Берега Ахерона (СИ) - Усенский Борис. Страница 28
Флот султана Мехмеда перестал существовать, а то, что еще плавало, оказалось в жадных ручонках союзников, подобно этому крейсеру, построенному на верфях Киля. Возле маяка пусто, разве что возле кучи мусора прогуливался часовой, сонно поглядывая в сторону форта. Он и «американцев»- то заметил не сразу, а после дружеского похлопывания по спине.
— Не спи, сынок, замерзнешь! — покачал головой подполковник и добавил по-русски, — Березовой кашки за такую службу, скотина!
— Мсье, сюда нельзя! — растерянно произнес часовой, но увидев в стволе пучок жухлой травы, совсем сник, — Мсье! Уйдите, ради всего святого! Стрелять буду!
— Дружище! — добродушно улыбнулся Александр, — Мы американцы и нам понравился этот маяк. Стрелять не советую! С землей в стволе этого не делают даже в Техасе, а на берегах Роны и подавно.
— Руки вверх! — не унимался француз и взвыл, — Штыком заколю!
— Юноша! — по-отечески наставлял Морозов на путь истинный заблудшую овцу, — Как можно на живого человека наставлять заряженное оружие? Не хорошо!
— Жаке! — послышался грубый окрик, — Что здесь происходит?
— Да я…, - пролепетал часовой, — Я их задержал…
— Молчать, скотина! — фальцетом закричал разводящий.
Дроздов подмигнул другу, добродушно улыбаясь, подошел к сержанту, и дал себя обыскать. Морозов скептически окинул взглядом лягушатников и пожал плечами. Только полный идиот не мог обнаружить револьвер у задержанного, хотя Дроздов однажды, на спор, умудрился пронести чемодан с динамитом в штаб Май-Маевского, вернуться и по телефону сообщить капитану Макарову о диверсии. Сержант покосился на часового и отошел с Дроздовым в тень маяка. Подполковник очень убедительно потрясал рукой, а затем поднял с земли булыжник и поднес его к носу собеседника. Француз отшатнулся, едва не упал со склона, но франки взял и, как бы машинально, спрятал их в карман. Опасливо покосился на грубо околотый камень, но после очередной фразы Дроздова глаза алчно загорелись, и француз пожал руку собеседника.
— Мсье Франсуа согласен помочь за десятую часть стоимости найденных сокровищ, господин профессор, — сообщил Александр, — Клад Язона — штука ценная, а Нью-Йоркский музей достаточно богат!
— Это дикость! — несколько наигранно согласился «профессор», — Я буду жаловаться в Академию! Делайте что хотите, а я умываю руки! Вандал! Дикарь! Гейзерих из прерии!
— Вот видите, Франсуа, мсье Фростер согласен. Разрешите осмотреть фундамент.
— Конечно, господа! — согласился сержант и даже дал ценные указания новому часовому для охраны учеников самого Артура Эванса.
Под каменными сводами было прохладно, тянуло затхлой сыростью и пустотой. Казалось, что «археологи» ходят в башмаках с железными подошвами, хотя воображение не прочь и прошутить, особенно со слухом.
— Надо было фонарь взять, — ворчал Дроздов, зажигая очередную спичку, — Черви в голове! Среда питательная с хреном собачьим!
Андрей выглянул за дверь, переговорил с часовым, нырнул в каморку под лестницей и вернулся с огарком свечи в какой-то жестянке. Неверный огонек осветил старую кладку если не римских, то уж точно византийских времен. Узкая лестница уходила вниз. Андрей провел рукой по гладкой стене колодца и удивленно покачал головой, обнаружив штукатурку, не осыпавшуюся за многие столетия.
— Хорош погребок! — констатировал Дроздов, — Может, масло хранили или еще что.
— Саша, ты не суеверный? — хитро поинтересовался Морозов, — Говорят, что где-то в этих местах Геракл спускался в Аид за Цербером. Вырвется этот песик на волю, что будем делать?
— Часового скормим! — отшутился Александр, — Кирку бы сюда! Я не понял, капитан….
Морозов возражать не стал и вернулся ко входу, долго рылся среди хлама в каморке, пока не обнаружил изрядный обломок трубы. Из глубин подвала донеслось легкое завывание, от которого стало неуютно, уж больно в тему пришлось.
— Уже завыл? — вздохнул Морозов, вернувшись к месту изысканий, — Кобель Баскервилей!
— Креститься надо! — огрызнулся Александр, вырвал обломок трубы из рук своего спутника и принялся осторожно простукивать пол.
