По зову полной Луны (СИ) - Ковалёв Максим. Страница 26

Трое суток мучений растянулись подобно годам. Днём битва с еловой армадой, а ночью с обезумевшими кровососами, от которых не спасали даже самые верные средства. Мелкие жужжащие твари окутывали наскоро разбиваемый бивак колышущейся тучей, терзая людей и неспособных укрыться от них лошадей.

К вечеру второго дня, когда всякое терпение было на исходе, бесконечные дебри вдруг как ножом отрезало. Отряд вновь вышел в светлый сосновый бор, где привольно гулял ветер и где терпко пахло расплавленной на солнце смолой.

Идти стало легче, но возникли новые трудности. Двое лесников, на пару указывающих дорогу, стали кружить и путаться, а затем вовсе разругались, хотя до этого пребывали в полном согласии. Лишь выраженное командованием нетерпение заставило их сойтись на некоем общем решении. Что не очень-то помогло. Вместо обещанного оставшегося дня пути они блуждали уже три.

Запасы провизии и особенно воды заканчивались. Добыть же пропитание в огромном лесу опытные охотники, как ни старались, не смогли. Ни дичи, ни зверья, ни ягод, ни грибов, ничего иного, пригодного в пищу, в округе просто не было. Не встречалось им и ручьёв, из которых удалось бы наполнить баклаги. Только сейчас все поняли, что давно не слышно щебета птиц и не видно скачущих над головой белок. Лес сделался совершенно пустым. Хорошо хоть лошади могли кормиться подножной травой да напиваться из встречающихся болотистых низин.

Нарастало смятение. Поползли толки, что назад дороги им уже не найти. Будто старый лес не выпустит посмевших вторгнуться в его пределы. И с каждым пройденным днём, когда чаща вокруг оставалась всё так же безмолвна, таких толков делалось больше.

В одну из следующих ночей весь лес сотрясался от дикого рёва неведомых существ. Мельтешили размытые тени, кто-то огромный ходил вблизи бивака, раскачивая деревья. Лошади рвали привязи. Люди жгли костры и не выпускали из рук оружия. Напряжение уподобилось горной лавине, готовой сорваться в любой миг.

Но из ночной тьмы так никто и не показался.

Все молили о рассвете, дабы с первыми лучами зари повернуть восвояси. Однако наступившее утро и уходившие ещё вперёд лесники принесли нежданную весть.

Они всё же нашли нужное место.

Лес жалел несмышлёных, пытался оградить их. Но те проявили упёртость, и он отступил, предоставив глупцам самим разбираться со своей судьбой. Сосновые стволы разошлись, пропуская чужаков. В глаза ударили лучи восходящего солнца. Люди зажмурились, а когда опустили ладони…

Перед ними лежала сокрытая долина. Заключённая ото всех, словно в плен, в кольцо вековечной чащи. Поросшие подлеском склоны обрывались крутыми осыпями, спускавшимися на плоскую как стол равнину. На этой равнине странным образом не виднелось ни единого деревца, ни самого чахлого кустарника, лишь клочья выгоревшей на солнце до бледно-бурого оттенка травы.

И ещё в долине лежал город.

Должно быть, когда-то очень давно, здесь находилось огромное поселение с каменными зданиями и разветвлённой сетью дорог, расходящейся по всей округе, площадями, тенистыми аллеями, мраморными портиками, арками и колоннадами. С тех пор минули века, и от прежнего великолепия сохранились лишь жалкие руины. Дожди и ветра, снега и солнце, и, конечно, само неумолимое время постепенно и их обращали в песчаный прах. Хотя даже теперь, то здесь, то там ещё угадывались остатки былого размаха.

Над равниной кружили вихри пыли. И только на окраинах виднелись скромные жёлтые цветочки, тянущиеся к солнцу среди ушедших в землю каменных обломков. Какими неуместными они казались здесь, одним своим видом подчёркивая мёртвенность прочего фона. Прошли бы ещё два-три столетия, и терпеливая природа окончательно стёрла бы все следы неведомого города, замела их пылью, укрыла бледной травою, зарастила лесом, так что о прошлом исчезла бы и сама память. Но они успели сюда раньше.

Всадники замерли у обрыва, рассматривая простёршийся перед ними унылый пейзаж.

— Похоже, мы поймали-таки чёрта за хвост, — произнёс командующий отрядом, почёсывая старый шрам на щеке.

