Второй прыжок с кульбитом и пистолетом (СИ) - Сербский Владимир. Страница 55

На поляне траву

Зайцы в полночь косили.

И при этом напевали

Странные слова.

Вроде бы безобидный текст, а сколько смыслов… Не знаю, какую траву косили наши руководители, но поляну просрали. Впрочем, и не траву они косили, а бабло.

Не все, конечно, однако слова в припеве «а нам все равно» точные. К нашему приходу стол был сервирован — хрусталь сверкал, столовое серебро сияло, а крахмальные салфетки резали глаз белизной. Ну и бутылка «Цинандали» стояла раскупоренной, дабы вино успело подышать. Не успели разлить, как подали горячее. Вот каким должен быть ужин при правильном планировании!

— А это что за блюдо? — удивился Денис, разглядывая желтый ломтик лимона в пиале с теплой водой.

— Не вздумай пить из чашки, засмеют, — усмехнулся я. — В воде лишь пальцы ополаскивают, потому что курицу принято брать руками.

В советские времена «цыплята табака» являлись символом эпохи. Их готовили не только в каждом ресторане — в каждой семье имелась чугунная сковородка и тяжелая крышка. У нас дома, помнится, крышка была специальная, винтовая — плющила шкворчащую куриную тушку до упора.

— Господи, что-то потрясающее, — невнятно пробормотала Анюта, аппетитно вгрызаясь в румяный бок.

— Хм… — согласился я с точностью оценки. И пока официант крутился рядом, поинтересовался: — А пару порций на вынос можно организовать?

Кивнув головой, парень умотал на кухню, а Денис ухмыльнулся:

— Детишек решил побаловать, Михалыч?

— Дети — наше будущее, — объявила Анюта известную истину. — А если Верку не подкормить, то того и не заметишь.

Багровое солнце заходило и, угрожая ветреной погодой, окрасило пурпуром кроны деревьев. Вбок от балконной террасы и вдаль, до самого горизонта, в море кишмя кишел людской муравейник.

— Купаться сегодня не буду, — пробормотал Денис. — Боже упаси. Товарищи, давайте выпьем за здоровье. Когда здоровое здоровье, когда ничего не болит, и спина гнется! За тебя, Михалыч.

Мне даже стало неловко:

— Спасибо, Денис, но гусары первый тост поднимают за присутствующих здесь дам.

Анюта вспыхнула, конопушки вокруг носика проявились ярче. И за словом в карман не полезла.

— Спасибо что помните, Антон Михалыч. Мне тоже сегодняшняя жизнь нравится! А с вами еще можно жить в прошлом и будущем, получается вечность. Жить вечно — это так просто и здорово!

Высокая поэзия, а не ужин.

Звякнув бокалами, мы дружно вернулись к деликатесу. К сожалению, курочка закончилась быстро, и я принялся ополаскивать пальцы в пиале с водой. По молчаливому согласию, вина более не пили, поэтому Анюта по-хозяйски отправила домой почти полную бутылку. И в самом деле, логично, чего добру пропадать?

Вместе со счетом официант притащил пакет, на что Денис хмыкнул:

— Отправишь голубиной почтой, как Аня?

— Фокусам не обучен, — пожал я плечами, — но мне и сбегать несложно. Кстати, за собой подобное не замечал?

Задумавшись, Денис покачал головой:

— Ничего такого. Хотя мне достаточно того, что бы сделал. Знаешь, какой первый признак пенсионера? Когда многое понимаешь, но мало делаешь.

— Эт точно…

— А я, Михалыч, стал многое делать.

Анюта заинтересовано прищурилась, а Денис подтвердил:

— Молодецкие подвиги само собой, но не об этом хотел сказать. Без ложной скромности, у меня блиндаж на войне сиял не хуже апартаментов. Всегда был правильным мужиком — где гвоздь вбить, где доску строгануть. Но последний год здоровье мало чего позволяло… А сейчас стал вроде этого вина «Цинандали»: необычная смесь горечи, сладости и кислинки. Персик и айва, понимаешь? И все получается, и все в кайф! Береги себя, Михалыч. Нам еще много гвоздей надо вбить.

— И досок построгать? — хлопая глазками, вставила Анюта шпильку. Вот гадюка, отшлепаю обязательно. Но потом, без свидетелей.

