Третий прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир. Страница 28

Отдышавшись после очередного танца, капитан Агопян с капитаном Сорокиной вышли на улицу перекурить. Сцену с оркестром и отсюда было видно прекрасно — невысокий забор обзор почти не загораживал. Аппаратура у молодежной группы оказалась мощной, а звук сочным и чистым.

— Вот эта девушка, в белых джинсах и красной блузке — наша, сельская. Тамара Карапетян, — сообщил капитан. — В городе экономистом работает, на гипсовом заводе. Очень хорошая девушка, она раньше в сельском клубе пела.

— Отличный голос, — Марина притопнула ножкой в такт мелодии. — И симпатичная. Волосы черные, огнем прямо горят.

— А вот смотри, какая барабанщица классная: просто бомба. Огонь-девка в тельняшке. И еще поет. «Танцуй Россия, и плачь Европа» — здоровски! Крепкая и ухватистая казачка, румянец горит, глаза сверкают. Мечта всей жизни!

— Но-но, Вовочка, неужели ты меня бросаешь? — притворно нахмурилась Сорокина. — А я-то губы раскатала…

— Ты, конечно, лучше всех, но я тебе рисую объективную картину мира, дорогая. Хочешь, открою одну тайну? Мы, армяне, когда-то прилетели с другой планеты. Помнишь историю про Ноев Ковчег и гору Арарат? Так вот, на самом деле на гору Арарат приземлился космический корабль, и на Землю сошли новые жители.

— Да что ты говоришь! — в притворном изумлении она прикрыла рот рукой.

— Я даже знаю, откуда: с двойной звезды Сириус, — Агопян авторитетно кивнул головой. — Потом нас разбросало по всему миру, мои предки попали в Ростов. Здесь, на Дону, идеальные женщины ходят толпами. Взгляни, какова солистка! Королева, ей богу.

— Бесподобная певица, — согласилась Марина. — Красавица с чудесным саксофоном. — А что за бравые офицеры возле сцены гарцуют?

— Полковник Маргярян, из штаба округа, и полковник Ягубянц, начальник Кировской милиции. Мой начальник, кстати.

Высота московской колокольни позволяли Сорокиной иронию:

— Лучшие полковники волости и весь цвет уездного бомонда…

— Надежда Козловская, солистка с саксофоном — звезда оперетты, между прочим. Заслуженная артистка республики, — возразил Агопян.

— И что делает заслуженная артистка на сельской свадьбе?

— Сам удивляюсь. Слышал, она совсем спилась. По крайней мере, давненько ее в театре не видел.

— Ты ходишь по театрам? — поразилась Марина.

Сотрудник милиции, гоняющийся за свободным билетиком, не укладывался в ее голове.

— Есть такой грех, — Агопян склонил голову.

— Твои акции в моих глазах выросли до небес, Володя, — усмехнулась Сорокина. — Но женский алкоголизм не лечится, к сожалению. Это аксиома. Заметь, звезда совершенно трезвая. Наблюдается странное сочетание — трезвый алкоголик на веселой свадьбе.

Агопян от иронии отмахнулся:

— Девчонки в ансамбле все классные, как на подбор, скажи? Особенно вон та, которая с виолончелью необычной. Хороша, чертовка! Кстати, она дочка Надежды Козловской.

— Хм… Стрижки у концертанток весьма необычные. А так и не скажешь, на вид мама совсем немного старше, — Марина поправила очки. — Наверно, грим, косметика…

— А вот эта рыжая дылда, с бас-гитарой? Как выплясывает! И голос душевный. Не хуже, чем у Надежды.

— Очень высокая! Каланча натуральная.

— А за клавишами Верочка Радина, дочка нашей инспекторши из кадров. Настоящий ураган, ей богу. Только слышал я, что майор Радина пропала.

— Какая интересные у вас тут события развиваются, Володя! — капитан Сорокина хищно улыбнулась. — Странные фальшивые деньги, цветущие алкоголички, без вести пропащие майоры… Расскажи еще чего-нибудь про ваш чудесный край.

Глава двадцатая, в которой каждое утро доброе

Возвратившись после долгого дня в родную спальню, я услышал музыку. Странно! Квартиранты вроде съехали, слава КПСС. Вот уж воистину, гостям радуются два раза — когда приходят и когда прощаются. А Марусю с внуком недавно на даче лицезрел, живыми и здоровыми. И кого это мне сейчас принесло?

