Берега Ахерона (СИ) - Усенский Борис. Страница 43

Страшилище спрятало договор, подписанный кровью, и растворилось в воздухе, словно его и не было. Точно! Не было его, а все приснилось от усталости и дурацкого воображения. Иосиф мрачно посмотрел на ящик стола с запертой в нем книгой и, позевывая, стал читать передовицу «Правды». Игнат, увидев начальство за столь праведным занятием, расплылся в улыбке и поставил на стол чашку «карабинского» чая.

— Иосиф Яковлевич! Вам пора с товарищами к Графской, — напомнил Яценко, — Хотя бы прикорнули и то дело, правда, бормотали во сне.

— Во сне? — удивился Фишман, — Я, что дрыхнул на работе?

— После обеда часика четыре таки покемарили! — кивнул помощник, — Да ничего страшного. Сказал, что вышли по делу, и собрал пару бумаг на подпись.

— Мда! И сколько натикало? — опешил Иосиф и посмотрел на часы, — Половина восьмого? Ну, ни хрена себе!

Почти летний вечер встретил чекиста жарой, криками чаек и противными воплями уличных торговцев. Фишман купил у самой крикливой тетки пачку папирос и устроился в скверике напротив дома, в котором жили Гросснеры. Хорошо. И все-таки что произошло в кабинете? Не черти же, в самом деле, сожрали четыре с лишним часа, и не подавились при этом, контры рогатые!

— Ну почему же сразу контры? Скорее пролетариат, угнетаемый деспотией херувимов и серафимов! — послышался рядом насмешливый голос, — Чем ты лучше чертей? Как и они выискиваешь грешников, судишь за прегрешения и убиваешь в зависимости от желания чертей более высокого ранга.

Иосиф покосился. Рядом, на лавочке, философствовал фон Кернвальд, не обращая ни малейшего внимания на испуганного чекиста. Фишман боязливо осмотрелся по сторонам, но прохожих мало интересовал человек, отдыхавший в парке.

— Йося, ты что, веришь во всю ту чепуху о светлом будущем? И чем все это отличается от религии? — философствовал бывший офицер, либо его светлый образ, — Все уже придумано до вас и вы способны лишь опорочить красивую добрую сказку для детей!

— В топке было не до умствований? — съязвил чекист, — Мы, таких как ты, даже в Аду найдем, и тогда за все ответите, сволочи!

Влюбленная парочка испуганно поднялась с соседней скамейки и удалилась в сторону моря, то и дело, оглядываясь на ненормального разговаривавшего сам с собой.

— Мне тебя жаль, Иосиф! — грустно улыбнулся фон Кернвальд, — Очень скоро моя топка покажется тебе приятной парилкой, по сравнению с тем, что тебя ожидает! Честь имею…

Призрак исчез также неожиданно, как и появился, растаял, словно туман, под солнцем. Иосиф очнулся от легких похлопываний по щекам. Открыл глаза и увидел мичмана, начальника патруля в сопровождении благообразного старичка с врачебным чемоданчиком в руках.

— Что с Вами, товарищ? — спросил мичман, — Тут с нами врач. Он поможет если что!

— Ничего страшного, просто устал на работе, и разморило немного, — вздохнул чекист и посмотрел на часы.

— Извините! — откозырял морской командир и лениво побрел в сторону Большой Морской.

Из дома напротив показался Галдин. Он воровато оглянулся, остановил первую попавшуюся пролетку и махнул рукой в сторону рынка. Иосиф увидел двух оперативников, удовлетворенно кивнул и устроился в тени деревьев. В наступавших сумерках чекист почти растворился в ней и со страхом, почему-то, смотрел на тонкий серп Луны. Серп, символ трудового крестьянства, сеял тревогу и неуверенность в своих силах. Сумерки сменились ночью, и Фишман начинал нервничать. Ведь если мадам Гросснер заподозрила неладное, то ее муж, змий, опять выскользнет и поминай, как звали. Впрочем, опасения Иосифа оказались напрасными. Ближе к полуночи из подъезда вышла элегантно одетая женщина, в шляпке с опущенной вуалью и Фишман облегченно вздохнул. Он почуял врага, и этот самый враг почти заглотнул наживку. Тихо, словно призрак, Иосиф скользил следом невидимый ни для кого.