— Если Палладий сторожит Цербер, то будет таки тяжело задобрить адскую псину. Ксенофонт писал, что пропасть глубиной больше, чем полторы сотни саженей открывает путь в Аид, — размышлял Андрей, — Что я здесь делаю, идиот!
— Опять шепчешь? Постучи ломиком и все пройдет, а я перекурю, — процедил Дроздов и чиркнул спичкой.
Андрей принялся простукивать стены у пола, и после крепкого удара штукатурка провалилась в дыру. Морозов еле удержался на ногах и выронил трубу, которая исчезла вслед за штукатуркой.
— Есть! — радостно сообщил псевдоархеолог, — А там…
— Гроб вапленный, — продолжил фразу Дроздов, — Подождем Франсуа. Надеюсь, у него не появилась счастливая мысль сдать нас в комендатуру!
— Мсье! — донесся сверху голос часового, — Сегодня ничего не получится. Наш лейтенант совсем озверел. Посадил Франсуа под арест и грозил проверить посты.
Дроздов ругнулся и стал подниматься по лестнице, спотыкаясь чуть ли не на каждой ступеньке.
— Господин профессор, нашли что-нибудь? — заискивающе поинтересовался солдат, — Не бойтесь, я в доле с нашим сержантом!
— Кое-что есть! — ответил Морозов таким тоном, словно говорил, по меньшей мере, с хранителем Британского музея, а не с пареньком из южной Франции, — Мы скоро вернемся и, с Вашей помощью, достанем сокровища Язона.
Часовой заискивающе кивнул и штыком начертил, как пройти в город по «тайной тропе». Эта самая тропа оказалась довольно оживленным трактом, по которому доставлялось спиртное, барахло, а частенько, и шлюха в подарок любимому начальству. Через пролом в стене, живописно украшенный колючей проволокой, вышли на задний двор какого-то духана, где два солдата пытались доказать хозяину, что в мире нет валюты лучше турецкой лиры.
На подходе к гостинице услышали беспорядочную стрельбу. Горожане закрывали лавки, захлопывали ставни на окнах и прятались в домах.
— Забирайте вещи и уходите в порт! — крикнул один из собутыльников Дроздова, на ходу застегивая портупею, — Банда Селим-паши ворвалась в город!
— Ну и мать его! — ругнулся Александр и поспешил в номер.
Морозов остановился возле стойки и поманил пальцем хозяина, который затравленно пересчитывал деньги и шептал проклятия в адрес революционеров.
— Шайтаны, сущие шайтаны в городе, эфенди! — застонал турок, — О, Аллах! Может быть, созвать почтенных людей Эрегли и поднести дары Кемаль-паше? Должен принять, даже султаны берут, а генералы и подавно.
— Именно, почтеннейший! — согласился Андрей, набивая табаком трубку, — И не скупитесь!
— Вразуми меня, пророк! — поднял руки к небу содержатель гостиницы, — Кемаль-паша достоин места падишаха, ибо на нем печать Аллаха!
Морозов оставил хозяина предаваться мрачным размышлениям и поднялся в номер, где Александр воевал со снаряжением. Вещей немного и Дроздов, не без злорадства, бросил другу его поклажу.
— За мной, быстро! — приказал Александр и, размахивая киркой, выбежал из комнаты.
В холле, если так можно назвать это помещение, никого не было, разве что под стойкой слышалась какая-то возня. Дроздов увидел полупустую бутылку бренди, молча осушил ее, посмотрел на закрытые ставнями окна и амбарный замок на входной двери.
— Хозяин! Толстячок! — зарычал подполковник, — Если не откроешь дверь, я такой джихад устрою, что ку-клукс-клан позавидует!
Мышиная возня перешла во всхлипывание, а после двух выстрелов в потолок в рев осла, которому под хвост сунули верблюжью колючку.
— Эфенди! — закричал из-под стойки хозяин, — Ночью я выведу вас из города!
Дроздов двумя лихими ударами сбил засов вместе с замком, но дверь не открывалась даже после удара ногой.
— Шайтаны! — донеслось из-под стойки.
Морозов выстрелом из револьвера погасил причитания, переведя их в едва слышный шепот. Александр разнес дверь в щепки и выбежал на улицу. За соседним домом рванула ручная бомба, а пулеметная очередь подавила жалкие попытки сопротивления местной полиции. Возле духана тоже стреляли. Хозяин заведения валялся у входа, сжимая в руке допотопную дедовскую саблю.