Незримые нити - Горская Евгения. Страница 9

– Почему?

– Так… Не захотелось.

На десерт принесли чай и пирожные. Казалось, что пирожное в нее уже не влезет, но Наташа и его съела.

– Сколько помню, мать все время нервы лечила.

– Она была несчастная, – тихо сказала Наташа.

– А мы с Витькой никому не были нужны.

Семен поискал глазами официанта, но снова подскочила хозяйка. Наташа не поняла, откуда она появилась.

– Все нормально, Семен Аркадьевич?

Хозяйка наклонилась над Семеном, заглянула в глаза. Хозяйке было лет тридцать пять, и Наташа не могла не признать, что она очень интересная женщина.

– Все отлично, Ниночка. – Семен галантно поцеловал женщине руку. Хозяйка исчезла, и он кивнул Наташе: – Пойдем! Скоро Лариса приедет, а нам еще надо в магазин успеть.

Михаил опоздал на сорок минут. Он всегда опаздывал. Когда-то Антонину это злило. Однажды она почти час ждала его у выставочного центра, продрогла и переволновалась. Звонила ему на сотовый, слышала, что абонент недоступен, и умирала от страха, что он не появится никогда.

На выставку они тогда не попали. Антонина что-то гневно выговаривала, а Михаил смотрел на нее непонимающими глазами и неохотно объяснял, что его задержали обстоятельства. Потом он разозлился, констатировал, что она истеричка и иметь с ней дело нормальному человеку просто невозможно. Он даже порывался повернуться и уйти, но Антонина виновато удержала его за руку.

Это было очень давно, Маша еще не родилась.

– Устал, – пожаловался Михаил, протягивая Антонине букетик цветов.

Антонина развернула прозрачную бумагу, уткнулась носом в чахлые голубые цветочки. Цветы были влажными – на улице шел снег.

– Раздевайся, отдыхай, – улыбнулась Антонина и потянулась к нему губами – поцеловать.

Цветы она поставила в старую хрустальную вазу. Ваза была еще мамина, маленькая Тоня когда-то ставила в нее осенние веточки. Это называлось зимний букет. Красивые желтые листья быстро обвисали, делались мятыми, серыми, но Антонина и мама любовались букетом всю зиму. Перед вербным воскресеньем букет выбрасывался, и в вазу ставились ветки вербы. Верба выбрасывалась осенью.

Михаил, сняв куртку, уселся на диван, с удовольствием откинулся на спинку. Антонина села рядом.

– Как дела? – улыбнувшись, спросил он.

Она знала, что ее дела мало его интересуют, но не удержалась, пожаловалась:

– Так себе.

– Что такое? – нахмурившись, спросил он.

Миша не любил чужих проблем, он считал, что ему вполне хватает своих.

Антонина резко поднялась и прошлась по комнате.

– Очень вероятно, что у Бориной жены есть любовник. – Она отдернула занавеску и посмотрела в темное окно. Снег крупными хлопьями кружился в свете фонарей.

Михаил невесело рассмеялся.

– Нечего на молодых дурах жениться.

– Я не знаю, что мне делать, Миша. – Антонина отвернулась от окна.

Михаил равнодушно пожал плечами.

– Это ему надо думать, что делать. Не тебе.

– Он ничего не знает.

Михаил протянул руку, подложил под спину валявшуюся на диване декоративную подушку.

– По-моему, ты слишком много внимания уделяешь Бориным проблемам.

– Это мой брат, Миша.

– Вот именно, брат! Не муж и не ребенок! Он не маленький мальчик, сам должен со своими бабами разбираться!

Антонина вздохнула, опустилась на стоявший рядом стул. Садиться рядом с Михаилом расхотелось.

– Мы могли прожить с тобой такую счастливую жизнь!..

Ему ничто не мешало жениться на ней много лет назад. И ничто не мешало жениться потом, когда Маша подросла.

Ему мешал чужой ненужный ребенок, и Антонина хорошо его понимала.

– У всех моих друзей такие хорошие семьи! Только я…

– Женись, – посоветовала Антонина.

Она страдала, когда Михаил женился в первый раз. И страдала, когда он женился еще раз.

– Мне иногда кажется, что ты сделана из металла. – Он с тоскливым упреком посмотрел на Антонину. – Железная леди.

