Пасынки (СИ) - Горелик Елена Валериевна. Страница 51
Встреча с сородичами взволновала князя, но волнение не заставило забыть о назначенной встрече с господином титулярным советником. Что ж, до визита к сестре ещё много времени, можно посвятить его разговору о деле. Тем более, что если его умозаключения верны, то этот человек — кажется, его зовут Никита Степанович? — в будущем сыграет не последнюю роль в придворных раскладах. При его роде занятий это вполне вероятно.
— Скромненько вы тут обитаете, князь.
— Никогда не питал слабости к роскоши, Никита Степанович… Не откажите в любезности отобедать со мною. Хозяин предупреждён, сейчас подадут.
— Благодарствую, князь. Сказать по правде, голоден, как собака.
Обед был под стать непритязательной, но чистой и тёплой комнате: скромен, но сытен. Выдав Степану деньгу на прокормление в общем зале, князь остался со своим гостем наедине, и они оба воздали трапезе должное. С набитыми ртами, само собой, не поговоришь, потому беседу отложили до того момента, как хозяин подал бутылку вина. Как водится, пыльную и в паутине, долженствующей подчеркнуть благородную старость напитка.
— Я не знаю, где Гертнер нашёл у себя столько пыли, но паутина наверняка свежая, только что из погреба, — не без юмора заметил альв, когда хозяин удалился. — Уловки местных содержателей гостевых домов я уже изучил.
— Вино-то хоть хорошее? — усмехнулся гость.
— Бог его знает, Никита Степанович. Не пробовал.
Бутылка была откупорена, розовое содержимое разлито по кружкам — экономный хозяин бокалов не держал — и испробовано.
— Мадьярское, — с видом знатока заключил Кузнецов. — Токай. Не самое плохое винцо. Могли и какую-нибудь дешёвую кислятину подсунуть, а то и хуже — подкрашенную ягодным соком водку пополам с водой.
— В самом деле? — князь насмешливо изогнул бровь. — В таком случае постараюсь избегать заказывать вино в подобных заведениях.
— Да уж, мало где у нас ещё порядок есть… — вздохнул гость, допив свою порцию. — Работы — непочатый край. Не токмо нам — детям-внукам хватит, и правнукам останется… Я, собственно, для того и хотел искать встречи с вами, князь. Потому и вызвался сопроводить первых прибывших. Прочих велено покуда размещать в Риге. И, по слухам, их там чуть менее полка набраться может, вместе с бабами и ребятишками. А обычаев ваших никто не знает.
— Я видел среди драгун знакомых мне воинов, — напомнил альв.
— Это верно, — согласился чиновник. — Только они не очень-то распространяются насчёт ваших обычаев. Так и до неприятностей недалеко. Кто-то кому-то что-то по незнанию сделает обидное, и начнётся. Я сего избежать хочу.
— Что я должен сделать, Никита Степанович? Описать обычаи воинов моего народа или приказать тому же Илвару открыться вам?
— Уж лучше второе, князь. Илвара я ещё могу таскать за собою, вас же… — заметив ироничную улыбку альва, господин титулярный советник развёл руками. — Второй вопрос, с позволения вашей светлости — кто из ваших мог бы встречать приезжих здесь, в Петербурге? Я говорю о знатных персонах, коих воины станут слушать наверняка.
— Никого лучше князя Энвенара я не знаю. Он должен прибыть к венчанию цесаревны Анны, тогда и поговорю с ним.
— Как быстро вы всё решили, князь, — усмехнулся чиновник. — Не то, что наши. Пока до дела дойдут, да пока душу наизнанку вывернут, ожидая неизвестно чего, дело само решится.
— Речь идёт о благе и моего, и вашего народа, такие вопросы не следует затягивать или, упаси бог, искать выгоды, — заметил князь, прислушиваясь к шуму на улице. — И сестра моя так же считает. Кстати, она упоминала вас недавно.
— Надеюсь, не ругательно? — господин Кузнецов улыбнулся. — Я, как мог, старался удержать её и её спутников от необдуманных поступков.
— Сестра вам весьма признательна за это, Никита Степанович. Через два часа я должен увидеться с нею. Что ей передать от вашего имени?
