Третий прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир. Страница 3

— Под дверью ординаторской подслушивает. Так лысый доктор симпозиум проводит, — сообщила Алена, с интересом кося взглядом. — А правда, что вы тоже Антон?

— Не симпозиум, а консилиум. И вообще — не Антон, а Антон Михалыч, — тоном сварливой бабки поправила Вера. — Кстати, фонтан потух. Давай, тащи утку отсюда.

— А почему это я? — синие глаза блеснули яркой фотовспышкой.

— А почему я? — Вера не осталась в долгу, стрельнула в ответ карими очами. Но утку переставила на пол.

— А кто отбил у меня парня? — напирала Алена. Воодушевленная маленькой победой, она принялась поправлять простынку под Антоном. — Так что давай-давай, зарабатывай авторитет.

Вот это Апенка разошлась! Щечки порозовели, глазки сверкают… Много женщин в своей жизни я повидал, но Алена всегда представлялась мне эталоном женской красоты. А сейчас, после перехода из того мира, ясно было видно — стала еще краше, хотя вроде некуда. Господи, да ее на улицу нельзя теперь выпускать! Украдут, как пить дать уведут за одну минуту, чихнуть не успеешь. Как я потом маме в глаза посмотрю?

Антон не реагировал, он страдал молча.

— А ты что будешь делать? — прищурившись, Вера подбоченилась.

— А я здесь посижу, на скамейке запасных, — фыркнула Алена. — Не хочешь помогать, иди к маме.

— Я там уже была! — протестующе махнув рукой, Вера поджала губы.

— Еще иди, — отрезала Алена. — Без глупых помощников справлюсь.

— Это ты-то помогаешь? — от возмущения Вера перешла на шепот. — Дыни сначала прикрой, дура сисястая. Антон из-за тебя пострадал, между прочим!

— Да что ты говоришь? — Алена тоже понизила голос до шипения. — А кто драку на пляже затеял? Уж не ты ли? Я всего лишь купальник надевала, а вы с Анькой набежали, и всех вырубили! Одна коза мелкая, другая корова здоровая, и обе бодливые.

— Вот и делай после этого добрые дела, — скорбно вздохнула Вера.

— Это ты-то добрая?!

— Не очень, — согласилась Вера. — Всех козликов не доглядела. Не заметила, как один с бревнышком в кустах притаился, гадюка такая…

— Цыц! — мне надоело это слушать.

Директорские интонации я редко включаю, однако повелительный окрик работает всегда четко. Вера притихла, а Алена побледнела и съежилась — в попытке стать меньше ростом.

— Хватит тарахтеть! — тон я сбавил, но начальника не выключил. — Нет, чтобы укрыть парня простынкой, так они лаются. А бедняга лежит совершенно голый. Эй, как ты там?

— Как курица, что бражных вишен наклевалась, — простонал парень. — А в спине кол торчит!

В наступившей тишине ответ прозвучал неожиданно громко.

— Ну, это пройдет, — отозвался от дверей лысый доктор.

В палату он явился не один, с Анютой под руку. В отличие от санитарок, Нюся щеголяла в белом халатике, коротеньком, чистеньком и тесном. Точно кастелянше магарыч сунула! С ее-то теперешними возможностями, да взятку не придумать…

— Все проходит, и это пройдет, — оставив девчонку у моей койки, доктор направился к Антону. — Уж поверьте мне, молодой человек. Если я правильно понимаю, вы внук Антона Михалыча?

— Внук, внук, — торопливо подтвердил я, принимая от Анюты поцелуй в щеку. — Что с ним, доктор?

— Доктор, что с Антоном? — тихим эхом отозвалась Вера.

— Ничего трагического, — лысый доктор лучился добродушием.

— А про вас, Антон Михалыч, сказали так: «легко отделался», — успела мне шепнуть Анюта.

То-то она сидит спокойно, и посматривает на всех свысока своими серыми глазищами. Кем бы ни было сказано, не поверил бы все равно, что прикиплю к этой высокой деве с рыжим чубчиком и тонким станом. А еще более повяжет нас ее новое умение, важность которого только предстоит понять. В конце концов, помощница кстати. Легко отделался — повезло, конечно, но не все ж мне одному молочные сумки таскать? Да и по жизни вместе веселей шагать. С добрый попутчиком и дорога легче. И вечером веселей обнимать конопатую усладу сердца моего с кудрями красного дерева, подобными солнцу, отходящего ко сну. Эх, седина в бороду, бес в ребро…

Тем временем доктор приступил к парню:

— Ну-с, голубчик, на что жалуетесь?