Стоявший возле его коня бородатый лесник согласно кивнул. Да, это было то самое место, что он и его брат уже видели прежде. Они до конца жизни запомнят те страшные дни, когда уйдя на охоту в сто раз перехоженное глухолесье, заблудились и две недели плутали, питаясь лишь сырыми грибами да орехами, ища обратную дорогу. Тогда они в первый раз и набрели на затерянные в Чащобах руины. По возвращении рассказ о странной находке вызвал в деревне только усмешки. Но затем нашлись те, кого их «небылицы» заинтересовали.

Юлиан с кряхтеньем потянулся. Зевнув и едва не свернув себе челюсть, он нехотя поднялся с нагретого за ночь спальника. После чего легонько пнул похрапывающее рядом тело, с головой укрытое под одеялом.

— Подъём, Лопуша. Мой друг, поверь, нас ждут великие дела, негоже их проспать вот так задаром! Вставай, вставай, протри глаза, и будь готов к грядущим славам!.. Хотя «славам» звучит несколько коряво, но более подходящей рифмы не подобралось, так что пришлось оставить как есть.

— Уммм, стихоплёт хренов. — Тело под одеялом зашевелилось, забурчало. — Кость тебе в глотку или куда поглубже… Уммм, и чего мне, дураку, дома не сиделось?

Шла вторая неделя их похода за великанами. К этому времени, помимо множества мелких, в большинстве своём малоприятных событий, случилось и действительно важное. Из двух древней, ушедших от Великой Стены, впереди них теперь топал лишь один. От его побратима им удалось избавиться ещё в начале пути. И здесь не обошлось без доли везения.

…Капризная погода тогда ко всеобщему облегчению начала налаживаться. Казавшийся бесконечным дождь прекратился, из-за порванных ветром туч выглянуло лучистое солнце. Земля просохла, на смену слякоти пришли ясные деньки. По народным поверьям наступало малое или бабье лето. Солнце грело и ласкало, словно спеша до прихода уже недальних заморозков любовно попрощаться со всем живущим и растущим в мире.

Настроение у народа приподнялось, свидетельством чему явились улыбки на небритых лицах, смех и по сотому разу пересказываемые одни и те же солдатские байки. Противостоянию с древесными великанами в них отводилось, конечно, центральное место. И теперь, по прошествии времени, те события виделись их участникам уже не в столь мрачном, сколь героическом свете.

Тогда ещё двое громил продвигались куда-то на юго-восток, неспешно, но целеустремлённо, как они, должно быть, поступали во всём, в том числе и круша Стену. Всадники следовали за ними по пятам. Впереди ехали сменяющиеся разъезды, а основной отряд держался, чуть на отдаление. Первые дни пути древни вели себя тихо. Шагали и шагали к одной им ведомой цели, вставая лишь для ночного «сна». Отдыхать громилы предпочитали возле встречных ручьёв или в сырых оврагах, где застывали, не шевелясь, как в землю врастали. Хотя даже тогда к ним не осмеливались слишком приближаться. Преследователи также устраивались на бивак. Разводились костры, готовилась пища, которую быстро ели и сразу укладывались на боковую, чтобы набраться сил перед новым днём в седле. Когда рассвет только плескал алым на кромку горизонта, древни пробуждались. Вздрагивали, точно приходя в чувство, что-то глухо бубнили, раскачиваясь из стороны в сторону, а затем возобновляли своё странствие. Земля на месте их ночёвок оставалась взрыхлённой, как если бы её старательно перекапывали.

Так продолжалось до того вечера, когда великаны, а за ними и люди оказались в заброшенном карьере. Прежде здесь добывали глину гончары из ближних деревень, потом её запасы иссякли и глинокопы ушли, оставив посреди тенистой лощины огромные ямины и рукотворные холмы. Часть ям с тех пор превратилась в застойные укрытые ковром ряски пруды, другие поросли кустами. Незримая тропа великанов пролегала через эту изрытую местность, и древни не намеривались искать обходных путей.

Солнце клонилось всё ниже в безоблачном небе. Вокруг царила тишь, лишь умиротворённо поскрипывали на ветру, сыпля жёлто-красным, росшие здесь в изобилии осины с рябинами. В воздухе витал запах прелости, где-то в подлеске перекликались птахи, а от воды тянуло тиной. Впереди отряда меж встречающихся тут и там котлованов на своих плохо гнущихся ногопнях шагали великаны.