На кухне обнаружились Анюта с Аленой, родные кошки и горы пломбира в тарелках. У кошек, правда, блюдо было поменьше. «Пинк Флойд» с экрана телевизора громко умолял «быть здесь», однако призыв «wish you were here» до адресатов не дошел — девчонки ушли в себя, склонившись над планшетом.

— Антон Михалыч, будете мороженое? — обрадовалась Нюся. — Настоящее, мы из дома двухлитровый бидончик притащили, на развес брали! И варенье я прихватила домашнее, вишневое.

— Постой, солнце мое, — нажав клавишу пульта, я притормозил видеоклип. — Чего это Алена такая заплаканная?

— Горе у меня, — девчонка подняла припухшие глаза. — Из дома в Москву сплавляют.

Подобным тоном придворные дамы заявляли о поездке на каторгу, вслед за мужьями-декабристами. От тоски в трагическом голосе кошки прекратили лизать лакомство — Лапик прижал уши, а Алиса спряталась на его широкую спину.

— Чего так?

— Папа позвонил и велел немедленно вылетать — срочно и без разговоров. Он там договорился насчет уроков актерского мастерства, а времени осталось мало.

— И мама, видимо его поддержала, — догадался я. — Но, может быть, родители правы? Во ВГИКе будет лучше. Как ни крути, а ты талант.

— Да я понимаю, — она совсем поникла.

Редко бывает, чтобы плачущая женщина выглядела так же прекрасно, как в веселом состоянии. У Алены это получалось. У нее все выходило эффектно: и походка, и речь, и слезы. Актриса от бога, ее и учить-то особенно не нужно.

Первым делом в этом мире Алена прошерстила свою биографию. Благо, инфы в инете накопилось изрядно, особенно во франкоязычной бульварной прессе. Всему верить нельзя, пены полно, но кое-какие выводы она сделала, конечно же. Что ни говори, а девочка смышленая.

— Нет, а что? — я наложил себе горку пломбира. — Наберешься опыта, станешь сниматься в кино… Гонорары попрут.

— Мало иметь талант, — изрекла Алена, теребя на запястье красную нитку «фенечки». — Надо еще уметь подмахивать режиссеру.

От такого откровения Анюта замерла.

— Господи, откуда ты знаешь подобные детали кинопроизводства, милая моя? — поразился я вслед за Нюсей.

— К маме подружка ходит кофе пить — они на кухне так громко сплетничают, что и подслушивать не обязательно, — призналась девчонка.

— Тебя эти глупости мало касаются, — возразил я. — Ты во всем мире одна такая, единственная и неповторимая.

— А как же я? — Нюся ревниво пождала губы.

— В отличие от прекрасной, но далекой звезды, ты мое рыжее солнце. И еще хитрая лисичка.

Правду женщине говорить несложно, но иногда полезно: победно улыбнувшись, любимая хитрая лиса вернулась к мороженому.

— Спасибо на добром слове, Антон Михалыч, однако мне совершенно нечего надеть, — потупив взор, воскликнула Алена печально. — А папа твердо сказал — первым же рейсом!

— С папой не поспоришь. А как же билет? — резонным вопросом я опустил высокую прозу мечтаний до уровня репортажа с полей.

И в самом деле, как? Билетов летом не было. Никуда, и на что — ни на самолет, ни на поезд, ни на автобус. Советский народ так плохо жил, что летом на месяц вперед раскупал билеты на все направления. Северяне со всеми домочадцами катили на юг, к теплому морю, а южане стремились проведать родственников где-нибудь в районе Архангельска или Урюпинска. Вокзалы и аэропорты страны в это время напоминали рассерженный муравейник.

— Есть вариант без билета. Мама договорилась, — Алена шмыгнула носом, но уже без былой страсти. — У нее в аэропорту знакомых полно.

— Мама, кстати, обязательно захочет тебе помочь, — я призадумался.

— Если в Москве ты покажешься перспективной, а ты таки покажешься, мама рванет следом. Так вот: отговори ее прямо сегодня.

— Почему? — смешалась Алена.

— Потому что опасно, — повысил я голос, включая давление. Этот момент был очень важным, и перегнуть палку я не опасался. — Нарушение режима секретности! То, что ты стала еще краше — терпимо. Кто удивится, когда солнце засветит ярче? Спишут на юность. А вот мама, посвежевшая и помолодевшая, вызовет в московском бомонде шок. Ее же, считай, давно списали в утиль. Нельзя ей туда ехать, понятно? Пусть на телефоне вечерами висит, твои вопросы решая, а время должно пройти.