#Даша_на_Луне - Сергиенко Алексей Леонидович "Asta Zangasta". Страница 110

Прощальных телеконференций мы не вели. Не хотелось, да и возможности не было — мы демонтировали наружные антенны, оставшись без дальней связи.

За час до вхождения в атмосферу мы надели скафандры и собрались в носу корабля. Кислорода в моём скафандре осталось всего на несколько минут, так что меня подключили шлангом к скафандру Хельги — у неё был самый большой запас из имеющихся в наличии. Пинтел с Раджетти выдышали запасы когда монтировали парашют, а Хе вчера.

Уже в скафандрах мы легли на пустые ящики из под оборудования, призванные защитить нас от раскаляющейся обшивки, вдев руки и ноги в сплетенные из проводки петли. На этом особенно наставали Программист с Математиком, удаленно загружавшие в корабельный компьютер программу манёвра.

— Привет кугуты, что такие потерянные? — спросила я, увидев их помятые лица и красные от недосыпа глаза, — Всё плохо? Дебит с кредитом не сошелся? Мы сгорим?

— Мы моделировали, моделировали да не вымоделировали, — вздохнул Математик, — данных по атмосфере на такой высоте, структурной прочности корабля и работе парашюта настолько мало, что полагаться на модель нельзя.

— Но мы нашли выход, — перебил его Программист, — поскольку мы не можем точно определить реальные параметры, мы натренировали на моделях нейронную сеть. Мы распараллелили обучение, скупив свободные мощности по всему миру. Теперь совершенно не важно, что модели неточные — ваш корабль пилотирует лучший пилот галактики. Он найдет выход из любой ситуации. У него налёт часов за миллион перевалил.

— Не лучший пилот галактики, а лучший из известных нам пилотов, — прокомментировал восторженные вопли математик, — и ты, Даша, лучше держись покрепче за что-нибудь в корабле. Или привязывайся. Уж больно пилот хорош.

— Это я уже и сама поняла, — вздохнула я, — тятя, тятя, наши сети…

Вспомнив этот диалог, я еще раз проверила крепления. Опыт работы с нейронными сетями у меня был небольшой, но негативный. Глядя на меня, проверять крепления начали и остальные члены команды.

Потом мы просто лежали, глядя в потолок и отчитывая секунды. Как я уже говорила — страха не было. Было только ожидание.

— Мне бы…бы…было приятно работать с вами, — неожиданно проблеял Раджетти.

— ИДИОТ! ЗАТКНИСЬ! — синхронно заорали мы с Хельгой.

Дальше был удар. То есть, конечно, не удар, чувство было, словно я попала под поток воды, который вжимает меня в пол, не давая двинуться. Так мой организм интерпретировал перегрузку, возникшую от того, что наш корабль с огромной скоростью натолкнулся жиденький заслон из атомов воздуха.

Дальше был удар. Настоящий удар, без дураков. Выбивший из моей груди остатки воздуха и наполнивший мои глаза летающими вокруг меня канарейками. Это раскрылся демонтированный с Дефайнта парашют.

Пространство вокруг меня пронзали летящие с неестественно большой скоростью предметы — с пульта, который сейчас казался потолком, начали вываливаться электронные потроха. Меня охватило острое чувство беспомощности — вжатая в пол я не могла пошевелить ни ногой ни рукой. Испуганно вскрикнула Хельга. Помню, что еще удивилась, как она может кричать — лично я даже вздохнуть не могла.

Потом неожиданно стало легче. Не так легко, как в невесомости, и не так легко, чтоб подняться и посмотреть, что с Хельгой. Но так легко, чтоб вздохнуть. У нас сорвался парашют, успела подумать я.

Тяжесть вернулась через долю секунды. Вместе со всепоглощающим рёвом и дымом, который наполнил корабль заслоняя обзор — горела обшивка. «Как хорошо, что я закрыла шлем» — только и успела подумать я, как Странник закружила чудовищная карусель, выжимая из меня все соки и останавливая сердце.

Последнее, что я запомнила, перед тем, как сознание померкло — черноту в глазах от немыслимой перегрузки., рев пламени и треск разрушающейся обшивки.

* * *

Нас спас не случай. Не точный расчет специалистов. Не слепая удача новичков.