— Не стоит утруждать себя, князь, — отмахнулся Кузнецов. — Я исполнял свой долг, и мне показалось, что ваша сестрица это прекрасно поняла.
— Вот об этом уже я бы хотел переговорить с вами подробнее.
— Простите?..
— О долге, Никита Степанович. Ну, раз уж нас свёл случай, то почему бы им не воспользоваться… ко всеобщему благу наших народов? — тонко улыбнулся князь, откинувшись на спинку резного кресла — немыслимой роскоши, предмета гордости хозяина австерии, предоставляемого лишь самым респектабельным постояльцам. — Я, Никита Степанович, не просто так вспомнил о сестре. Она, покрутившись среди высшего света, видите ли, имеет некие основания полагать, будто вашего начальника зовут вовсе не Гаврила Иванович.
— Право же, не понимаю, о чём вы, князь, — удивление чиновника было вполне искренним.
— О слове и деле государевом, сударь мой.
— А вот с этими словами у нас не шутят, ваша светлость, — нахмурился Кузнецов. — Страшные они, эти слова.
— Я, Никита Степанович, вовсе не шучу. Более того, я склонен доверять чутью сестры, которая при нашем покойном батюшке была хранительницей Мира и Покоя. Да, да, не удивляйтесь. Мы не страдаем предрассудками насчёт женского ума.
— Не буду прикидываться, будто не понял, к чему вы клоните, князь, но, право же, вы ошиблись. Я в действительности состою на службе в канцелярии Иностранных дел, это вам подтвердит кто угодно. К Тайной канцелярии, не к ночи она будь помянута, я не имею отношения. Не лежит душа к заплечным делам, к коим так пристрастен господин Ушаков.
— А я ни слова не сказал о заплечных делах, Никита Степанович.
— Тогда, простите, я вновь не понимаю, о чём вы.
— О тех делах, что решаются тайно, но без мясницких забав, — тонкое лицо альва передёрнула гримаса отвращения. — На дыбе хорошо получать признания, зачастую ложные, а сестра в своё время обучилась искусству отыскивать правдивые сведения. Надеюсь, мне не нужно пояснять разницу между этими понятиями?
— Разница существенна, согласен. Но при чём здесь я?
— Сестра считает, — раздельно проговорил князь, — что, помимо Тайной канцелярии, которой здесь детишек пугают, государем негласно учреждена ещё одна служба, именно для розыска истины, а не голов для плахи. Что людей тех немного, и подчинены они напрямую Петру Алексеевичу.
— Да, будь такая служба, скольких бед бы удалось избежать, — невесело усмехнулся Кузнецов.
— Хорошо, я согласен считать сию службу чисто умозрительной, — кивнул альв. — В таком случае могли бы вы предположить — всего лишь предположить — что бы делали эти люди, будь они реальностью, в настоящее время, когда вопрос с престолонаследием ещё не решён, а иные знатные персоны, возбуждённые недавней болезнью государя, начали помышлять о смене династии?
— Полагаю, будь такая служба при Петре Алексеевиче, помянутым знатным персонам пришлось бы даже спать с открытыми глазами и бояться каждого шороха, — предположил, как его и просили, Кузнецов. — Но так как мы условились, что тайная служба при государе суть умозрительна, то знатные персоны сии ведут себя крайне неосторожно. Притом настолько, что даже Ушаков что-то заподозрил… Позволите вопрос, князь?
— Извольте, Никита Степанович.
— Будь у вас подобная служба, что бы вы сами делали в такой обстановке?
— О том, простите, лучше спрашивать у моей сестры. Это она раскрывала заговоры против отца, а я, младший сын, всего лишь правил маленькой дальней провинцией нашего государства. Хотите, я устрою вам встречу? Согласитесь, это неплохая мысль — насчёт той самой умозрительной службы. Именно сестра может найти аргументы, которые позволят склонить государя к решению…сделать эту умозрительную службу реальной. Чтобы некие знатные персоны впредь опасались устраивать заговоры против престола.
— Не будет ли это несколько бестактно? Ведь государь, насколько мне известно, ценит в вашей сестре не только ум.
— Полагаю, беседа в присутствии родного брата вряд ли может считаться предосудительной… И наконец, Никита Степанович, можно ещё один вопрос?
— Сделайте милость, князь.