Антонина не знала, из чего она сделана.

– Я не могла бросить Борю одного с маленьким ребенком.

Зря она это сказала, она тысячу раз это уже говорила.

– А меня бросить ты могла?

Это тоже говорилось тысячу раз. Или даже две тысячи.

– Пойдем ужинать, Мишенька, – поднялась Антонина.

Когда она ждала Михаила, ей хотелось рассказать, что убили брата Семена. Сейчас не хотелось говорить ни о чем.

С Семеном Антонину познакомил Михаил. Друг за здоровьем следил, докторов подбирал тщательно и Семеном был очень доволен. Несколько лет назад у Антонины принялось скакать давление, и Михаил посоветовал обратиться к Семену Аркадьевичу.

Борю к Семену потащила уже она сама. У Бори с давлением было все нормально, но Антонина настояла. Наступает время, когда хороший доктор становится необходим.

Голубые цветы в вазе казались совсем поникшими. Наверное, нужно было бросить в воду таблетку аспирина.

Антонина переставила вазу со стола на подоконник.

Михаил уехал часа через три. Она с облегчением заперла за ним дверь.

– Я посижу на кухне, пока ты будешь разговаривать с Ларисой, – предложила Наташа.

Стемнело. Снег за окном казался нарисованным, ненастоящим, как на рождественской открытке.

– С какой стати? – поднял на нее глаза Семен. Он, сидя за письменным столом, читал толстенный медицинский справочник. Справочник был новый, текущего года издания, хорошо оформленный и наверняка стоил немало. Семен ручкой делал в нем заметки на полях.

Наташу учили беречь книги. Она даже страницы никогда не заминала.

Ответить Наташа не успела. Раздался звонок, Семен открыл дверь бывшей жене брата.

Это была позавчерашняя женщина в шубке. Только сегодня шуба на ней была другой, светлой, почти белой.

Длинная красивая шуба. Наташа такую никогда не надела бы, она не тетка из позднего советского времени.

– Сенечка! – Лариса прижалась к Семену. – Сенечка, как же так?..

– Раздевайся, Лара. – Семен снял шубу с плеч бывшей невестки, повесил на вешалку. Лариса расправила на шубе рукав. – Проходи.

Кузя на гостью посмотрел равнодушно, нехотя подошел к Наташе, прижался к ноге.

Лариса вслед за Семеном вошла в комнату, Наташу словно не заметила, скользнула по ней взглядом, как по мебели. Наверное, не узнала.

– Это моя жена, – объяснил Ларисе Семен.

Бывшая невестка на «жену» не отреагировала. Видимо, у Семена периодически появляются «жены». Невестка опустилась на ближайший стул, поднесла сжатые ладони к лицу.

– Как же так, Сенечка?

Наташа тихо проскользнула в кухню, сиротливо села на табуретку. Собака неслышно ткнулась мокрым носом ей в колени.

– Застрелили… – неохотно говорил за стеной Семен. – …Кремировали…

Лариса спрашивала, он односложно отвечал.

– Он не мучился? – женский голос звучал жалобно.

На это Семен отвечать не стал.

– Хочешь взять что-нибудь на память, дам тебе ключи.

Запасные ключи от квартиры Виктора они сделали два часа назад. Семен заметил металлоремонт у входа в супермаркет, и пожилой кавказец выдал им копии.

Взять ключи Лариса захотела. Еще некоторое время помучила Семена, а потом зашуршала в прихожей шубой.

– Обязательно позвони, когда поедешь на кладбище, – попросила она на прощанье и опять прильнула к Семену.

Наташе из темной кухни это было хорошо видно.

Взять невестку на кладбище Семен не пообещал, прошуршал замком и остановился у двери кухни.

– Ты почему в темноте сидишь?

– Так… Почему Лариса развелась с Виктором?

– Это он с ней развелся, – хмыкнул Семен. – Потому что…

Наташа не ожидала, что он может использовать непечатные выражения.

– Семен!

– Извини. – Говорить о том, почему брат развелся, ему не хотелось.

Ему вообще не хотелось говорить о брате.

– Послушай… – приставать не стоило, но она не удержалась, – неужели ты не хочешь узнать, кто убил твоего брата?

Кузя прижимался к коленке, она погладила собаку.