Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов (СИ) - Литвин Юрий. Страница 28

Какие-то молодые рабочие в белых шипастых рукавицах и черных касках, видимо из близких нам по духу Исчадий Рая быстренько побежали вслед за Гомо. Вслед им полетел увесистый булыжник, вывернутый из мостовой.

Наркоманам, спокойно наблюдавшим за происходящим, тоже прилетело. Уже от Исчадий. Высокий Гомо, стоявший в окружении агрессивно настроенных Активных Лесбиянок скрылся в подъезде ближайшего дома.

Вскоре оттуда послышался отчаянный крик и Гомо, явно нарвавшийся на засаду, снова показался на «свежем» воздухе.

— О! Май мембе! — вопил он и зажимал руками промежность.

— Наверное, иностранец! — сказал Чукки, и нам с Краухом осталось только важно кивнуть.

— Птички, птички, на дереве! — прямо под нами напевал неприятного вида малыш, он время от времени дергал за руку стоявшую рядом пожилую женщину, и требовал у нее денег.

— Ну на, — сказала она, наконец, и вставила колено в солнечное сплетение малыша. После ласково, ребром ладони провела по еще хрупким, несформировавшимся шейным позвонкам… «Малыш», оказавшийся немолодым карлой хрипло засмеялся и побежал вслед за очередной проституткой. Та натянула на глаза модную в это время года зеленую шляпу и скрылась в темной подворотне. Карла заулюлюкал и помчался следом. Через миг из подворотни выехал огромный грузовик и внес смятение в ряды Гомо.

«Наконец-то!» — обрадовался я и стал спускаться, чтобы встретить аппаратуру лично…

Глава одиннадцатая. 13-й Юбилейный КОНЦЕРТ

Твин Ли оглядел бушующую внизу толпу, еще один раз прохрипел в микрофон: «Resistant…» и ушел за кулисы.

Накануне ему приснился странный сон. Про Ярвелю, которая сидела в своей Зеленой Шляпе упершись подбородком в ногу Мошкары, заложенную за ногу Блумена, на которой она сидела, глядя на того же Мошкару и думала о том, встанет ли у него член, если она неожиданно оголит живот. Но член не встал, потому что его не было…Такая вот хрень… Ли никак не мог разгадать этот сон и ему было неспокойно.

Чукки Даун еще немного поболтал ногами, сидя на самом краю сцены, но когда остервеневшие поклонники стали кусать его за пальцы, стащив на сувениры сапоги, застенчиво улыбнулся и несколько раз выстрелил холостыми…

Ли между тем толкнул тяжелую оббитую железом дверь в гримерку и переступив через плавающее в огромной винной луже тело бас-гитариста Витала Блумена произнес:

— Ой, бля… — после чего грубо выругался. Выступление было на грани срыва. Пробормотав про себя несколько изощренных ругательств, Джозеф щелкнул тумблером и включил компрессор, одновременно взяв в руку гофрированный шланг. Когда неровное гудение компрессора выровнялось, он не раздумывая, жестко и точно сунул гофрированный конец под балахон пьяному придурку…

Толпа, жаждущая крови, понемногу утихла в ожидании нового зрелища. Осветители вырубили весь свет, оставив единственный прожектор, и направили его на помост эшафота. Через пару томительных секунд в луче свете появилась знакомая взъерошенная фигура в сером балахоне. Это был Хэнгмен. Он пробирался к помосту прокладывая себе дорогу среди стройных рядов секьюрити, при помощи своего боевого топора. Его немного шатало, и он казался несколько раздутым. Секьюрити вяло отбивались, но под влиянием сурового авторитета были вынуждены капитулировать и вскоре уже Витал был на месте. Там он принялся, как всегда неторопливо раскладывать свой нехитрый инструмент. Чего там только не было! В последнюю очередь, сразу вслед за сороказарядным парабеллумом, сделанным под заказ, он насадил на гладко оструганный кол чью-то свежее срубленную голову, чем вызвал среди аудитории одобрительное оживление.

Следом на эшафот взошел Твин Ли, он волок за собой какую-то женщину, та что-то кричала, пыталась сопротивляться, но только для вида. Твин Ли толкнул ее двадцатисантиметровой подошвой своего клепанного сапога чуть повыше спины, направив поближе к Хэнгмену и она замерла, очевидно окончательно смирившись со своею участью, потом подобрал упавший микрофон и снова прохрипел туда:

— Resistant…

Тут снова послышались выстрелы, прямо из зала. На сцену попыталась проникнуть небольшая группа каких-то странных личностей, в куртках с надписями «Eif». Они пробились через нижний ряд охраны, но Чукки Даун и подоспевший Хэнгмен споро управились с нарушителями спокойствия, и вскоре из головы уже красовались на эшафоте.