Нас спасла организованная Координатором СМС рассылка. Не знаю, было ли это последней судорогой загнанного в угол международного террориста, как потом писали одни газеты. Или попыткой заработать дешевый авторитет на сомнительного качества астрономическом шоу — как писали другие.

Решайте сами.

Я хочу верить в то, что это было организованно для нашего спасения. Помните, в Питере Пене, умирающая фея Динь-Динь говорит, что ей, может быть, могло бы помочь, если бы много ребят сказали, что они верят в фей?

Мы стали событием, которое одновременно наблюдало больше всего человек в мире. Получив СМС рассылку, жители доброй половины Земли, бросали работу, отвлекались от отдыха, просыпались,— и выходили из домов, офисов, шалашей, яранг — чтоб увидеть, как по угольно чёрному небу скользит крохотная искорка — Странник.

Странник ярко горящий!

И все эти люди, сотни, тысячи, миллионы и миллиарды человек, загадывали желания, глядя на падающую звезду. Кто-то просил денег. Кто-то любви. Но, я уверенна, что больше всего человек загадали: «Пусть они выживут». С волей миллиарда человек мироздание не может не считаться.

Откуда я так уверена в этом?

Потому что мы выжили. Нейронная сеть справилась с заданием на «отлично». Она сумела затормозить нас, не допустив разрушения корабля. Перед сетью были поставлены четкие приоритеты. Поэтому, когда нос корабля начал разрушаться, сеть приняла единственно возможное решение. Перегрузку, выше допустимого физиологического предела мы можем пережить. Разрушение корпуса — нет. Нейронная сеть в доли секунды взвесила факторы и приняла единственно правильное решение: она раскрутила корабль вокруг оси, передавая нагрев на более холодные части корабля.

* * *

Пришла в себя я внезапно. Тяжести не было. Не было и темноты — все внутреннее пространство корабля озаряли всполохи пламени, еле видимые из за густых клубов дыма. Случилось самое страшное, что могло случиться на космическом корабле — пожар.

Около меня, судорожно извиваясь в стягивающих её веревках Хельга. Вглядевшись, я ужаснулась — в её шлеме, прямо напротив лица зияла дыра — туда пришелся удар выпавшего с пульта оборудования. По шарикам крови, которые вырывались из трещины в шлеме, было ясно, что удар повредил не только стекло шлема.

Нужно было что-то срочно решать. При том решать мне — Хе, и Раджетти с Пинтелом пока не пришли в себя.

Я выпуталась из петель и наклонилась к Хельге, срывая со своей груди притворяющейся эмблемой самоклеющуюся заплатку — создавшие мой скафандр инженеры всерьез озаботились возможностью быстрого ремонта своего хлипкого изделия.

Вот только наклеить заплатку не получалось — Хельга билась в панике, судорожно размахивая руками. В другой ситуации я бы без стеснения врезала бы ей по лицу, чтоб успокоить. Но, не сейчас. Не Хельгу. Я прекрасно помнила, чем кончилась моя попытка её поколотить.

Я схватила астронавтку за руки, сжав кисти рук в своих ладонях и закричала: «Не шевелись». И о чудо — Хельга перестала биться, позволив наклеишь заплатку на брешь в шлеме. После этого, я взяла её руки в свои, направив к лицу.

— Прижимай, — закричала я, — и не убирай руки!

Ткань заплатки уже пенилась быстрозастывающей желтой пеной. И тут до меня дошло, что я тоже чувствую резкую боль в коленях. Я бросила взгляд вниз и поняла, что опираюсь на раскаленную обшивку. Вот почему дергалась Хельга — она чувствовала исходящий от обшивки жар.

Вскочив, я чуть не упала от головокружения — корабль не перестал вращаться и меня замутило от резкой смены силы тяжести. Правда совсем не большой — так что я без труда сумела поднять Хельгу на ноги.

Убедившись, что она стоит, я бросилась к лежащей без сознания Хе и принялась распутывать узлы. Было видно, что в другом углу кабины, пришедший в себя Пинтел делает то же самое с лежащим без сознания Раджетти.

Я почти справилась с узлами, когда почувствовала движение в своём окружении. Точнее изменении в натяжении связывающих меня с Хельгой шлангов. Астронавтка отлепила одну руку от шлема и сейчас тянулась к рычагу шлюзовой камеры.