Заключённый почти не чувствовал тела. Но он все-таки нашёл в себе силы, чтобы встать на ноги. И улыбнуться.

— Чего скалишься, мразь? — замахнулся охранник.

Взбешенный надзиратель опустил дубинку на голову Пирата. Второго удара не потребовалось. Заключённый упал и больше уже не поднялся. Толпа узников возмущенно зашумела. Полковник первым из узников прижал ладонь к сердцу. И сотни солдат, сержантов и офицеров Сопротивления повторили его жест. Это был знак уважения. Но не Пирату. А той искре в человеческой душе, которую невозможно втоптать в грязь сапогом.

Потерявшего сознание Пирата отнесли в больничный барак. Через минуту туда явился начальник лагеря. Он внимательно оглядел лежащее перед ним тело. Начальник лагеря всегда считал себя знатоком человеческой природы. До недавнего времени.

— Что с ним? — спросил он у лекаря.

— Сильное истощение, — ответил тот — Необходимо срочно…

Начальник лагеря прервал его, подняв ладонь.

— Сколько времени это займет?

— Трудно сказать, — потёр подбородок лекарь — Неделю. Может, две или три.

— Поставьте его на ноги, — распорядился начальник лагеря — Как только заключённый окрепнет, отправляйте его в общий барак. Нам ни к чему плодить мучеников. У меня на него совсем иные планы.

Пират отлежался в больнице и вернулся к остальным узникам. Он посвежел лицом и немного восстановил силы. Но начальник лагеря не оставил попыток сломать непробиваемого заключённого. Он ещё несколько раз предлагал Пирату подписать прошение о помиловании. После каждого отказа заключённый № 86 проводил пару недель в тёмной и холодной одиночке. А допросы с мордобоем не давали узнику заскучать. Наконец начальнику лагеря надоела эта игра. И он оставил Пирата в покое. На время. И потекла унылая серая жизнь. Дни шли один за другим. В свободное время заключённый прогуливался, окидывая цепким взглядом сторожевые вышки и ряды колючей проволоки. Он ждал искры вдохновения, которая подскажет ему идею для побега. Это поведение не укрылось от кое-чьих внимательных глаз. Однажды, когда Пират грелся на солнце возле барака, к нему подсели седой полковник и сержант-штурмовик.

— Что давно тебя не было видно, — осторожно начал разговор полковник — Снова загорал в "яме"?

Заключённый кивнул.

— Ну и каково это? — поинтересовался сержант — Неделями гнить в сыром каменном мешке?

— Не похоже на загородную поездку, — честно признался Пират.

— Могу себе представить, — сказал штурмовик.

— Нет, не можешь, — возразил заключённый.

— В этом гадюшнике жизнь дешевле грязи, — вмешался полковник.

— И не сильно от неё отличается, — обронил Пират.

— Ты ведь не собираешься на прогулку за забор? — прищурился полковник.

— Это не ваше дело, — отрезал заключённый.

— Здесь все дела — мои дела, — не согласился с ним полковник.

— Я немного устал от гостеприимства империи, — признался Пират — И от этого места. Оно просто кишит идейными убийцами. У них пусто в душе. И они решили, что смогут заполнить эту пустоту трупами врагов. И те идейные убийцы, что охраняют лагерь, ещё не самые сумасшедшие. Понимаете, о чем я?

— Ты на что это намекаешь? — возмутился сержант.

— Выбрось эту затею из головы, — посоветовал полковник — Тебе что жить расхотелось?

— Это не жизнь, — возразил заключённый — Это смерть в рассрочку.