По зову полной Луны (СИ) - Ковалёв Максим. Страница 25

Посыльные с сообщениями в крепость и обратно сновали как шальные. И всё это время зеленоглазый господин на вороном коне, верзила с пугающим боевым топором за плечами и примкнувший к ним Догвиль проводили в открытом поле бесконечное совещание. Но вот шрамник, называемый всеми командором, подъехал и объявил, что они отправляются за перешедшими Стену громилами. А сколько тех оказалось в итоге — вопрос не определяющий.

Подоспели маги, до последнего бывшие в крепости. Мэтр Кроули едва держался верхом, но зеленоглазому сказал, что они готовы тронуться в путь. Сразу, как довершат ещё одно дельце. Его ученики, закутанные в одинаковые плащи-дождевики и кажущиеся на своих лошадях совсем детьми, спешились. Среди них впрямь затесалась девчонка. Высокий блондинчик, выглядевший постарше остальных, помог спуститься старику и извлечь притороченный к его седлу посох, витой и белоснежный, точно выточенный из цельной кости неведомого гиганта, — явно чародейский. Прочие всадники, в числе которых состояли Юлиан с Лопухом и ещё восемь стражников пограничного гарнизона, наблюдали за их действиями со стороны.

Встав в круг с мэтром в его центре, чародеи затянули странное песнопение. Закрыв глаза, они плавно то поднимали, то опускали сцепленные руки в такт своим мычаниям. А совсем рядом древни ступали уже за Стеной. И, пока они занимались тут не пойми чем, там гибли люди!

Сапоги магов по щиколотку увязли в грязи. Даже непросвещённому было видно, с какой натугой давалась им волшба. Но мэтр Кроули не прерывал песнопения, а голоса четверых юношей и одной девушки тянулись за его сиплым басом. Тут старик вскрикнул особенно громко и вонзил конец посоха в землю. Остальные с усталым вздохом уронили руки, размыкая круг. Старший парень поддержал падающего без сил чародея.

Некое заклятие совершилось… Или, что всё это значило?

Могло показаться, что чары не сработали, ведь ни цветных вспышек, ни каких-то иных проявлений не случилось. Но, когда от Стены, где ещё топтался кто-то из великанов, донёсся его трубный вопль, все смогли убедиться в обратном.

Утыканный стрелами Метатель, скособоченный ранее выстрелом стреломётчиков, что последним насилу, но преодолел пролом, вдруг закачался из стороны в сторону как пьяный. Обступившие его солдаты бросились в рассыпную. Многие падали, словно земля под ними заходила ходуном. Таких хватали и тащили под руки. Взмахнув лапами, великан всё же растянулся плашмя, едва отступив от Стены на десяток шагов.

Магия определённо сработала.

Поначалу растерявшимся солдатам не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что тут к чему. Верёвки с крючьями оплели древня крепкими путами, топоры и бывшее у городского ополчения горящее масло — всё пошло в дело. Спустя считанные минуты громилу изрядно порубили, а брошенный факел отправил его прямиком в адское пекло. Большой воющий огонь озарил ночь.

По крайней мере, здесь вроде разобрались. Оставался ещё один Метатель, а также исполин Разрушитель. Однако эти были уже вне досягаемости. Миновав пролом, древни ни на кого не бросались и ничего более не крушили. Никем не задержанные, громилы утопали прочь, быстро скрывшись из виду.

…Дождь, немного поутихший, припустился с новой силой, перейдя в ледяной ливень. Ветер трепал плащи и швырял в лица пригоршни воды. Всадники подстегнули лошадей. Впереди лежала тьма, в которой двое великанов шагали к своей неведомой цели. Что бы это ни было, то же искали и следующие за ними люди.

Рассвет застал их уже вдали от проломленных укреплений Великой Стены.

Часть вторая. Погоня за неведомым

1

Этот Лес не располагал к чужакам.

Старый, вернее древний. Он многое помнил и многое мог бы рассказать. Только кому? Его никто не спрашивал, да и забылось уже, как правильно это делается. Его владения простирались от большой солёной воды на восходе, до текущей пресной на закате, от холмистых перелесков юга, до широких равнин севера. Глухие сумрачные чащобы. Дикая земля. Царство изначальной природы, не осквернённой ни мотыгой, ни топором тех, кто называет себя Разумными. Тишь и покой. Жизнь, укрытая от пяты цивилизации, и неизменно приходящей вместе с ней скверны.