Твин Ли уже совсем было собрался послать в микрофон свой знаменитый вопль в 20 000 децибел, но тут на сцене образовался, какой-то совершенно странный чернокожий корреспондент в клетчатой рубашке и затертых джинсах.

Твин Ли негромко поинтересовался у Чукки:

— А где все-таки Краух?

Чукки ответил:

— Уже в танке.

— Тогда придется Виталу, — сказал Ли и подтолкнул Хэнгмена.

Тот поглядел на корреспондента сквозь прорези маски и попросил:

— Дай мне линейку!

И Чукки дал. Через секунду грязный папарацци, получивший свой нежданный презент из рук самого Хэнгмена, был моментально и заживо разорван фанатами прямо на глазах у опешивших охранников.

Пока публика развлекалась с незадачливым корреспондентом, линейкой, и неуклюжими охранниками, Хэнгмен подвесил красавицу на дыбу и концерт пошел своим чередом. Чукки выдал соло, потом истерически захохотал и стал кататься между аппаратурой, что-то взорвалось, и повалил густой дым…

…Рэдмен так и не появился. Примерно через час, во время небольшого перерыва группа собралась в гримерке. Все кроме Дауна. Горбун сообщил, что в служебных помещениях замечена группа Лаборантов.

Чукки появился через минуту, уже без улыбки в обгоревшей спецодежде и сквозь зубы сказал:

— Однако аппаратуру кладут, а?

Хэнгмен надел колпак с кисточкой и куда-то убежал.

— Куда это он? — спросил Краух.

— Я знаю, — сказал Твин Ли, — у Хэнгмена занятия в другой группе, он теперь вынужден разрываться. Натаскивает новых Исподлюбков.

— Он, что уже не Stiffen Corpses? — спросил Увитый Плющом Стол.

— Я тебе сейчас дам не Stiffen Corpses, — замахнулся на него Твин Ли, — сам сейчас Corpses будешь, просто он финансирует новую группу «240А» называется, денег у него много.

— Скоко? Скоко? — поинтересовался Чукки.

— Тыша! — сказал Витал неожиданно возникая на пороге.

— Чмо, — сказал Чукки.

— А пошли в «Дубки», — предложил случайно заглянувший в помещение гном.

— Денег нет, — оторвался Витал.

— Чмо, — снова сказал чукки.

— Тогда не мешайте мне заниматься! — зорал гном и зхадергался на листке с текстом песни Вольфа-Сазоненко «Тугоплавкий металл».

Чукки задумчиво посмотрел на гнома. А Ли сказал. Констатируя факт:

— Тугоплавкий металл — это металл в тугих плавках.

Вернулся он минут через пять с целлофановым кульком заляпанным кровью. Из кулька он вытащил голову Старшего Лаборанта Эпштейна и цинично произнес:

— В туалете сидел, падла. Хех, бумажку просил…

Твин Ли оторвал голову от поверхности стола и сказал:

— А Эпштейнов будем убивать и причем всех!

Корпсы хищно защелкали пальцами. Тут зашел Сторож.

— Я тащусь! — сообщил он с порога, — вы слыхали? Эпштейна кто-то замочил!

— Нет, ты знаешь, не слыхали, — проворчал Хэнгмен и стал что-то неловко прятать за шкафчик со спецодеждой. Это что-то целлофаново шуршало и кроваво капало на пол.

Сторож странно поглядел на него, потом сказал:

— А я собственно чего… Тут нам Ультиматум объявили. Зачитать?

— А зачем? — Ли пожал наплечниками, — и так ясно чего там Красный наваял. Наверняка требует наши головы, или деньги.

— Или и то, и другое сразу, — буркнул Чукки.

Сторож кивнул.

— Продолжаем шоу, а там как будет, так и будет.

Тут Витал почувствовал неприятный запах и зажал нос пальцами. Из-под стола послышался дикий крик обладателя носа. Это оказался Плющ, он же Вудрок-мутант и по совместительству наш ярый поклонник. Все-таки увязался следом. Прилипчив до безобразия. И еще вьется.