Пустышка (СИ) - Кенборн Кора. Страница 3

— Машина! — это единственное слово, которое выкрикивает Киркланд, касаясь меня и хватая беспилотный руль. За секунды, кажущиеся вечностью, я поднимаю взгляд и вижу, как водитель восемнадцати-колесного грузовика сворачивает на нашу полосу и едет прямо на нас. Раздается громкий сигнал, как у лодки, прибывающей в гавань, и часть меня хочет вдарить по клаксону на руле в ответ — прямо как отклик безразличному любовнику.

Это ненормально?

Наверное.

Замедление прекращается, и все снова становится ясным. Свет и тьма объединяются, пролетая мимо нас и превращаясь в извилистые полосы. Только сейчас я понимаю, что это не ерунда — я свернула на встречу, а мои руки не на руле.

— Шайло! Сделай что-нибудь! О, Боже!

Я не замечаю, как рука Киркланд сильно дергает руль вправо в последнюю секунду. Я ничего не чувствую, поскольку осознание того, что мы разобьемся, прячется глубоко внутри меня. Прикрывая трясущуюся ладонь Киркланд своей, я крепко сжимаю ее при резком повороте.

Это, очевидно, самое худшее, что мы когда-либо делали.

Знаете, что мне больше всего запомнилось?

«Toxic» Бритни Спирс по радио.

У Бога, очевидно, есть чувство юмора.

Мой прекрасный автомобиль переворачивается, крутится и делает три полных поворота в воздухе. Я кричу. Киркланд кричит. Думаю, одна из нас снова кричит. Точно сказать не могу, потому что в этот момент подушка безопасности сильно ударяет меня по лицу. Меня пронзает обжигающая боль, а губы покрываются теплом.

Затем наступает тишина. Каждый раз, когда я проезжала мимо одной из этих ужасных аварий на шоссе, я с садистским увлечением наблюдала за обломками, разбросанными по асфальту. Большинство людей смотрят в сторону, стыдясь своего интереса.

Не я.

Я же задавалась вопросом, что происходило в умах попавших в ДТП людей в течение последних нескольких секунд. Они кричали? Их уши наполнялись визгом металла, пока жизни пролетали перед глазами? Взывали ли они к Богу о помощи?

На самом деле, ничего из этого. Когда ты собираешь умереть, воцаряется тишина. Никаких вспышек света. Никаких воспоминаний о счастливых временах. Небеса не открываются, а пламя ада не поднимается, претендуя на вас. Есть только принятие и молчание.

Наполняя свои легкие в последний раз, я протягиваю руку Киркланд и улыбаюсь своей собственной шутке.

Овраг выглядит таким же пустым, как и я.

ГЛАВА 1

Шайло

Неделю назад

— Всем встать. Заседание суда округа Лос-Анджелес, председательствует достопочтенный судья Гарольд Дж. Оливер.

Мои пальцы перестают поигрывать с нитью на платье, когда глубокий голос судебного пристава привлекает мое внимание. Он стоит с безупречно прямой спиной, каждая складочка и пуговица на его коричневой аккуратной униформе на месте. Лицо его абсолютно бесстрастно. Как будто эмоции высосаны вакуумом и осталась лишь оболочка.

Он мне уже нравится. Я вижу его насквозь.

— Шайло! — зовет меня резкий голос Барри. Вместо того чтобы встретиться с его пристальным взглядом, я наблюдаю, как кончики пальцев моего адвоката с силой вцепляются в стол из красного дерева. — Встань, ради всего святого!

Пробежавшись глазами по залу суда, мне становится понятно, почему он злится. Все стоят, кроме меня, обвиняемой, чья судьба будет решена в считанные минуты. Я та, кто должна стоять с дрожащими коленями. Вместо этого в моем разуме всплывают случайные темы: я думаю о миске с хлопьями, которую оставила на кухонном столе пентхауса, и об отвратительном беспорядке, который будет ждать меня по прибытию домой.

Если я вернусь домой.

Это заставляет меня улыбнуться. Я все еще Пустышка Уэст. Даже в час расплаты.

— Да, сэр.

Прежде чем Барри сотворит еще один чревовещательный акт и наорет на меня своими вечно потрескавшимися губами, я приглаживаю свое девственно-белое платье и поднимаюсь. Меня бесит это платье. Оно скромное и милое, да еще с вишенками на отвороте.