К цветомузыкальному фонтану мы поспели вовремя. Добрались даже заранее, чтобы перед встречей осмотреться. Но толком сделать этого не удалось — народу вокруг диковинки кучковалось изрядно, аки на митинге. Побольше, конечно, чем у Навального, но меньше, чем на футболе. Ничего удивительного: наступил вечер, и к тем гражданам, что уже давно шатались по городу, добавились ранее лежащие на пляже. Отдохнувшая публика без устали гуляла под музыку, девушки улыбались, глаза разбегались.

Не конспиративная явка, а броуновское движение какое-то, ей богу. Плакатов в поддержку Алексея Навального не просматривалось — к счастью, он еще не родился.

У винтовой лестницы, что вела в кафе «Парус» над магазином «Мелодия», волновалась огромная очередь. Очень хорошо, что нам туда не надо. И хотя Анюта завела песню о необычайно вкусном мороженом, намека я не понял. Господи, и говорить не о чем: я-то знаю, что ничего особенного там нет. Твердо помню, плавали — мороженое «Парус» отличается от обычного пломбира не составом, а всего лишь треугольной долькой ананаса, воткнутой сверху. Стоило чудо кулинарии немало, цельный рубль. Однако неизвестный изобретатель на этом не остановился: за те же деньги частенько вместо ананаса применялась дыня. Гения маркетинга понять можно, на всех желающих ананасов не напасешься. Нет, не стоит это мороженое потерянного времени, да и время встречи подходит. Денис прикрывал меня спереди, Анюта шла сзади. Как сбоку подкрался Виктор Острожный, я не заметил. Одно слово, мастер конспирации.

— Добрейший вечерочек, — сказал он в пространство, а затем добавил пароль: — «Кажется, дождь собирается».

Заученно я сообщил отзыв:

— «Может быть, но прогноз погоды обещал ясное небо». Не забыл и три буквы с двумя цифрами, означающие «хвоста нет, можно работать».

— А чем это от вас так вкусно пахнет? — нахмурился Виктор.

В списке паролей подобного вопроса не было, поэтому ответил вне протокола, но честно:

— Цыплята табака. Цинандали и лаваш.

— Везет людям, — гулко сглотнув, пробормотал он.

— Мне сказали, вы будете с семьей, — со всем вниманием я приглядывался к гуляющей вокруг публике, но рядом никто не задерживался. На периферии зрения, кажется, мелькнула улыбка Вики, впрочем, мог и ошибиться.

— Буду с семьей, только не сегодня, — Виктор смотрел в глаза. — До лучших времен перевез в надежное место.

— Раз никого не ждем, может пойдем? — я обернулся, передавая Анюте пакет.

— Вот так, сразу? — кажется, полковник опешил.

— А чего тянуть? Расстегивайте вашу гавайку, в этом людском водовороте никто ничего и не заметит. Только мне придется вас обнять.

— Вика говорила… — кивнул он несколько растерянно.

Выглядел Виктор в точности, так описывала Нина: худощавый, ниже среднего роста мужчина. Обычное славянское лицо, ничего приметного — пройдешь мимо, не заметишь. Издалека его можно было принять за подростка, тем более что одежду он подобрал соответствующую. Людей такого типа называют «вечными мальчиками».

— Вернемся через минуту, — я оглянулся, и Анюта ободряюще улыбнулась.

— С детства не люблю с мужиками обниматься, да делать нечего, — решился Острожный. — Действуйте.

Он позволил себя прижать, и мы переместились в больничную палату. Видимо, доклад обстановки от Вики поступил подробный — полковник Острожный сразу направился в сторону белой мумии с частично разбинтованным лицом.

— Картина маслом, — сообщил он вслух после короткого осмотра. — Крепко тебя отделали, Нинок. Но ничего, дай срок, расквитаемся.

— Виктор, не смотри на меня! — капризным тоном приказала Нина. — Вот, познакомься, это полковник Уваров.

Коля, завершающий сервировку стола, кивнул:

— Николай Сергеич Уваров.

— Ну а с Антоном Михалычем ты уже знаком, — Нина величественно махнула рукой.

— Наслышан, наслышан. Антон Михалыч совершил чудо, — Острожный усмехнулся, разглядывая меня. Он помолчал и добавил: — Избавил Вику от зубной боли.