— Охота на ведьм! — прошептал чекист и, неизвестно откуда взявшийся скелет, удовлетворенно кивнул.

Анна Генриховна медленно поднялась к «адмиральскому» собору, остановилась на минуту и посмотрела на крест. Замедлили шаг и преследователи. Опять ожидание! Именно это всегда бесило Иосифа. Если тебя застукали, то нужно написать, полное душевных мук, чистосердечное признание, стать к стенке и освободить место для других.

В ночной тишине цокот копыт показался чем-то невероятным и Фишман сжался, вспомнив осьминогую тварь под Воронежем. Женщина остановила пролетку, что-то сказала вознице, и тот залихватски стеганул красавца гнедого. От неожиданного поворота событий, Иосиф сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на скелетоподобного демонка. Мешали не только чекистам. Кто-то посмел перечить самому Люцифугу!

Глава 8

«О мстители! Вендетта — славный спор!

Но много вас, и надобен отбор.

Примитесь-ка сначала друг за друга!»

Дева, сверкающая серебром богиня, поднялась с трона и, тяжело ступая, подошла к зеркальному источнику. Посмотрела на свое изображение и до боли сжала губы. Старость постепенно одолевала призрачное великолепие и, царица уже не могла смотреть на морщинистое, словно печеное яблоко лицо, крючковатые, иссохшие руки, оплывшую подобно восковой свече фигуру.

— Гикия! — позвала базилисса, — Я должна повторять дважды?

— Я здесь, Ваша божественность!

Дева с завистью посмотрела на юное тело служанки и надула губы. Богиня знала, что все это до тех пор, пока она правит, а потом от древней героини даже праха не останется и все-таки обидно за себя любимую и неповторимую.

— Могущественная! — продолжила Гикия, потупив взгляд в мозаичный пол, — Купель с асфоделом и отвар молока степной кобылицы готовы!

— И это все? — ударила посохом Дева и чуть не упала, — Помоги мне!

Рабыня, аккуратно поддерживая хозяйку, помогла ей выйти из атрия, кивнула стражникам и, те сразу же усадили ее на роскошные носилки, подаренные в свое время не кем-нибудь, а Венерой Капитолийской.

— Что же они медлят, Гикия? — всхлипнула базилисса, — Ты что, разучилась услаждать героев? Почему они медлят? Мне нужна свежая сила и теплая кровь!

— Из Бездны вылезли кекропы и осадили передовую цитадель! Диофант командует обороной! Из владений Триединого…

— Знаю! — отрезала царица, — Потом!

Отпустив воинов с носилками, царица грузно присела на каменное ложе. Гикия помогла разоблачиться, а затем войти в купель. Колдовская жидкость помогала на короткое время вернуть если не молодость, то силу духа и убирала коварную дряхлость. Приятное ощущение легкости улучшило настроение и, даже морщины на лице слегка разгладились, а взгляд стал прежним, проницательно лукавым.

— Ваше Великолепие…! — начала Гикия, но была прервана. — Оставь церемонии, хотя бы здесь! Звучит насмешкой! Что там?

— Историк Сириск просит о высочайшей встрече! — поклонилась Гикия.

— Проси! — вздохнула богиня и глубже опустилась в купель.

Сириск появился со своими свитками, но против обыкновения не в тоге, а в доспехах гоплита, причем достаточно побитых в сече. Он устало поклонился и, с молчаливого согласия повелительницы, присел на небольшую скамеечку.

— Царственная! — начал историк, — Верховный стратег Диофант моими устами сообщает, что пограничная крепость пала. Мы сражались с кекропами до тех пор, пока не подошли легионы Люцифуга! Ваша царственная сестра, Афина Минерва, приняла присягу изгнаннику Триединого, как и большая часть Олимпийцев. Остальные рассыпались в прах!

— И кто же? — дрожащим голосом спросила базилисса, — Неужели Зевс?

— Поглощен Хаосом!

— Гера?

— Развоплотилась!

— Арей-то остался? — вздохнула Дева.

— Ранен в поединке Диофантом!

— Аид с Посейдоном? Уж эти-то выкрутились?

— Аид бросился во Флегетон и сгорел, а Посейдон стал частью Хаоса!

— Ты что-то не договариваешь, милейший Сириск! — овладела собой Дева, — Я ведь тоже триединое божество, не так ли? Думаешь, ослабела? Чего хочет от меня архонт Люцифуг?