— На спину…

— Это понятно. А что у нас с артериальным давлением?

Проделав привычные аускультации с тонометром и стетоскопом, он пересел ко мне.

— А мы как себя чувствуем, батенька?

— Терпимо, — пробурчал я чистую правду. — Жизнь порой бьет, но эти удары — лекарство.

— Да? — хмыкнул доктор недоверчиво.

— Господь не злой дядька. Он нас учит, как отец заботливый. Так что терпимо.

— Шутите, уже хорошо. А терпимо — это очень хорошо. И давление нормальное. Отвечаю на ваш вопрос, милая барышня… — доктор тронул свою шикарную лысину. — Кстати, Верочка, напомни, а кто сия прелестная медсестра?

Изображая смущение, Алена сидела с опущенной головой. И, услышав вопрос, еще более потупилась.

— Алена… — прошептала она еле слышно и, выдержав паузу, выпрямилась. — Что с Тошей, скажите?

Отработанный прием ментальной атаки поразил лысого доктора до полной немоты. Впрочем, распахнутые синие глазищи кого угодно с ума сведут. Помнится, много лет назад я тоже был одним из пострадавших, и никогда не жалел об этом.

— Хм… Жить будет, — выдавил доктор, наконец, осмысленную фразу. Такая расхожая формулировка Веру не устроила, судя по фырканью и недовольному виду. Дальнейшая речь эскулапа, слава КПСС, оказалась более информативной:

— Позвоночник цел, но ясно выражен ушиб. При подобной травме наблюдаются неврологические симптомы разного проявления — боль, отдающая в руку или ногу, нарушение чувствительности ниже места ушиба, вплоть до пареза или паралича.

— Никакого паралича нет, — возразила Вера. — Органы шевелятся нормально!

— Пока нет, — согласился доктор, искоса поглядывая на Алену. — При сильном ушибе верхней части спины возможно повреждение ребер.

— У Тоши поломаны ребра?! — ахнула Вера.

— На снимке такого не заметил, но осложнение сопровождается болями на вдохе и выдохе, — демонстрируя благодушие, доктор говорил успокоительным тоном. — Больной, не дышите. Дышите. Ну что я вам скажу нарушения частоты и глубины дыхания нет. Однако это мое мнение. Вот вечером придет невропатолог, тогда будет видно.

— А почему вечером? — Алена сверкнула синим взором. — Тоша болеет сейчас.

Ишь ты, какая наседка заботливая! Мне аж завидно стало. Такими темпами глядишь, и отобьет Антона обратно. И лысого доктора опять в ступор вогнала своими молниями…

С трудом переборов столбняк, доктор взглянул на нее масляными глазками:

— Гематому мы обработали, швы наложили, обезболивающее вкололи. Проблема в том, что нарушение мышечных рефлексов возможно позже. Травма коварная, аукнуться может и завтра, вплоть до нарушения дефекации и расстройств сексуального характера, — доктор ласково улыбнулся. — Так бывает. Вас, Антон Михалыч, тоже касается в полной мере, хотя картина вашей болезни выглядит гораздо лучше.

— Чего касается?

— Постельный режим — три дня.

— Ничего себе, — досадливо крякнул я. — Черт, как некстати…

— Надо лежать! На третий день грелка, на пятый — массаж. А вы как хотели? Нет, я понимаю: девчонки, папиросы, забавы молодецкие и все такое. Но вы-то как там оказались, Антон Михалыч?

— Рыбу ловил, — честно признался я.

— А почему ранения молодого человека в точности повторяют ваши? — вкрадчиво вопросил лысый доктор. — И шрамы идентичные, словно под копирку?

Ответа он не услышал — с индифферентным видом я смотрел в сторону. Не дождется, на провокационные вопросы красные партизаны не отвечают.

— И вот что еще… — не унимался доктор. — Знаете, Антон Михалыч, как наступает старость?

— Как?

— Люди начитают болеть. Гипертония, геморрой, подагра, артрит… Если чего-то упустил, поправьте меня.

— Колики в боку…

— Да, это тоже. Люди стареют, стареют, при этом худеют. Кто-то толстеет, но все седеют. А потом, как последний штрих, лысеют. Выпадение волос нормально, таковы процессы старения.