Гребанные вишни.

Как будто кто-то купиться на это дерьмо. Я Шайло Уэст, а не модель долбанной комиссионки.

Барри убедил мою маму, что в этом образе я буду казаться невинной и полной раскаяния. Мне не нужно сочувствие посторонних, чтобы выглядеть раскаявшейся. Тот факт, что я просыпаюсь каждое утро с желанием оказаться под мраморной плитой рядом с моей лучшей подругой, уже о многом говорит.

Судья Оливер колеблется, не сводя с меня глаз, и это не потому, что он влюблен в меня. Я вздрагивала от суровых слов, которые он и прокуроры бросали в меня во время судебного процесса. В момент, когда присяжные выносили обвинительный приговор по делу о дорожно-транспортном убийстве, я могла поклясться, что видела, как блестят его зрачки. Сегодня он выглядит так, будто его единственное желание — отправить меня на электрический стул.

Интересно, каково это будет. Быстро? Сомневаюсь, что мне сделают смертельную инъекцию. Они, вероятно, думают, что я буду счастлива от мгновенной смерти.

Ирония та еще сука, да?

Судья Оливер занимает свое место, когда клерк прочищает горло.

— Приговор штата Калифорния по делу Шайло Уэст.

Бледно-рыжая цыпа, которую я прозвала Маленькой Стервозной Энни, снова встает и поправляет свой синий блейзер.

— Паула Трэверс, сторона обвинения от штата Калифорния, ваша честь.

Сегодня я замечаю у нее только четыре веснушки. Она изо всех сил пытается скрыть их, но, увы, терпит неудачу. Мне приходится сдержать себя, чтобы не предложить ей выбросить свою марку косметики и потратиться как следует на качественное дерьмо.

— Барри Бродерик, сторона защиты, Ваша честь.

Я перевожу взгляд на уверенную челюсть Барри. Он не красавчик, но и не урод, ему около сорока лет. Не могу сказать точно. Лос-Анджелес наполнен таким количеством ботокса, что невозможно определить, кто настоящий, а кто забальзамированный. Но я знаю наверняка, что этот мужчина отлично справляется со своей работой, хотя другого от человека с таким количеством нулей в зарплате я и не ожидала. Ему удалось вытащить меня после двух ночей в тюремной камере с помощью моей мамы-невротички, так что я полагаюсь на него во всем.

В зале суда воцаряется тишина, я сосредотачиваюсь на судье Оливере. Мое будущее в руках этого мужчины. Конечно, я хочу выбраться из этого невредимой, желательно без принудительного ношения оранжевого комбинезона. Не думаю, что он понимает, что компромисс для меня неприемлем. Либо пусть освободит меня, либо убьет, потому что если он отправит меня обратно в тюрьму, я там все равно погибну.

— Сторона защиты и обвинения были уведомлены, что я рассматриваю приговор за пределами основного положения. — Каменное выражение лица судьи Оливера переходит от обвинителя Трэверс к Барри, затем останавливается для драматического эффекта. — Адвокат, ваша клиентка готова приступить к вынесению приговора?

Барри снова вскакивает на ноги, как послушный щеночек.

— Да, ваша честь.

— Мисс Уэст, вы ознакомились с настоящим докладом?

Я слегка вздрагиваю, когда Барри пинает мою ногу под столом.

Настоящий доклад. Настоящий доклад...

Очень надеюсь, что это та толстенная папка, заполненная страницами и статьями о моей жизни, характере и моими интервью, которую Барри притащил прошлой ночью. Если нет, то понятия не имею, с чем соглашаюсь.

В этот раз я встаю, потому что я всегда была примерной ученицей.

— Да, ваша честь.

Я пролистала папку, и, честно говоря, совсем не вериться, что есть шанс не оказаться на стуле.

Вздохнув, судья Оливер пробегает указательным пальцем по длине молотка. Как по мне, это странный жест в середине приговора, но это мой первый и единственный опыт в такой ситуации, так что откуда мне знать?

— Мисс Уэст, вы хотите обратиться к суду до вынесения приговора?

Мы с Барри работали над речью всю прошлую ночь. Только около двух часов утра он, наконец, закрыл дверь пентхауса, уверенный, что я выдам самоуничижительный монолог, который он для меня написал. Может быть поэтому язык его тела кажется таким расслабленным за секунды до того, как я открываю рот и к херам здесь все разрываю.