Так было всегда. Лес желал, чтобы так оставалось и впредь.

Но чужаки вторглись под его полог, неся с собой изменение.

Поначалу Лес решил понаблюдать, не принимая спешных действий. Давно никто не захаживал столь глубоко в его чащу. Появление чужаков само по себе было даже любопытно. Для чего они здесь? Что ищут?

Старый Лес ощущал присутствие посторонних, как ощущали их несметные полчища летающей, бегающей и ползающей живности, населяющей его кроны и копошащейся под его корнями. Он смотрел глазами бельчонка, притаившегося высоко на суку разлапистой ели, возле которой они встали для отдыха. Запах дыма от разведённых костров не нравился рыжему зверьку, как и самому Лесу. Он следил за продвижением пришлых: оно передалось ему волнением муравьёв, чей дом они порушили мимоходом, страхом птиц, мимо чьих гнёзд они проходили шумной опасной толпой. Лес касался незваных гостей ветвями своих кустов. Их холодных твёрдых покровов и тёплых тел зверей, на которых они восседали. Он пытался проникнуть в их мысли, дабы уберечь от безрассудства. Но те стремились всё дальше и останавливаться не собирались.

Вскоре Старый Лес убедился в пагубности их намерений. Чужаки, чувствуя возрастающее стороннее недовольство, платили незримому наблюдателю той же монетой.

Плотно сбившийся отряд всадников пробирался через угрюмые дебри. Заросли орешника и можжевельника, встававшие сплошной стеной, куда ни кинь взгляда, настораживали. А гуща достающего до стремени папоротника могла таить под собой как скрытые ямы, так и ядовитых гадов. Впрочем, с какой-то действительной угрозой столкнуть им пока не пришлось.

Вошедших в Лес было около трёх десятков. Большинство в кирасах и солдатских плащах с вышитой на них чёрной розой и соколом, сжимающим в когтях змея. Те же эмблемы помещались на пристёгнутых к сёдлам щитах и на попонах. Поход под сенью леса не имел ничего общего с лёгкой прогулкой. Лошади упирались, не желая идти. Они тоже чуяли враждебность этого места. Мечи и стрелы держались наготове, словно всадники в любое мгновение ожидали нападения, причём со всех сторон разом. Высланные вперёд разведчики вскидывались на всякий шорох и скрип. Но высмотреть что-либо определённое за древесным частоколом не удавалось. Только неясные промельки, возникающие и сразу исчезающие, а скорее, просто качаемые ветром тени.

Что же их так тревожило?

Пока отряд находился ещё вдали от цели своего похода, особых причин для волнения не возникало. Не скоро, но и не медля, где по звериным тропам, а где и без них, они углублялись в чащу. Сам лес казался ничем не примечательным нагромождением корабельных сосен, разбавляемых столетними елями, чьи широкие ветви свисали до самой земли. Свет солнца едва пробивается сквозь их вершины. Гнилые коряги навевают мысли о бабкиных сказках. Мягкие ковры черничника так и влекут прилечь на них. Где-то усердно долбит дятел, а вон пролетела серохвостая сорока-трещотка.

Затем всё изменилось.

Стоило им приблизиться к некоему заповедному урочищу, как лес разом «озлобился». Вместо приятного глазу сосняка сплошным буреломом встал ельник — переплетение узловатых стволов, где живые деревья соседствовали с сухостоем, и меж теми и другими растянулись полотнища пыльной паутины. И обогнуть его не представлялось возможным. Ветви цеплялись за плащи, сыпали за шиворот горы хвои, корни высовывались из-под тёмно-зелёного мшистого ковра, грозя переломать лошадям ноги. Теперь продвигаться вперёд отряду позволяли лишь топоры.

Изнуряющая духота и полчища мошкары превратили эту часть пути в сущий кошмар. Природа или же те силы, что повелевали ей, недвусмысленно давали понять — дальнейшая дорога для чужаков здесь закрыта. Но людская воля, подкреплённая жаждой знаний, силой железа и пламенем огня, ломала любые заслоны.